Страница 20 из 60
— Господин адвокат, — начал Иоганнес Майзель. — Вы знаете, зачем мы вас, так сказать, притащили сюда. Просим извинить нас за такую внезапность и надеемся, что вы, несмотря на…
Йозеф Кайльбэр раздраженно махнул рукой:
— Оставим политесы и перейдем прямо к делу, господин главный комиссар. Нам обоим не приходится жаловаться на скуку. Я расскажу вам все, кроме тех вещей, умолчать о которых мне дает право параграф сорок девять уголовно-процессуального кодекса. Пожалуйста, спрашивайте!
Майзель подавил улыбку. «Прекрасный свидетель, одно удовольствие работать с таким», — отметил он про себя. Главный комиссар слегка поклонился и с долей иронии произнес:
— Большое спасибо, господин доктор. — И перешел к делу: — Скажите, вы договорились о встрече с господином Герике или зашли к нему случайно?
— Договорился.
— И часто вы к нему заходили?
— Знаете что, я лучше расскажу вам все по порядку. Это ускорит и упростит процедуру допроса. Итак, я познакомился с Клаусом Герике восемь или девять месяцев назад в Гамбурге, где я живу и где находится моя контора. Выяснилось, что у нас есть кое-какие общие интересы, которые в конце концов позволили установить между нами деловые отношения. Собственно говоря, речь шла всего лишь об одной-единственной сделке. После этого я в течение нескольких месяцев ничего о нем не слышал. А две или три недели назад он вновь обратился ко мне. Прислал письмо. Меня заинтересовало его предложение, мы вступили в переписку, и он пригласил меня к себе. Мы договорились встретиться сегодня в аэропорту. Поскольку я прилетел на час раньше условленного срока, то мне пришлось подождать его там. Я прервал важное совещание в Париже, примчался сюда, однако Клаус Герике так и не появился. Я чертовски обозлился. Хотел позвонить ему. Но потом передумал и отправился прямо на его квартиру. Остальное вам известно.
— Тогда мне придется сформулировать свой прежний вопрос несколько иначе. Вы раньше бывали у Герике?
— Нет. Я лично встречался с ним два или три раза. И только в Гамбурге.
— Скажите, это он? — Майзель достал из папки фотографию и протянул ее адвокату.
— Да.
— И еще одно, господин адвокат: я не совсем понимаю, почему вы сразу отправились к нему на квартиру. Ведь дозвониться по телефону проще.
— У меня были на то основания.
— И вы, конечно, не расскажете мне об этом?
— Почему бы и нет? Я просто хотел увидеть своими глазами, как живет Герике. Дело в том, что приятным деловым партнером его не назовешь. У меня сложилось впечатление, что он в некотором роде аферист. И мои опасения подтвердились, когда я увидел ту жалкую лачугу, в которой он живет.
— Из чего вы заключили, что он аферист?
— В наших деловых отношениях имелись на это кое-какие намеки.
— Какие именно?
— Я уже сказал вашему подчиненному, что не намерен рассказывать о своих делах, господин главный комиссар. Он вам не доложил?
По старой привычке Майзель игнорировал этот вопрос.
— Мы не можем вас принуждать к этому, но если бы вы рассказали нам все без утайки, это наверняка пошло бы вам только на пользу. Прокуратура дала санкцию на обыск квартиры Герике. И возможно, мы найдем у него кое-какие бумаги, которые помогут нам сделать соответствующие выводы без ваших откровений.
— Вы сказали «возможно», господин главный комиссар. Целиком с вами согласен.
— Ну как хотите. Теперь о другом. Свою первую сделку вы заключили в Гамбурге. А сейчас выбрали для этого Берлин. Были на то особые причины?
— У него были особые причины, которые следовали из самого характера нашей сделки.
— Может, вы хоть в общих чертах опишете предмет сделки?
— Нет.
— Тогда ответьте мне — это касается медицины?
— Медицины? Нет.
— Фармацевтики?
— Нет.
— Оптики? Оптического производства? Я имею в виду очки, контактные линзы.
— Нет, и еще раз нет. Теперь, как мне кажется, самое время перейти на официальный тон, иначе вы до скончания века будете перечислять все отрасли науки и техники. Я вновь апеллирую к параграфу сорок девятому, господин главный комиссар!
Майзель промолчал. Свидетель был прав. На кого следовало сердиться, так это на отцов-законодателей.
Спустя несколько секунд Майзель спросил:
— Итак, значит, место вашей запланированной встречи с Герике обусловливалось, так сказать, характером сделки? А время — тоже?
— Естественно.
— И ваша встреча должна была состояться непременно сегодня, девятнадцатого мая? Так что вы даже прервали важное совещание в Париже?
— Не по моей воле. На этом настоял Герике. Меня, например, срок мало устраивал, но я пошел ему навстречу.
— Как это так?
— Герике настаивал на встрече восемнадцатого или девятнадцатого мая. Я ответил в письме, что сроки меня не устраивают, и предложил перенести встречу на двадцать третье. Тогда Герике позвонил мне и потребовал, чтобы мы непременно встретились в один из названных им дней. Поскольку он решительно настаивал на этом, я согласился на девятнадцатое.
— Герике не объяснил вам, почему он настаивал на встрече именно в эти два дня?
— Ну, что вы! Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы объяснять друг другу причины своих поступков.
— Хорошо. А теперь, несмотря на параграф сорок девятый, я хотел бы еще раз вернуться к вашей сделке с Герике. По крайней мере, вы можете мне сказать, где состоялось бы ваше рандеву с Герике, если бы он встретил вас в аэропорту? У него дома? В кафе?
Кайльбэр рассмеялся хриплым утробным смехом, походившим на бой старого заржавленного будильника.
— А вы упрямы, мой дорогой. Но тут вам не повезло. От доктора Кайльбэра вы ничего не добьетесь. — Он успокоился и на мгновение задумался. — Вы должны меня понять, господин главный комиссар, точно так же, как я понимаю вас. Я очутился в дьявольски трудном положении. В известной степени Герике был моим компаньоном, правда с натяжкой, с очень большой натяжкой. Но тем не менее — компаньоном. Будьте уверены, что после сегодняшнего инцидента для меня этот человек больше не существует. Но какой в этом прок? Я, конечно, не знаю, что он там натворил, однако рано или поздно вы его поймаете, состоится суд, о нем будет трубить пресса. Это нанесет мне ощутимый ущерб, не говоря уже о том, что теперь запланированная сделка не будет заключена, то есть без Герике она не может быть заключена. И поскольку она — вы это уже давно поняли — не имеет ничего общего с моей адвокатской практикой, то я ни в коей мере не заинтересован в ее разглашении. Надеюсь, такое объяснение вас устраивает?
— Устраивает. И все-таки вам придется ответить мне еще на три коротких вопроса, которые не затрагивают ваших деловых интересов. Во-первых: вы знаете некую фрау Гроллер?
— Никогда не слышал этого имени.
— Вам знаком некий доктор Эберхард Лупинус?
На лице доктора Кайльбэра появилось настороженное выражение. На мгновение он откинул голову назад. Однако уже в следующую секунду овладел собой.
— Доктор Лупинус из Гамбурга? Он, кажется, врач, не так ли? Что-то мне припоминается, но очень и очень смутно. Во всяком случае, я никогда не видел этого человека в лицо.
— И в-третьих: где вы были в ночь с семнадцатого на восемнадцатое мая?
— Это значит — в ночь с позавчера на вчера. Дома. Вам нужны свидетели? Пожалуйста: моя жена, две мои дочери, доктор Зегебрехт с супругой, старший государственный советник доктор Лукс с супругой и сыном, архитектор господин Зоммерфельд… Мы устроили небольшую вечеринку. Она продолжалась, если это вас интересует, до половины второго. После этого я отправился спать, это, правда, может подтвердить только моя жена, господин главный комиссар.
— Когда вы улетели в Париж?
— И хотя это уже четвертый вопрос, но, извольте, отвечу. Вчера утром. Самолет вылетел из аэропорта Фульсбюттель в девять часов двадцать шесть минут. Чем я могу еще быть вам полезен?
Майзель поднялся.
— Благодарю вас. Надеюсь, мне не нужно вам напоминать, что весь наш разговор должен сохраняться в тайне. Кроме того, если вы встретитесь с Герике, что-нибудь услышите о нем или получите от него известие, вы обязаны довести это до сведения полиции. Подождите, пожалуйста, в приемной. Моя секретарша отпечатает протокол, и вы сможете подписать его. Всего хорошего.