Страница 17 из 24
Битва стихала, в живых оставалось всего двое или трое стражей, с которыми Рапторы расправлялись при помощи ножей и болтеров. Хеф оглянулся в поисках Бранна, и заметил, что командор согнулся над низким пультом обзорных экранов и панелями управления.
— Доступ к воротам, — произнес Бранн, нажав несколько кнопок. — Все открыто. Это должно ускорить процесс.
Бранн повел отделение на феррокритовую площадку главного комплекса. Полуденное солнце ярко светило на безоблачном небе, если не считать дыма, поднимавшего от пожаров из–за атаки. Небо имело бирюзовый отлив, местами его прочерчивали инверсионные следы кружащих кораблей и дымки от плазменных выбросов.
— Главный комплекс открыт, командор, — доложил Нерока, указав на пару «Хищников», что проехали мимо «Лендрейдера». Они продолжали вести огонь по барбакану, преграждавшему путь в подземные уровни.
— Группа Один, собраться у моей позиции для атаки. Группа Два — удерживать периметр. Группа Три — разбиться на отделения и зачистить остальной комплекс, — Бранн перешел на бег, направляясь к разломанным остаткам барбакана. — Пришло время узнать, кого они там прячут.
XII
Легионес астартес завоевали галактику. Этот факт был неоспорим. Во время Великого крестового похода легионы привели к согласию бессчетные миры во имя Императора. Наблюдая за разливающейся ордой плохо вооруженных заключенных, которые прорывались в ворота и окна внутренней цитадели, Соухоноу вспомнил о не менее часто цитируемом продолжении тех слов. Легионес астартес завоевали галактику, но завоевание поддерживали бессчетные миллиарды солдат Имперской Армии и адептов Терры, которые пришли после.
Шум в аудитории заставил его обернуться. Это был Файалло, один из лидеров ячеек, что был прислужником в цитадели и обеспечивал Соухоуноу большей частью сведений. Парню было всего семнадцать стандартных терранских лет, но он мог похвастать твердым взором и еще более твердой решимостью. Печально, что он лишь на несколько лет перерос возраст для имплантации генетического семени по новым, более суровым стандартам легиона. Он был ловким, сильным и, если бы у него не нашлось скрытых генетических изъянов, из него вышел бы отличный легионер. Но вместо этого он оказался превосходным лидеров коммандосов.
— Ворота пока не открыты, — сказал Соухоуноу, махнув юноше, чтобы тот присоединился к нему на балконе. — Десятки людей гибнут зря.
— Не беда, — ответил Файалло, уверенно, но без наглости. — Потребуется на пару минут дольше, чем мы планировали, чтобы добраться до подвальных хранилищ оружия. Кассал и его команда прижали охранников на форуме. Кастиллин сейчас у запорного механизма.
Соухоуноу кивнул. Разглядывая парня, он задался вопросом, как выглядели Бранн, Агапито и остальные во время битвы за Освобождение. Этот опыт он не мог разделить вместе с ними, но легионер не чувствовал себя в меньшей степени Гвардейцем Ворона; не более, чем они чувствовали себя чем–то меньшим из–за того, что не принимали участия в кампаниях Великого крестового похода до нахождения примарха.
— Я поражен, как хорошо ты успел все организовать за двадцать дней, — произнес Файалло, выглянув из–за парапета. Он с благоговением оглянулся на Соухоуноу. — Я думал, это невозможно.
— Не соглашусь, — ответил космический десантник. — Если бы ты считал это невозможным, то не стал бы и слушать меня. Ты думал, что это маловероятно.
— Без разницы, — сказал Файалло, пожав плечами. На его щеке темнела ссадина, затемняя собой веснушки. — Я был в отчаянии, только и всего.
— Отчаявшемуся остается только надеяться, — Соухоуноу махнул рукой на клокочущие массы людей, спускавших свой гнев на бывших тюремщиков. — Говорят, когда достиг дна, единственный путь — это наверх. По моему опыту, зачастую нужен кто–то другой, чтобы показать, что подняться возможно.
— Я не понимаю, почему вы просто не прибыли и не начали атаку, — произнес юноша. Он поднял глаза, словно пытаясь увидеть боевые баржи, крейсеры и эсминцы флота на орбите. — Просто разнести все на кусочки своими звездолетами, а затем обрушиться на уцелевших. Зачем отправлять просто одного легионера? Без обид, конечно.
— Резонный вопрос, и я не в обиде. То, что здесь произошло — послание. Послание для всех тех, кто обратился против Императора. Человечество их не поддерживает. Союзников, что они имеют, можно набрать угрозами и подкупом, но настоящей верности от них не дождешься. Если единственный легионер способен поднять мятеж, это может случиться где угодно. Единственный легионер может завоевать мир так же, как относительная горстка людей — сотня, может, сто пятьдесят — могут держать Карандиру в оковах, и как надежда — мое оружие, надежда на победу и на освобождение, так и страх способен подчинить целое население. Страх перед возмездием тебе и твоей семье. Страх поражения и потери даже еще большего. Тиран будет убеждать раба, что ему есть что терять, когда у него нет ничего, кроме грязи и обносков, убеждать его, что грязь и обноски — то, что стоит защищать.
— И они разобщают людей, стравливая друг с другом. Сто пятьдесят легионеров — могучая сила, но ни в одном мире им не под силу подавить миллиард людей. Нет, для этой задачи требуются другие люди, готовые продать свой род ради мелких привилегий, чтобы самим быть свободными от кнута и каторги. Вот так диктатор повелевает целым миром, целой звездной системой. Он сжимает мир в кулаке и сокрушает все, что есть в нем ценного. Предложи награду немногим, надели их властью, и они раздавят волю большинства.
Эта мысль пробудила в Соухноуноу гнев. Хоть он не родился на Освобождении, не боролся против тиранических техногильдий Киавара, он тем не менее всем сердцем принимал аксиомы и философию Коракса. Если цель легионес астартес заключалась не в том, чтобы нести галактике свободу, если война и резня невообразимых масштабов не имела иной задачи, кроме простого доминирования, тогда все, ради чего он сражался, было бессмысленным.
— На самом деле не требуется даже один легионер. Нужен просто мужчина или женщина, не более того. Первый, кто рискнет всем во имя идеала. Они отдадут свои жизни, свое будущее ради намерения, в надежде стать примером. А затем приходят те, кто еще храбрее. Человек, решивший встать подле них. Один мужчина или женщина — лишь личность, сражающаяся ради себя. Но двое — уже цель.
— Значит, это делает меня храбрее тебя? — с ухмылкой заметил Файалло. — Если ты был первым, а быть вторым значит проявить еще большую храбрость.
— Технически, я успел рекрутировать несколько сотен последователей до того, как выйти на тебя, — сказал космический десантник. Он заметил, как юноша сник, и положил ему руку на плечо. — Но тогда ты этого не знал. С твоей точки зрения ты был первым — или вторым, полагаю — и да, то, что ты сделал, потребовало куда больше храбрости, и было сложнее всего, что мне когда–либо приходилось делать в своей долгой жизни.
На площади прогремел взрыв, разнесший часть стены над воротами. Толпа хлынула вперед, когда на площадь посыпались металл и камень. Из нижних окон бойцы-мятежники закричали, что ворота открыты. Их слова приветствовали радостными и яростными криками, и освобождение Карандиру продолжилось с новой силой.
— Тебе пора начинать следующую фазу, — сказал Соухоуноу компаньону. — Настало время подорвать заряды, установленные под второй стеной.
Файалло отдал честь и вышел, оставив Соухоуноу всматриваться в небеса над площадью в поисках «Грозовой птицы» — Аренди и его небольшой отряд должны были поддержать битву за цитадель.
Но их не было видно, и даже учитывая преимущество в численности, командор не знал, смогут ли узники Карандиру одолеть своих противников.
Соухоуноу в расстроенных чувствах отстранился от балкона и направился к лестнице. Ему придется доверить Файалло атаку через брешь во второй стене, чтобы командор смог принять участие в бою, бушевавшем парой этажей ниже. Он был единственным легионером, и многие умрут из–за отсутствия Аренди.