Любовь на плахе

По рассеянности Джоли бросила горсть гороха мимо кастрюли, но даже не заметила этого. Она была в крайнем замешательстве, но все равно было приятно осознавать, что и другие люди испытывают те же чувства, что и она. А ей-то уж казалось, что она приросту распутная девка, которая воспламеняется от одного прикосновения мужчины. Джоли закусила губу и продолжала чистить горох.

— А ты знаешь историю Даниеля? — вдруг шепотом спросила Нан. Она продолжала чистить овощи и не смотрела Джоли в глаза.

— А что за история? — спросила Джоли. Обычно ее не интересовали сплетни и пересуды, но это касалось Даниеля, а потому было важным для нее.

— Одна голубушка из городского салуна очень горюет из-за того, что Даниель женился. Это говорит о том, что Даниель лучше всех мужчин знает, как доставить удовольствие женщине.

У Джоли вспыхнули уши и щеки, она схватила полную горсть гороха и принялась чистить его с такой энергией, что могла бы одна все очистить.

— Нан Калли, откуда, Бога ради, тебе это известно?

Нан понизила голос до едва слышного шепота:

— Мне рассказал Джо. Послушай, Джоли, неужели ты веришь, что если мужчины во всеуслышание заявляют о том, что не занимаются сплетнями, то это так и есть на самом деле? Так вот. У Даниеля была… э-э… иностранка много лет назад, когда он еще жил в Сан-Франциско. Ну, вот она и научила его… ну, этому… в общем, научила его всему.

Джоли не могла удержаться, чтобы не повернуться и не посмотреть на Даниеля. Тот помогал Дотеру наливать воду из ручья в бочку, при этом мускулы под его рубашкой рельефно перекатывались.

Сердечко Джоли снова затрепыхалось, но на этот раз с облегчением. Она успокоилась, выслушав слова Нан, которые разъяснили, почему Джоли почти мгновенно воспалялась страстью, стоило только Даниелю к ней прикоснуться. Значит, вовсе она не падшая женщина, как думала о себе.

— О-ох, — выдохнула Джоли едва слышным голоском, который был под стать ее самочувствию. Но вскоре после этого она подхватила чайник и поспешила к ручью, захватив с собой черпак. Вслед за ней направилась туда и Нан, которая несла ведра. Добравшись до ручья, Джоли встала на колени и принялась черпаком набирать воду в чайник, старательно притворяясь, что не замечает Даниеля, который стоял всего в нескольких метрах от нее.

Когда же она наконец поняла, что не может не взглянуть на Даниеля, и подняла на него глаза, то почувствовала, словно ее ударили по голове чем-то тяжелым. Хотя ее ощущения и нельзя было назвать физической болью, однако, образно говоря, из нее словно выпустили воздух и нечем стало дышать.

Даниель был грязным с головы до ног. Волосы, кожа, одежда — все было покрыто толстым слоем пыли. Но самое главное было не это. Он посмотрел на нее с очень странным выражением, в котором читались и ярость, и страстное желание. Оскорбленная первым и возбужденная вторым, Джоли вскочила и опрометью бросилась к походной кухне, даже не подождав Нан.

Как и предсказывала Нан, походная кухня превратилась в настоящее пекло. А время еще только приближалось к полудню. Джоли и Нан старались без нужды не заходить в нее.

Постепенно стали подходить наемные работники, как и Даниель, покрытые пылью с головы до ног, оставались лишь чистые круги вокруг глаз. Они сильно проголодались и с жадностью набросились на еду, которую приготовили женщины.

Как только работники насытились и разошлись, женщины принялись за мытье посуды. Едва они покончили с этим занятием, как подоспело время готовить ужин.

Джемма и Хэнк, свернувшись калачиком в спасительной тени под днищем походной кухни, сладко спали. Они были так же грязны, как и все остальные. Глядя на них, Джоли улыбнулась, позавидовав их беззаботности, и вернулась к своей работе.

На закате Джоли и Нан поджарили форель, которую удалось поймать Дотеру и неугомонному Хэнку, а на гарнир приготовили картофель и отварную морковь. Жара стала понемногу спадать. Усталые работники собрались на берегу ручья и принялись смывать дневную грязь, затем расположились под сенью звезд, покуривая и неспешно ведя свои беседы. Джоли и Нан пожелали всем спокойной ночи, после чего Нан с мужем отбыли домой.

Взглянув на узкий и длинный разделочный стол, Джоли пожалела, что сейчас не дома на широкой и удобной кровати в спальне Даниеля. Впрочем, в походной кухне было еще достаточно места не только для Хэнка и Джеммы, которых Джоли уложила на разделочном столе, укрыв одеялами. Но себе Джоли решила устроить постель под днищем походной кухни в ароматной и пряной траве. Внезапно появился Даниель и с хмурым видом склонился над ней.

— Что ты собираешься делать? — требовательно спросил он.

Джоли вздохнула. Боже праведный, как же она любила этого человека! Джоли не могла отрицать, что жаждет его, но он способен был доводить ее временами до белого каления.

— Мне кажется, мистер Бекэм, что даже для вас это абсолютно очевидно — готовлю себе постель.

Краем глаза она увидела, как заходил его кадык, и едва сдержала самодовольную улыбку. Даниель наклонился, уперев грязные руки в бока.

— Я не хочу, чтобы моя жена спала здесь на виду у Господа Бога и всех остальных, — хрипло прошептал он.

А Джоли невозмутимо продолжала расстилать одеяла.

— Боюсь, что ничего другого мне не остается, — ответила Джоли сквозь оглушительное стрекотание кузнечиков. — Хэнк и Джемма спят в фургоне, и для меня там просто нет места.

Даниель оглянулся через плечо на дюжины две работников, которых он нанял на уборку урежая.

Благодаря тому, что августовская ночь была слишком жаркой, чтобы разводить огонь, а луна еще не совсем появилась из-за горизонта, можно было только-только различить распростертые на земле фигуры спящих людей.

— Ты можешь отправиться домой. Я сам отвезу тебя.

Джоли широко зевнула, прикрывая рот ладошкой, затем уселась, скрестив ноги на самодельной постели на земле, и принялась расшнуровывать обувь.

— Я не могу оставить детей одних, — рассеянно сказала Джоли, хотя, если честно, из-за усталости она сейчас не чувствовала ничего, кроме безразличия ко всему. — К тому же рано утром мне надо быть на ногах, чтобы приготовить завтрак.

Джоли сняла платье, уверенная, что никто ее сейчас не видит, ну, кроме разве Даниеля, затем скользнула под два стеганых одеяла, одетая в очаровательную ночную рубашку из муслина. Как это было прекрасно — лечь и дать отдых натруженным мускулам, которые болели от усталости. Она слилась в единое целое с жаркой ночью, с буйством жизни, окружающей ее.

Пробормотав ругательство, Даниель принялся стаскивать сапоги, рубашку, штаны. Откинув край одеяла, улегся рядом с Джоли.

— Вы очень грязны, мистер Бекэм, — фыркнула Джоли, пытаясь скрыть, что, почувствовав его напрягшуюся плоть, тут же сама загорелась желанием. — К тому же от вас еще и дурно пахнет. Лучше вам лечь спать на полу походной кухни.

Он проворно лег на нее, коленом развел ей ноги, и Джоли почувствовала прикосновение его мужского естества к нежной коже своих бедер.

— Я сам решу, где мне спать, миссис Бекэм, — парировал он низким прерывистым шепотом.

Джоли почувствовала, что ее тело само, помимо ее воли устраивается так, чтобы лучше принять Даниеля.

— Вам нужно принять ванну…

— А вот что примешь сейчас ты! — резко ответил Даниель, запечатал крепким поцелуем рот Джо ли и одновременно решительно вошел в нее.

Перед самым рассветом, дрожа от утренней прохлады, Джоли проснулась, быстро оделась и выбралась из-под походной кухни. Даниеля рядом уже не было. Это чуть опечалило Джоли, но вовсе не удивило.

Однако Даниель успел развести огонь в походной печи и оставил для Джоли горячей чистой воды, чтобы она умылась. Закончив с утренним туалетом, Джоли наскоро причесалась и собрала волосы в пучок на затылке, затем поспешила к ручью. Когда она медленно возвращалась, неся два полных ведра, выглянуло солнце и золотом озарило пшеничное поле. Всякий раз, когда Джоли видела восход, она замирала в полном восторге. Так случилось и сейчас. Однако она вспомнила о своих обязанностях и понесла тяжелые ведра к походной кухне. Набрала в большую металлическую миску яиц из большой корзины, стоявшей в прохладной воде родника, и принялась готовить завтрак. Она уже накормила мужчин и сейчас готовила еду для малышей, -когда на пороге, сжимая шляпу в руке, появился Джо.