Страница 6 из 12
Не успел подъехать к магазину, как увидел самого Керро Васкеса. Видите упитанного мужчину с черными моржовыми усами? Он самый! Судя по всему, этот старый развратник опять принялся за старое. Все та же измятая шляпа, а на светлой рубашке темнеет пятно от соуса. Лицо довольное, как у кота, да и возвращается из харчевни, куда обожает заглядывать, чтобы пропустить рюмку и задрать юбку служанке.
— Раздери меня дьявол! Керро!
Он обернулся, несколько секунд смотрел на меня, а потом сбил шляпу на затылок и бросился навстречу.
— Карим!
— Смотрю, ты не меняешься! — хмыкнул я, хлопая его по плечам. — Такой же бабник, как и прежде.
— Брось! — Он попытался изобразить смущение. — Я стал порядочным семьянином!
— Неужели?! — спросил я и даже всплеснул руками от удивления. — Ты бросил большой спорт?
— Я перешел на тренерскую работу, — ухмыльнулся он.
— Охотно верю. Только сотри губную помаду со своей шеи. Иначе твоя дорогая женушка заметит и закатит очередной скандал.
Керро ругнулся, отогнул у «лендровера» зеркало и принялся исследовать свое отражение. Убрал «следы преступления», а потом повернулся ко мне и превратился в почтенного отца семейства, у которого двенадцать дочерей и всего один сын.
— Ты как всегда вовремя, amigo![3]
— Я всегда вовремя.
— Что нибудь случилось? — насторожился Васкес.
— Успокойся! Это я так шучу.
— Твои шутки часто бывают пророческими! Если ты начинаешь шутить и веселиться, то жди приключений… — Он вздохнул и проводил взглядом женщину с корзиной, которая шла в сторону базара. Она перехватила его взгляд и кокетливо улыбнулась.
— Cerro, — сказал я и потрепал его по плечу, — no te tomes la vida en serio, al fin y al cabo no saldrás vivo de ella![4]
Мы продолжили разговор в доме. Задержись я на улице — обязательно встречу старых знакомых. Все-таки жил в этом городе не один год. В магазине почти ничего не изменилось. Разве что пыли на прилавке стало немного меньше, а товаров — немного больше. Керро прислушался к звукам на втором этаже и облегченно вздохнул. Потом полез под прилавок и выставил на него бутылку бренди…
Через час я извинился перед старым приятелем и отправился к терминалу. Не прошло и получаса, как нужный мне человек сидел напротив и ухмылялся, вспоминая наши с ним приключения. Крепкий, широкоплечий мужчина, который недавно разменял свой шестой десяток. Черноволосый, украшенный легкой сединой. Некогда сломанный нос, широкие скулы и хитрый взгляд темно-вишневых глаз. Знакомьтесь, господа, — Даниэль Либерзон. Для своих — Дэни или Данька. Помощник начальника охраны грузового терминала Виго.
Он уже потяжелел и набрал несколько лишних килограмм. Видимо, для солидности. Мы с ним долго хлопали друг друга по плечам, а потом устроились в кабинете с видом на берег. Светловолосая секретарша приготовила кофе и ушла в приемную. Я проводил взглядом ее аппетитную фигурку, затянутую в орденскую форму, и вздохнул.
— Даже не думай! — Либерзон перешел на русский язык и прицелился в меня пальцем.
— Что, уже и посмотреть нельзя?!
— Каримушка, золотце ты мое… самоварное. Я знаю ваше «уже и посмотреть». Сначала он смотрит, потом, якобы невзначай, дарит девушке букетик цветов и приглашает на рюмку чаю. В конце концов она оказывается у него в койке и начинает опаздывать на работу!
— Старая ты развалина! Тебе что, завидно?
— Нет, вы только гляньте на это престарелое чудо! Оно мне надо — сидеть по утрам и без секретарши, и без кофе? Шайя, вспомни наконец, сколько тебе лет, и не морочь людям голову. О душе пора думать, а не о бабах!
— Наговариваете вы на меня, папаша…
— Вейз мир…[5] Оно мне надо?! Я сказал пару умных слов, а вы имеете уши, чтобы слышать. Слышать и делать правильные выводы за мою секретаршу.
Вот и поболтали. Кстати, Либерзон — человек прямой как столб. Поэтому с ним лучше не лукавить. Если хотите что-нибудь узнать, то лучше спросите прямо. Без лишних затей и уверток. Вранье он чувствует лучше, чем Уильям Барлоу — запах хорошего виски. Когда мы обсудили дела минувшие, то наступило время для дел грядущих.
— Дэни, — осторожно начал я и попробовал кофе. На удивление, он был крепким, — что ты можешь сказать про старика О'Рейли?
— А что вы хотите о нем слышать? То, что он умер? Так это не очень свежая новость.
— Я в курсе. Меня больше интересует его семья. Жена и пропавшая дочь.
— Старая история, — хмыкнул Даниэль и покачал головой. — Ты что, не знаешь эту старую майсу за пропавшую группу?
— Хорош уже отвечать вопросом на вопрос! Давай ближе к теме.
— Давай, но я бы сказал, что вы… Карим Шайя… имеете странные вопросы.
— Что-то не так?
— Нет, все в пределах нормы. У тебя вечно шило в одном месте. Что именно интересует?
— Все, что ты знаешь и помнишь…
Дело в том, что Даниэль Либерзон не всегда работал в Виго. Лет семь назад он служил в Порто-Франко. Работал начальником охраны у одного типа, который делал бизнес на всем, что связано с грузоперевозками. Так бы, наверное, и доработал до пенсии, но нарвался на одного чиновника, который сказал какую-то грубость. Я даже не знаю, какую именно. Что-то связанное со Второй мировой войной и евреями. Предки Либерзона жили в Одессе и прелести «культурной» немецкой нации испытали на своей шкуре. Дэни, ни разу не подумав, двинул чинуше в зубы. В общем — чиновник был избит до полусмерти. В своем собственном кабинете. Дело, конечно, замяли, но Либерзону пришлось примерить форму простого охранника и убраться из Порто-Франко.
— Ее звали Синтия. Синтия О'Рейли. Девка немного взбалмошная, но не дура. — Он пожал плечами и задумчиво посмотрел в окно. — Что еще… Не скажу, что она была из этой золотой молодежи, которой полно на Базах, но и тихоней не назовешь. При таком «упитанном» папе детки позволяют чуточку больше, чем положено в их возрасте.
— Что-нибудь противозаконное было?
— Ой, Карим! Я тебя умоляю… Где ты видел законы в Новом мире? Не стреляй по людям из окна спальни — и никто тебе слова не скажет! Тем более если твой папа — на минуточку — один из руководителей центральной Базы! Девочка жила весело, но края видела четко, и ничего страшного за ней не замечали. Разве что…
— Что? — насторожился я.
— Говорят, что была слаба на передок и парней меняла как перчатки.
— Хм…
— Учти! — Он поднял указательный палец. — Так говорили, но я не слышал, чтобы кто-то имел счастье подержать за ней свечку! Ты же знаешь за наших людей, Карим! Эти мерзавцы врут и не краснеют!
— Это ты прав.
— А я про что! Девочка любила веселую жизнь и разбавляла скуку Нового мира, как могла.
— Вот уж никогда бы не подумал, что здешнюю жизнь можно назвать скучной.
— Тебе и в глухой саванне весело, — ухмыльнулся Либерзон, — особенно если попадется несколько шлемазлов, которых можно пристрелить со всем удовольствием.
— Ну ты сказал! Не делай из меня одичавшего кровопийцу. Да, в Кадизе было несколько неприятностей со стрельбой, но все в пределах закона.
— А вы не делайте из меня поца! Тебя что, наняла Маргарет?
— В смысле?..
— Карим… — он даже сморщился, — я тебя умоляю!
— Что опять не так?
— Это же Новый мир! Здесь все и про всех знают. Не скажу, что знают до мелочей, но для подробностей есть женщины на базаре. У них такая буйная фантазия, что даже я краснею, когда они имеют мне рассказать новости.
— Знают или догадываются? И о чем именно?
— Вдова О'Рейли не любит пыль саванны.
— При чем здесь ее вкусы?
— Сначала из Порто-Франко к нам, в Виго, приезжает Маргарет, — рассудительно начал Дэни, — с телохранителем, который опекает ее семью лет десять, если не больше. Берет два билета на паром, и они отправляются вверх по реке. В Кадиз. Через неделю она возвращается в Виго и попутным конвоем уезжает обратно в Порто-Франко. Не проходит и двух недель, как появляешься ты и начинаешь расспрашивать за дела пятилетней давности… И после всего этого ты будешь сидеть, блестеть карими глазами и рассказывать эти майсы?
3
Друг (исп.).
4
Керро, не принимай жизнь всерьез — в конце концов, живым из нее не выйдешь! (исп.).
5
Вейз мир — восклицание, соответствующее русскому «Боже мой!», букв. «Больно мне!» (иврит).