Синяя Птица

Дружинник с печальной улыбкой посторонился, освобождая нам дорогу. Вилья не глядя бросила ему поводья, и мы быстрым шагом поспешили в большую светлицу, где мне предстояло отмазывать Вильку от праведного княжеского гнева.

Вилья уверенно шла по узкому коридору терема, и встречные боярские девки, набежавшие в терем поглазеть на красавца-эльфа, завидев нас, шарахались в стороны, успевая при этом прошипеть что-то скабрезное. Все правильно, поскольку я коротко остригла волосы, то считаюсь павшей женщиной. В конце концов, для девки отрезать косу – позор для всей семьи. Правда, официально ведуньи и воительницы могли позволить себе короткие стрижки, не опасаясь всеобщего поругания – что поделать, в бою длинные волосы только мешают, равно как и при волшбе, но ведь на лбу у меня не написано, что я волшебница! Вильке-то что, завидев ее стройную фигурку в кольчуге и с мечом наперевес, люди начинали с восхищением шептать: «Богатырка…» Если же на улице появлялась я, то в меня метали презрительные взгляды и показывали пальцами. Но только до тех пор, пока я не заводилась до такой степени, что мои глаза начинали светиться ярким зеленым огнем. Тогда народ переставал бухтеть и, крестясь и бормоча молитвы, начинал заниматься своим делом. Что поделать – люди побаивались и волхвов и ведуний, прибегая к нашим услугам только тогда, когда никто, кроме мага, не мог помочь…

Вообще-то в Вилькином тереме меня знали, как мне казалось, все, и связываться с ведьмой никому не хотелось. Но заносчивые боярские дочки, как оказалось, бывали в княжеском тереме нечасто. И теперь вслед мне неслись смешки и язвительные замечания по поводу моей одежды и волос. Я честно старалась не обращать на них внимания, но, когда одна особо наглая девица дернула меня за плащ, ехидно попросив у меня «сию тряпку, дабы пол вымыть», мое терпение лопнуло.

Я только глянула разок на наглую девку, и тотчас ее толстая золотистая коса до пояса съежилась до жидкой прядки, а сами волосы стали мышасто-серого цвета. Девки завизжали, а я, гордо развернувшись на каблуках, быстрым шагом пошла прочь за тихо хихикающей Вильей.

– Ева, ну за что ты ее так, а? – давясь смехом, спросила Вилька.

– За все хорошее, – буркнула я.

– Знаешь, честно говоря, девушка в чем-то права. Лично я, когда впервые твой плащик увидела, подумала точно так же.

– Ты – другое дело. К тому же через неделю у нее волосы станут прежними, но урок она запомнит.

– Эт точно.

Наконец мы подошли к двустворчатой дубовой двери, ведущей в большую светлицу. Два дружинника с алебардами наперевес, завидев Вильку, встали по струнке, а молодой новобранец, кланяясь, распахнул створки.

Нам ничего не оставалось, кроме как войти.

Первой мыслью, осенившей меня, когда я увидела ярко освещенный зал, забитый празднично одетым народом, и мрачно глядящего на нас князя, было: «И на кой леший я сюда приперлась?»

Я честно поборола желание сбежать, хотя, по правде говоря, хотелось сильно. Мало того, посмотрев на гордо стоящую рыжеволосую Ревилиэль, взирающую на высокое собрание со спокойствием горного тролля, я устыдилась своего недостойного ведуньи поведения и, выпрямившись, робко выглянула из-за спины подруги. Великий князь Владимир, уже раскрывший рот, дабы предать Вильку анафеме, узрел мою коротко стриженную встрепанную шевелюру и тотчас расплылся в максимально доброжелательной улыбке. Я вздохнула спокойней и, выйдя из-за Вилькиной спины, встала рядом с подругой на широкой красной дорожке, что вела к деревянному княжескому трону, украшенному причудливой резьбой. Владимир поманил нас рукой, и мы, переглянувшись, подошли к князю и остановилсь в пяти шагах от трона. Князь обвел нас суровым взглядом серых глаз и сказал:

– Наконец-то прибыла моя внучка, княжна Ревилиэль! – И уже тише, так, чтобы слышали только мы:– Вилья, еще раз будешь так своевольничать – отправлю на год в гарнизон на северной границе.

Вилька скорчила обещанную физиономию, призванную выражать полнейшее раскаяние.

Князь некоторое время переводил взгляд с Вилькиной «раскаявшейся» физиономии на мою пофигистичную и обратно, едва сдержался, чтобы не сплюнуть с досады, но решил оставить воспитательный процесс на потом и, встав во весь свой далеко не маленький рост, громогласно объявил собравшимся:

– Мы не будем более задерживать встречу родной крови.

Фигура, с головы до пят закутанная в темно-зеленый плащ с капюшоном, поднялась и сделала несколько шагов по направлению к нам. Капюшон картинно соскользнул с головы, явив нашим взорам светлые льняные волосы, серебристые глаза и узкое эльфийское лицо, которое я, к своему удивлению, узнала. Вилька страдальчески закатила глаза, а эльф уставился на нас, как на стаю голодных химер, которые алчно облизываются в его сторону. Что ж, я могла понять его – вместо робкой полукровки узреть мощную воительницу, с головы до ног обвешанную оружием, да еще и в компании печально знакомой ведуньи с буйным характером. Я хищно улыбнулась и отвесила остолбеневшему эльфу немного издевательский поклон:

– День добрый, Алин. Прости, что задержала твою сестру, у нас было одно небольшое дело.

Вилья фыркнула, а князь попытался спасти положение:

– Эалинор, позволь представить тебе младшую княжну Ревилиэль и ведунью Еванику Соловьеву. Ревилиэль, поприветствуй брата.

Вильку перекосило, но она тем не менее сделала шаг вперед и протянула руку для рукопожатия, которое немедленно состоялось, причем, если судить по едва слышному хрусту суставов, Вилька уже успела померяться с братцем силой. Интересно, кто кого? Я ехидно улыбнулась и подмигнула Алину, который явно уже жалел о том, что вообще приехал. Наконец Вилька отпустила руку брата и спокойно шагнула назад, повергнув эльфа в полный неадекват своими манерами. Великий князь слегка осерчал и прикрикнул на внучку:

– Ревилиэль, что ты себе позволяешь?! – Вилька недовольно дернула плечом, но промолчала. Я же сверлила Алина неприязненным взглядом, давая понять, что ему здесь не рады. А князь тем временем продолжал: – Вилья, отправляйся в свои покои, мы поговорим позже. И не возражать князю!

Подруга стиснула зубы, но сдержалась. Четко, по-солдатски развернулась и строевым шагом направилась на девичью половину терема. Я, пожав плечами, последовала за ней.

Оклик князя настиг меня уже у самых дверей:

– Ведунья Еваника! Я запрещаю вам покидать светлицу.

Я остановилась и, не оборачиваясь, тихо ответила словами старинного поэта:

– Волхвы не боятся могучих владык… – и с этими словами вышла за дверь.

Обозленная Вилька мерила шагами комнату, разнося вдребезги все, что под руку попадалось. Сенные девки давно разбежались от греха подальше, а я скромно сидела в уголочке, держа наготове отражающее заклинание. Так, на всякий случай.

– Как он мог?! – в очередной раз возопила Вилья, швыряя в стену чудом уцелевшую расписную фарфоровую вазу. Осколки брызнули во все стороны, добавляя хаоса. Дощатый пол был устлан сплошь хрустящим ковром, когда Вилька наконец-то остановилась и в упор уставилась на меня. Я вжалась в стену, лихорадочно перебирая в памяти все известные мне защитные заклинания, когда полуэльфийка неожиданно спокойным голосом объявила:

– Ева, уходим.

– К-к-куда? – Резкая смена настроения подруги меня слегка взволновала. Теперь Вилька точно не отвяжется, пока не сделает что-нибудь такое, от чего все княжество с месяц на ушах стоять будет.

Как в прошлый раз, когда таинственным образом пропали все сваты, засланные к княжне с целью сосватать ее за далеко не молодого правителя восточных земель. Сваты обнаружились неделю спустя в подвале терема, когда одна из сенных девок спустилась туда с целью принести солонины на кухню. На вопрос – кто это сделал, сваты молчали в тряпочку, только тряслись и нечленораздельно что-то мычали. На самом деле я и не думала их так напугать, просто пригрозила, что превращу их всех в зайцев и отправлю темной ночью в лес, кишащий волками, если они еще хоть раз попытаются сосватать младшую княжну за такого старика…