Любовь на плахе

Верена взяла Джоли под руку и заговорщицки оглянулась на Даниеля.

— Полагаю, ваш обед никуда не убежит. Вы его съедите вечером, — улыбаясь, сказала она. — А я наготовила целую кучу цыплят, ростбифов и бутербродов.

С этими словами Верена втащила Джоли в круг местных дам, которые встретили ее, поджав губы, однако Верена смело представила Джоли каждой из них.

Пожилые матроны так и остались при своем мнении, холодно представляясь Джоли, но те, что были помоложе, с любопытством поглядывали на нее, в их взорах даже появилось некое дружеское участие, если не откровенное расположение. «Конечно же, все они заинтересованы и даже заинтригованы появлением Джеммы и Хэнка», — подумала Джоли. Но в то же время ей пришла на ум еще одна потрясающая мысль: она, Даниель и дети выглядели как крепкая и единая семья, хотя сама она, Хэнк и Джемма самым необычным образом ворвались в жизнь Даниеля.

Джоли сидела на зеленом лугу, аккуратно обгладывая кусок жареного цыпленка и внимательно слушая захватывающий многословный рассказ одной молодой мамаши о том, как ее маленький сынишка Джек во время прогулки потерял пуговички от штанишек. Даниель тем временем присоединился к другим мужчинам, занятым игрой в подкову.

Проникшись атмосферой праздника, Джоли с удовольствием наблюдала за мужем. Он казался ей самым красивым из всех окружающих мужчин, он просто возвышался над ними. Ей он казался самым широкоплечим, улыбка — теплее, а глаза — добрее, чем у остальных. Короче, сердечко Джоли просто изнывало от любви к Даниелю.

Когда же пикник все же кончился, Даниель подсадил детишек в экипаж. Джоли успела уже сама взобраться туда, когда рядом сел Даниель. Она снова поймала себя на мысли о том, что во время этого пикника они были одной дружной семьей.

Едва приехав домой, Даниель быстро поднялся наверх и переоделся в свою обычную рабочую одежду. Джоли принесла из кладовой и принялась упаковывать копченое мясо, яйца, молоко, масло и сыр. Пока Даниель занимался мелкими хозяйственными делами, а ими приходилось заниматься либо ему самому, либо Дотеру, Джоли раздела детей и убрала их воскресные костюмчики, переоделась сама: сменила респектабельный наряд из коричневого сатина на любимый синий ситчик.

Вчетвером они съели легкий ужин, после чего посидели немного. Джоли знала, что ей предстоит неделя тяжкого труда, однако с радостью ждала возвращения в поле. Ей нравилось работать рядом с мужем, бок о бок с ним.

Сегодня вечерний воздух был холоднее, чем вчера, к тому же поднялся довольно сильный ветер. Джоли обратила внимание, что Даниель постоянно посматривает на небо и хмурится. Работники развели костерок неподалеку от ручья и пекли на углях картошку.

Приехали Джо и Нан. Миссис Калли выглядела немного осунувшейся, но Джоли искренне была рада ее видеть. Подруги уселись в дверном проеме походной кухни, попивая крепкий бодрящий чай, который приготовила Джоли по случаю их приезда.

— Мне очень жаль, что не смогла помочь тебе, — опустив глаза, тихо сказала Нан.

— А мне нужно было, чтобы ты не мешалась под ногами, — весело заметила Джоли, дотрагиваясь до руки подруги.

Нан удивленно посмотрела, на нее, затем заметила веселые искорки в ее глазах и сама звонко рассмеялась.

— В таком случае ноги моей здесь не будет до конца уборки урожая!

Джоли с важным видом отреагировала на реплику подруги:

— Может быть, все будет именно так. Разве может сравниться по степени значимости какая-то уборка урожая с заботой о будущем ребенке?

Нан замотала головой: -

— Даниель и Джо давным-давно сговорились о том, что будут помогать друг другу в уборке урожая.

Женщины задумчиво помолчали, посматривая на багровые отблески костра, разведенного на берегу ручья, и не спеша, по глоточку, отпивая ароматный крепкий горячий чай. Джоли незаметно для себя задумалась вдруг над своей участью и тут поняла, что хотя богатства, которыми она владеет, не так бросаются в глаза, однако они все же есть! У нее есть дом, полный еды, появились выходные платья, пожалуй, в первый раз с тех далеких пор, когда отец оставил ее у тети Ниссы. А сейчас появились и две подруги — Нан и Верена. У нее появились даже дети, пара очаровательных несмышленышей, которых она уже считала своими, ну, если не рассудком, то уж точно сердцем. Джоли задавала себе вопрос, в праве ли женщина просить еще что-то. Но она хотела еще кое-чего, всего только одного, но зато чего! Джоли молила Всевышнего, чтобы Даниель полюбил ее так же сильно, как он любил Илзе.

Наступило время укладывать детей спать. Джо и Нан отбыли домой. Яркий фонарь освещал им дорогу среди наступившей темноты. Наемные ра-. ботники раскладывали свои спальники на земле и устраивались поближе к костру. Глядя на пламя, они рассказывали друг другу многочисленные и нескончаемые байки о том, где им удалось побывать и что увидеть.

Джоли устроилась в дверном проеме походной кухни и читала томик стихов, которые разыскала на книжной полке в кабинете, когда перед ней внезапно предстал Даниель. И снова, к искреннему ее сожалению, Джоли испугалась его самого и того, что он намерен ей сказать. У нее вообще замирало сердце, когда Даниель вдруг возникал перед ней.

— Хэнк и Джемма заснули, — пробормотала Джоли, поскольку ничто иное ей в голову не пришло. Она никак не могла понять, что же было в этом человеке, к которому ее так страстно влекло и которого она так искренне смущалась.

Даниель поглядел на небо, озадаченно морща лоб. Джоли не требовалось много знаний, чтобы догадаться о том, что он боится дождя: это могло катастрофически сказаться на уборке урожая. Даниель оперся рукой о передок походной кухни и взглянул в глаза Джоли.

Джоли почувствовала себя совсем неуютно.

— Ты что-то хочешь мне сказать?

Даниель заговорил глухим, чуть хрипловатым голосом:

— Было так приятно видеть сегодня тебя, и Джемму, и Хэнка…

Джоли опустила голову, чтобы скрыть удовольствие, которое невольно раздвигало ее губы в улыбке. Он вспомнил о пикнике, и Джоли была рада услышать, что Даниель заметил еще что-то помимо игры в подкову.

— Они хорошие дети, — заметила Джоли, втайне надеясь, что он примет это к сведению, прежде чем окончательно решится отправить их обратно в Спокан.

Даниель как следует прокашлялся, прежде чем заговорить снова:

— Я все время думаю над тем, что ты сказала, ну, о том, что нельзя купить другого человека.

Хотя Джоли и не собиралась устраивать дискуссию по этому поводу, в его словах она все же интуитивно почувствовала скрытый подтекст.

— Ну, тогда я была уверена, что мы эту проблему раз и навсегда разрешили в Гражданской войне, став единой нацией, — быстро проговорила Джоли, надеясь, что Даниель не заметит, как предательски задрожали ее руки. Пытаясь скрыть это, Джоли принялась разглаживать складки юбки.

Однако печальный взгляд Даниеля слишком поздно напомнил ей о том, что он родился в Северной Каролине и скорее всего выступал на стороне южан. Однако опасный миг оба преодолели благополучно. Даниель даже улыбнулся, блеснув белыми зубами, но глаза его оставались печальными.

— Ну да, разрешили, — пробормотал он и добавил: — В нашей семье никогда не держали рабов. Мы просто не могли их прокормить.

Джоли ощутила, что чуть было не затронула какое-то очень больное место в душе Даниеля, и отчаянно попыталась избежать этого.

— А ты сражался в той войне?

Он тяжело вздохнул и уставился невидящим взором куда-то вдаль. Рука его по-прежнему покоилась на походной кухне.

— Да, Джоли, я воевал, — после томительной паузы ответил Даниель. — Спал на сырой земле, ел хлеб вперемешку со вшами. Я пропахал весь Юг в одной драной паре обуви. Однако я очень рад, что мне повезло и я остался жив. Многие парни с обеих сторон не могут похвастаться этим.

Джоли молчала. Та война затронула души многих людей, оставила в них горькие чувства, и, возможно, Даниель был одним из них

Он взял Джоли за руку и вдруг сказал:

— Ты очень красивая женщина…