Тайна двух медальонов

В глубокой задумчивости Каролина постояла у окна, бесцельно дергая шнур гардин, затем опустилась в кресло и, скрестив руки на груди, уставилась в пространство перед собой. Миссис Диксон пыталась обуздать сумятицу мыслей, упорядочить свои размышления, но это давалось ей с трудом: ведь на карту было поставлено ее будущее. Из событий прошедшей ночи Каролине было ясно лишь одно, ясно полностью, без остатка, — ее хитро задуманный план, осуществление которого казалось детской забавой, провалился. И не просто провалился, а стал теперь для нее удавкой.

Но, осознавая это, она не видела выхода из создавшегося положения, не находила мер защиты. Снова и снова впечатления минувшей ночи смешивались в ее сознании с уже известным и не раз продуманным; снова и снова Каролина возвращалась к вопросу — правильно ли она поступила, перевезя женщину в другое место? В тот предрассветный час, когда она, покончив с делом, несколько успокоилась и, казалось, справилась с первым шоком, отвечала на этот вопрос отрицательно. Но затем появился Стэнли. Он сообщил о смерти Эрики Гроллер, и Каролина облегченно вздохнула. Однако, представив себе последствия всего, поняла, что радость ее была преждевременной. Немецкая полиция примется разыскивать преступника. Не найдет его сразу и начнет копаться в личной жизни умершей Эрики Гроллер. А в круг ее знакомых входила и она, Каролина Диксон. Каролина же была агентом ЦРУ. Значит, секретная служба окажется в сетях немецкой полиции.

Миссис Диксон искала и не находила никакого выхода. Она обязана была информировать обо всем майора Риффорда, своего шефа, и рассказать об акции, предпринятой без ведома начальства. Она не питала никаких иллюзий относительно последствий этой «исповеди». Центральное разведывательное управление не отпускало грехов своим сотрудникам. Она вступила в самый трудный этап своей жизни. Более трудный, чем тот, когда вокруг нее трещали выстрелы и летели осколки разбитого стекла. Тогда родилась Каролина Диксон. В этот раз не родится никто. В этот раз была жесткая альтернатива: либо остается Каролина Диксон, либо только ее прах.

Каролина встала. Сняла телефонную трубку и нажала на миниатюрную клавишу рядом с рычагом.

— Хэлло, говорит двадцать девятый, мне необходимо встретиться с вами, сэр, срочно! — хриплым голосом произнесла она. И после паузы, запинаясь, прошептала: — Да… хорошо, сэр!

Тем временем комиссар Майзель преодолел оставшиеся двадцать восемь ступенек. Передышка оказалась благотворной для тела и души — дыхание стало легким, свободным, улетели прочь хмурые, гнетущие мысли. В свой кабинет Майзель вступил в приподнятом, боевом настроении. Он решил дождаться отчетов своих сотрудников, а после этого сходить пообедать. Главный комиссар прекрасно понимал, что по ознакомлении с первыми результатами дальнейшую судьбу расследования определяли считанные часы, порой минуты. На основе прочитанного и услышанного надлежало сделать верные выводы, дать четкие указания. Подчас это требовало предельной концентрации духовных н физических сил. Если не проявить серьезного внимания ко всякой улике, даже самой мелкой, и не отдать должного распоряжения, то в дальнейшем это может привести к тяжким, иногда непоправимым последствиям. Было бы идеальным начать дознание с обстоятельного изучения всех материалов. Но это вовсе не означало, что он затянет дело, уйдет от быстрого, смелого решения. У Майзеля был огромный опыт работы в полиции и волевой, упорный характер. Однако наивысших результатов он достигал лишь тогда, когда обстоятельства позволяли ему всесторонне осмыслить проблему без лишней суеты и внешнего принуждения. Во всем остальном он полагался на тончайший механизм импровизации.

По расчетам Иоганнеса Майзеля папка с делом Эрики Гроллер должна была быть уже довольно пухлой: отчет о происшествии, заключения судебного медика и экспертов по следам, протоколы опросов свидетелей, описание рабочих версий и гипотез, а также фотографии, схемы, рисунки.

Майзелю не терпелось взять в руки эту папку, ласково прикоснуться к ее страницам. Он уже наперед формулировал приоритетные задачи. По пальцам пересчитал всех своих сотрудников, опасаясь, что их может не хватить, если проблемы вдруг посыплются одна за другой. «В любом деле важна последовательность, — считал он. — И главное — не забегать вперед!»

Размышления Иоганнеса Майзеля прервал громкий стук в дверь. В кабинет вошел один из его агентов и с порога выпалил:

— Господин главный комиссар, алиби доктора Лупинуса не подтвердилось!

Глава 8

Ричард Дэвис яростно проклинал свое задание. Шел дождь, пронизывающий ветер бил ему в лицо, он весь продрог, и вообще — это задание было ему не по душе. С тоской вспоминал он о родном Техасе, стадах мирно пасущихся коров, пронзительно ярком солнце над прериями и страстно мечтал вырваться из Парижа. Уже битый час Дэвис стоял под узким выступом крыши. Его ноги совершенно промокли, руки закоченели, время от времени он слизывал с губ капли дождя. Было начало одиннадцатого, и если господа, уютно устроившиеся там, в доме, не поторопятся, то ему придется проторчать на этом отвратном посту до полуночи. Он ненавидел задание и одновременно потешался над ним. Надвинутая на глаза шляпа, высоко поднятый воротник плаща… Сунуть бы еще в рот курительную трубку — и чем не суперагент из последнего телесериала! В то время, когда все секретные службы пользуются самыми хитроумными техническими средствами, ультракоротковолновыми передатчиками, электронными лампами-вспышками, анестезирующими средствами и миниатюрными микрофонами, его посылают под проливной дождь, чтобы выследить, как это делал во время оно знаменитый киноидол Ник Картер, злоумышленников. Положительно, от этого задания веяло стариной и глубокой провинцией. Дэвис стал тяжел на подъем, привык к тихой кабинетной работе, к цивилизованной, покрытой тайнами корреспонденции, питал любовь к проявлению микрофильмов и расшифровке кодовых донесений.

Ричард терпеливо сносил непогоду. Он стоял напротив огромного доходного дома, архитектура которого представляла собой смесь бидермайера и модерна, вдалеке от оживленных проспектов и бульваров Парижа. Он терпеливо ждал, когда из этого дома появятся двое мужчин, впущенные туда добрый час назад по особой комбинации звонков.

Дэвис знал обоих, знал и пекаря Паули, в квартире которого они находились. Знал помер его телефона — Дантон — 11–21; знал также, что пекарня Паули находилась на соседней улице, что параллельный абонентский ввод был проложен в квартиру и подключался с помощью тумблера. И Дэвис предполагал, что в данное время, как обычно, по этому телефонному номеру велся разговор с Берлином. На мгновение в его голове проскользнули смутные воспоминания. Бывший фермер, он бросил в молодости своих коров и, поддавшись романтике приключений, пустился во все тяжкие, пока наконец не попал в цепкие объятия ЦРУ. И вот на шестом десятке жизни понял, что попусту растратил в себе дар божий. Святой патер Грэм, его духовный отец, друг и советчик, при жизни не раз говорил: «Ричард, худоба людских душ удивительна. Но твоя душа упитанна!»

Похоже, патер Грэм отрекся от него. Если б он сейчас стоял здесь, рядом, под проливным дождем, то немало удивился бы перемене, происшедшей в Ричарде. Во всяком случае, он сам вдруг понял это и почти физически ощутил свою душевную худобу.

Все началось во второй половине дня. Дэвиса вызвал шеф, начальник французского отделения ЦРУ, и положил перед ним на стол две фотографии.

— Эти двое — братья, — сказал он. — Их зовут Жан и Бенуа Конданссо, и в настоящее время они сидят в ресторане «Эльзасская мельница» на Елисейских полях. Вместе с ними еще один — немец, адвокат из Гамбурга. Его фото будет у нас чуть позднее. Ваша задача, Дэвис, взять обоих братьев под наблюдение, особое внимание обратите на то, с кем они встретятся в течение этого вечера.

Ричард вздрогнул в первый раз, когда услышал имя Конданссо. Во второй — когда увидел на фотографиях их отекшие физиономии. Они были знакомы ему. Он уже имел дело с этими людьми, но не по долгу службы, а по просьбе Каролины Диксон, его коллеги и приятельницы из Берлина. В порядке личной услуги она попросила его последить за ними, правда не под проливным дождем и не посреди ночи. Также конфиденциально он ответил ей, что братья Конданссо официально нигде не работают, но, несмотря на это, располагают огромными суммами денег, и что они, очевидно, состоят на службе у какой-то тайной организации, выполняя специальные и деликатные задания. Дэвису удалось установить их связи, круг знакомых, постоянные места встречи и выйти наконец на некоего Люсьена, вхожего к ростовщику Гюставу Лекюру. К сожалению, он не смог ответить на главный вопрос миссис Диксон: имеют ли братья Конданссо контакт с Фолькером Лупинусом? Он узнал только, что студент Лупинус уехал на каникулы в Штаты и его подружки Аннет Блумэ также нет в Париже.