Клад адмирала

Нетесову собравшиеся поглазеть не мешали, тем более никто не пытался проникнуть за ограду. Он глядел на охранника в ожидании ответа на поставленный вопрос. Оперативник Мамонтов в свою очередь не спускал глаз с начальника розыска: сколько ее сдерживать на поводке, не пускать Таймыра в дело?

– Так кто тебя избил и связал? – поторопил Холмогорова с ответом старший лейтенант.

– Ну, ясно же теперь, – пробормотал охранник. – Бабка Надежда сказала.

– Что ясно?

– Ну, что уронил… Пили с Григорием…

– Понятно. А те трое?

– Какие трое? – не понял Холмогоров.

– Один высокий, попросил закурить. Фиксы сверкнули, – напомнил Нетесов.

– Не было. Придумал…

– А связывать тебя, бить, кто придумал?

– Сам я…

Колодец тремя подгнившими лиственничными венцами возвышался над землей вблизи от прохудившейся церковной ограды как раз в той стороне, где теснилась толпа любопытствующих.

Нетесов подошел к колодцу, заглянул в него. Глубокий, до воды метров двадцать. Заброшенный. Вóрота и бадьи нет, из глубины идет зловонный застойный запах. Воды в колодце, скорее всего, не пруд пруди. Но попробуй с голыми руками доберись до дна. Старший лейтенант велел Мамонтову съездить за пожарными.

Точно, в колодце воды было мало. Пожарная машина осушила его за четверть часа.

Спустившийся в колодец по складной металлической лестнице молодой пожарный сразу же нашел наган.

– Какой номер? – донесся со дна его гулкий голос.

«Потерпевший» помнил лишь три последние цифры табельного своего оружия.

– Восемьсот девяносто два, – крикнули в колодец.

– Он самый… Ну и запашок тут.

– Нашел, так вылазь, – поторопили сверху сразу несколько голосов.

– Сейчас… Тут еще одна штуковина, – послышалось снизу.

– Что за штуковина?

– Да сейчас…

Голова пожарного в каске наконец появилась над верхними подгнившими венцами. Прежде чем выбраться из колодца, он кинул на землю какой‑то предмет, похожий на футбольный мяч. Предмет был тяжелый и сразу впечатался в землю.

Покинув затхлый колодец, пожарный первым делом достал из кармана брезентовой робы револьвер и отдал Нетесову.

Пока начальник Пихтовского розыска изучал наган, лазивший в колодец вместе с водителем пожарной машины занялся своей второй находкой.

– Чугунок, – сказал водитель машины, верхонками обтерев грязный и мокрый округлый предмет. – Варом, что ли, залита горловина.

– Похоже. – Молодой пожарный воткнул острие складника в край запечатанной горловины чугунка, лезвием сделал круговой надрез. Сделал без больших усилий: под варом была кожа.

Добрую половину чугунка занимали скатанные в толстый рулон и обмотанные суровой ниткой деньги. Пожарный поддел лезвием нитку, слежавшиеся деньги не рассыпались. Пальцами он разлохматил рулон. Там пестрели вперемешку и пятисотки, и сотенные, и четвертные, и даже трехрублевки.

В нетерпении, пока молодой пожарный разглядывал купонные облигации военного займа, водитель пожарки перевернул чугунок. Монеты достоинством от гривенника до рубля просыпались на землю. Штук двести монет, и среди них – старинные дореволюционные награды. Две известные – Георгиевские кресты и какой‑то совершенно незнакомый, ни разу не виденный даже на картинке орден: красный с двумя мечами, с бантом.

– Глянь, Сергей Ильич, – сказал Нетесову водитель пожарки, – Сашка клад нашел.

Нетесов, занятый разбирательством с горе‑охранником и его свояком Григорием, подошел, из пачки выудил двадцатипятирублевку с портретом Александра Третьего. Толпа, до сих пор дисциплинированно стоявшая за церковной оградой, как по команде вдруг просочилась через проломы в ограде, окружила Нетесова и сидевших на корточках у чугунка. О Холмогорове с появлением чугунка разом как‑то все забыли. Без толку было уговаривать разойтись. Со словами: «Был клад» – старший лейтенант протянул пожарному романовскую двадцатипятирублевку и, протиснувшись сквозь людское кольцо, опять оказался рядом с охранником и его свояком Григорием. Собственно, дальнейшее присутствие здесь не требовалось. Все как Божий день ясно. Мамонтов прекрасный сыскник, доведет дело до конца. А он может спокойно отправляться на отдых, на рыбалку.

– Зимин, – выкликнул он друга по фамилии.

Дважды звать Андрея не пришлось.

– Едем, – сказал Нетесов. – Без нас справятся. А мы – закончили.

Начальник розыска задержал взгляд на избитом лице охранника, на его вчерашнем собутыльнике и направился к мотоциклу.

– Много у вас таких, как Холмогоров? – первым, перекрикивая рев мотора, заговорил по пути Зимин.

– Скажи лучше, где их нет, – белозубая улыбка Нетесова сверкнула в секундном полуобороте. – Опять теперь зашевелятся, клад начнут искать.

– Какой клад?

– Золото.

– Что?

– Слухи у нас давние, будто колчаковцы в Пихтовой спрятали золото. Слышал?

– Про золотой запас знаю.

– Ну вот, часть его якобы у нас зарыта.

– А цель? Почему именно в Пихтовой?

– Не знаю. Вернуться, может, рассчитывали… – Нетесов прервал диалог и молчал до тех пор, пока не заглушил мотор у ворот своего дома.

– Все об этом кладе знают все и вразумительно – никто ничего. Но вот когда такое, как нынче, приключается, бум кладоискательства вспыхивает. Помню, у бабки одной, на Первом кабинете живет, обвалился погреб, кирпичная кладка старинная обнажилась – туда кладоискатели ринулись. Демидовский рельс, вертикально вкопанный и сверху распиленный, нашли в тайге, к золоту ведущий условный знак углядели… Да много чего было. – Нетесов слез с сиденья и пошел во двор.

Хотели только загрузить в мотоцикл рюкзаки и ехать, однако Полина, жена Нетесова, настояла, чтобы перекусили на дорогу.

– А вообще клады у вас находили? – возобновил за завтраком прерванный разговор Зимин.

– Давно. Еще в гражданскую. Но это кладом как назвать. У Орефьевой заимки отряд чоновцев разбил банду, при ней было несколько пудов золота и серебра.

– Из колчаковского запаса?

– Не знаю. Может быть.

– Далеко Орефьева заимка?

– Километров двадцать.

– Съездим туда.

– Зачем? Бой там был в двадцатом или двадцать первом году. Давно следов никаких не осталось.

– Просто побывать интересно.

– Там, куда мы едем, тоже интересно. Каменные древние идолы сохранились. Кстати, и там был бой. Главаря банды Игнатия Пушилина, – первый в Пихтовой богач был – убили. Поехали. – Нетесов встал.

Выехать на рыбалку в этот день, однако, было не суждено. У дома затормозил горотделовский «уазик», и сержант Коломников доложил начальнику розыска, что прибыл за ним: в Малой Серьговке и в Китате ночью подчистую ограбили магазины. В Китате сторож попытался было оказать сопротивление, сейчас в тяжелом состоянии, до сих пор в себя не пришел…

– Вот тебе и рыбалка, и идолы, – сказал Нетесов другу, глянув на валяющиеся посреди двора рюкзаки.

Опять Зимин, как и ранним утром, попросил взять с собой, но на сей раз получил отказ твердый.

– Слушай, Женя, – обратился Нетесов к сержанту, – у тебя дежурство скоро кончается?

– Да все вроде бы… Сдать осталось.

– Не в службу, свози Андрея Андреевича на Орефьеву заимку. Он историк. Интересуется.

– Это где золото нашли?

– Да.

– Так там что смотреть теперь?

– Ну просят тебя. Я обещал сам, но видишь, как складывается.

– Нет, я пожалуйста, – смутился сержант. – Для вас я… Сейчас Сергея Ильича отвезу и вернусь, – сказал Зимину.

– На моем мотоцикле поезжайте. – Нетесов с полминуты поговорил с женой, потом быстро зашагал к машине.

– Ждите. Я скоро, – бросил на ходу Зимину заспешивший к «уазику» сержант.

Он действительно долго ждать себя не заставил. Появился, едва успел Зимин рассказать в подробностях Полине историю «нападения» на охранника железнодорожных складов.

Быстро выехали из города, покатили по узенькому проселку среди многоцветья высоких трав, среди мелколесья, обдуваемые теплым августовским ветром.