Страница 52 из 60
— Встреча с вами была для меня большой честью!
Иоганнес Майзель произнес про себя длинное неаристократическое слово и покинул кабинет.
В машине он не проронил ни слова, и, когда Эндриан спросил: «Куда ехать?», главный комиссар лишь неопределенно кивнул головой. Кройцц пояснил скупой жест шефа:
— В бюро доктора Бауха. — Он выжидательно посмотрел на своего патрона, но тот откинулся на спинку сиденья и уставился в окно.
После некоторой паузы Майзель сказал:
— Так на чем мы остановились? Да, на «интересе». Кройцц, вы назвали корыстолюбие и алчность. А можете представить себе нематериальные интересы? Властолюбие, например, конкурентная борьба и так далее. Что вы сказали, господин Борнеман?
Эвальд Борнеман что-то невнятно бормотал себе под нос. Он потряс головой и как бы между прочим заметил:
— Собственно говоря, ничего существенного. Только мне кажется, что в основе властолюбия и конкурентной борьбы чаше всего лежат экономические, следовательно, материальные интересы.
— Вы опять упрощаете. Я имел в виду другое, Борнеман. Лежат ли в основе поступков всех лиц, участвующих в деле Гроллер, чисто материальные интересы или, я бы сказал, более символические?
— Господин Майзель, это можно относительно легко установить. Если мы выясним, что оба медальона не являются подлинными и не представляют собой значительной реальной ценности, тогда остается ваше последнее толкование мотива преступления. Одно плохо: до сих пор мы не держали в руках ни одного медальона.
— Вот именно, господин Борнеман.
— Но один мы наверняка осмотрим, тот, в сейфе…
— Борнеман, не произносите больше в моем присутствии слово «сейф».
После этого каждый из них забился в свой угол, и в полном молчании Эндриан привел машину к резиденции их прокурора.
Гансик Баух выскочил из-за своего стола и, переваливаясь с боку на бок, заковылял навстречу криминалистам.
— Майзель, слава Богу! Садитесь и рассказывайте. Пожалуйста, господа, рассаживайтесь. Не угодно ли кофе?
Кофе было не угодно. Майзель отрицательно покачал головой. Кройцц, увидев это, также покачал головой, правда менее энергично, а Борнеман вообще не пошевелился. Адольф Эндриан остался в машине, поэтому не мог выказать своего отношения к предложению прокурора.
Иоганнес Майзель не стал затягивать увертюру.
— Начну первым, — сказал он, — но и вы, господин прокурор, в свою очередь должны будете кое-что сообщить, не так ли?
Серьезно, почти грозно смотрел Майзель в сторону письменного стола. Гансик улыбнулся несколько задумчиво и несколько печально, потупив взор.
— Итак, начинайте! Каких результатов вы добились в Гамбурге?
Главный комиссар принял свою официальную позу: спина прямая, как портновский аршин, тонкая шея вытянута, голубые глаза устремлены на собеседников, преимущественно на доктора Бауха.
— Предваряя главное, скажу: мы по-прежнему не знаем, кто убил Эрику Гроллер. Однако у нас имеются отправные точки для определения мотива. Они, правда, допускают несколько вариантов. Кроме того, мы выявили побочные линии, которые в значительной степени сумели прояснить.
У меня нет оснований для пессимизма. Если мы логично выстроим нашу главную линию, а факторов, свидетельствующих против этого, нет, — последовал грозный взгляд на доктора Бауха, — то мы близки к раскрытию дела. Особенно много я ожидаю от завтрашнего дня.
Майзель сделал паузу и достал из кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги.
— Как я уже сообщал вам по телефону, вчера в Гамбурге мы получили дополнительный материал. Мы располагаем обширными показаниями, из которых можно составить почти непрерывную причинно-следственную цепочку поступков. Признания Мориса Лёкеля, доктора Кайльбэра, доктора Лупинуса, Ирэны Бинц, а также заявления Фолькера Лупинуса и Аннет Блумэ не противоречат, а дополняют друг друга. Естественно, не все они давали показания свободно и были до конца откровенны — пришлось надавить кое на кого, особенно на фрейлейн Бинц, но, как мне кажется, главное они сказали. Если к этому прибавить информацию о Клаусе Герике и его собственные признания, то мы можем довольно точно реконструировать предысторию и события той ночи восемнадцатого мая.
Несмотря на это, я все же повторю то, с чего начал: нам неизвестно… Простите! Мы не можем пока доказать, кто убил Эрику Гроллер.
Чтобы не наскучить вам длинными речами, я последовательно перечислю известные нам факты, некоторые прокомментирую или сделаю по ним замечания. Итак, вы позволите приступить к изложению?
Майзель выждал несколько секунд, но никаких возражений не последовало. Слушатели выжидательно смотрели на главного комиссара, и Гансик Баух подбодрил его кивком.
— Итак, первое: Эрика Гроллер была убита из-за медальона, которым она владела со времени свадьбы и который незадолго до смерти она депонировала в сейфе Берлинского торгового банка. За медальоном скрывается какая-то тайна. Возможно, позднее господин прокурор даст нам по этому поводу некоторые пояснения.
Второе: интерес к медальону Эрики Гроллер проявляют два француза по имени Конданссо. Они шантажировали доктора Лупинуса, чтобы он забрал этот медальон у своей жены. По чьему поручению действуют французы — неизвестно.
Третье: хотя французы и держали Лупинуса в руках, но не смогли заполучить медальон. На его письменные просьбы жена отвечала отказом. Поэтому в ночь на восемнадцатое мая он сам поехал к ней, тайком проник в дом через кухонное окно, чтобы разыскать украшение прежде, чем состоится встреча с женой. Лупинус не нашел его, он просто не смог бы его найти, поскольку медальон находился в банковском сейфе. Обнаружив, что Эрика мертва, доктор забрал все компрометирующие его письма. Поэтому мы не нашли в переписке фрау Гроллер никаких намеков на украшение.
Четвертое: тот факт, что… — Майзель прервался, пристально взглянул на доктора Бауха и, немного поколебавшись, спросил: — Господин прокурор, медальон Эрики Гроллер все еще лежит в банковском сейфе?
— Я думаю, да. Когда мы там были позавчера, он еще лежал.
— Позавчера он еще там лежал. Хорошо. Очень хорошо. Итак, тот факт, что Эрика Гроллер была убита из-за медальона, а французы или убийца по-прежнему не владеют им, позволяет серьезно заподозрить доктора Лупинуса: в случае смерти жены он наследует медальон и передаст его французам через их посредника доктора Кайльбэра.
Пятое: разговор между Лупинусом и братьями Конданссо был подслушан любовницей врача Ирэной Бинц. Она сумела вытащить из доктора остальные сведения и решила самостоятельно провернуть сделку. Ирэна Бинц послала своего приятеля Мориса Лёкеля в Берлин с заданием похитить медальон у Лупинуса, как только тот заберет его у жены. Лёкель, правда, утверждает, что никогда не имел такого намерения, однако доказать этого не может, ведь дело все равно не было сделано. Ибо вместо доктора Лупинуса на веранде дома появилась какая-то женщина. У нее на шее висел медальон. В темноте Лёкель принял ее за Эрику Гроллер. Далее последовали известные вам события: Лёкель сбил женщину с ног, сорвал с нее медальон и бежал обратно в Гамбург, где и спрятался у вдовы Купфергольд.
Шестое: известное вам происшествие в Гамбурге. Лёкель передал похищенное украшение Ирэне Бинц, та связалась с Кайльбэром (естественно, втайне от своего любовника), и адвокат вызвал французов в Германию. Произошел обмен медальона на шестьдесят тысяч марок. Лёкель, заранее узнавший об этой сделке, решил действовать в одиночку. Безуспешно. Он лежит в клинике, а двое французов скрылись с медальоном. Но когда по завершении сделки они обследовали украшение, то пришли в бешенство. Тут мы подошли к узловой точке этой загадочной истории. У вас есть вопросы или я могу продолжать?
Гансик Баух нервно потер нос.
— Естественно, у нас есть вопросы, — буркнул он, — но они, вероятно, касаются того, что вы назвали узловой точкой. Разрубите узел, Майзель, и вы прославитесь.
— Ударом меча здесь, пожалуй, дела не решишь. Нам следует пустить в ход пальцы и кропотливо распутывать узел. Между пунктом четыре, с одной стороны, и пунктами пять и шесть, с другой, наблюдается некое противоречие: медальон Эрики Гроллер находится в банковском сейфе и в то же самое время Ирэна Бинц передает его через доктора Кайльбэра французам. Однако еще Аристотель учил: «а» не может быть равно «б», что должно означать: либо медальон уже не находится в банковском сейфе, либо его нет у Конданссо. Первый вариант, согласно утверждению господина прокурора, является невероятным. Остается второй: Морис Лёкель похитил, а Ирэна Бинц продала какой-то другой медальон. Французы заметили это, но слишком поздно, и пришли в бешенство.