Хрустальная удача

Судорожно хватая воздух ртом, он попытался позвать незнакомую даму на помощь, но, даже щуря слезящиеся от соли глаза, не мог никого разглядеть на палубе. Женщина исчезла, и ни одна живая душа не видела, как он свалился за борт.

— Спасите, помогите! — жалобно крикнул Абрабанель, отплевываясь от воды. Но его крики ветром относило в сторону от судна и корабль стремительно уходил от него.

Бесплодные попытки привлечь к себе внимание людей на «Глории» навели коадьютора на мысль, что таким манером он всего лишь выбьется из сил, нахлебавшись воды. Природная расчетливость и здесь не подвела старого лиса. Он видел, что судно удаляется в сторону Тортуги, и мысли его заметались в поисках выхода. Как ему продержаться на воде подольше? Может быть, его исчезновение заметят и «Глория» возвратится за ним? О том, что его пропажу обнаружат, когда корабль будет уже далеко, и о том, что такое корыто практически не способно ходить против ветра, дувшего в противную сторону, он старался не думать.

Плавать ювелир толком не умел, но сообразил, что морская вода выталкивает его тучное тело на поверхность. Башмаки, парик, жилет и камзол пришлось снять, чтобы они не тянули его вниз.

Коадьютор расслабил члены и постарался как можно удобнее — насколько это слово вообще применимо к сложившейся ситуации — устроиться, лежа на воде. Хорошо еще, что треклятый ветер дул поверху, не поднимая волны.

В других условиях он давно бы принялся жаловаться на жизнь и возмущаться. Но сейчас, когда никто не слышал его, кроме разве что ангела Смерти Малох-Гавумеса, Абрабанеля охватило не раздражение, не страх смерти и даже не тоска. В момент, когда жизнь его висела на волоске, он сотрясался в бессильной ярости из-за того, что так глупо теряет драгоценное время. А еще ему было жалко карманных часов с эмалями. Но без ножа его резала мысль о том, что сокровища Уолтера Рэли могут теперь достаться другим! Если, конечно, его, Абрабанеля, не подберет вовремя какое-нибудь судно. И эти думы даже заглушали в нем досаду, вызванную привязчивой поговоркой «Человек предполагает, а Б-г располагает».

Он не знал, сколько прошло времени с момента падения за борт. Коадьютор пробовал сосчитать, за какой период «Глория» могла бы возвратиться, после того как кто-нибудь наконец заметит его пропажу, но быстро оставил это занятие. Расчетливый и сообразительный, он учел, что морские течения, ветер и волны перемещают его тело в неизвестном направлении даже тогда, когда сам он не пытается плыть. Иногда ему казалось, что он носится по поверхности океана уже дни и месяцы, даже целую вечность, и тогда в банкире просыпалось что-то похожее на удивление, почему он до сих пор жив. Наконец, измученный бесплодными размышлениями и бессильной злобой, он начал впадать в забытье.

Чтобы сбросить с себя одурь, Абрабанель перевернулся на живот и, молотя руками и ногами по воде, огляделся. Ветер стих, солнце медленно склонялось к горизонту, теряясь в предзакатной дымке. Вдруг коадьютор заметил точку на горизонте. Точка росла, приближаясь.

У банкира словно открылось второе дыхание. Забыв, что он не умеет плавать, и загребая по-собачьи, Абрабанель устремился навстречу спасению. На его счастье, ему не приходило в голову, что на гладкой поверхности моря расстояние до видимого предмета куда как больше, чем представляется глазу. Толку от его водных процедур было немного, но поднимаемые им брызги привлекли внимание человека, управлявшего небольшой шлюпкой с косым парусом и парой весел. Это был рослый, крепкий, с огромной всклокоченной черной бородой и изуродованным шрамами лицом мужчина. Видно было, что в последнее время ему приходилось несладко: усталость проглядывала сквозь крепкий загар, руки, выглядывающие из порванных рукавов кафтана, были слишком худы для такого широкоплечего головореза, а где-то в глубине его глаз свила гнездо тоска.

Черный Пастор — а это был он — старательно греб, стремясь с Эспаньолы попасть на Тортугу, где он оставил свой фрегат «Месть» и часть команды. Остальные уже никогда не вернутся обратно, навсегда успокоившись на «чертовом острове» или взлетев на воздух вместе со взорванным Веселым Диком вторым судном Пастора — «Ласточкой».

Уцелел в этой передряге только Черный Билл, но ему пришлось пережить много такого, о чем и вспоминать неохота. Больше всего пират ругал себя за необдуманный поступок: впопыхах, ненароком он спас жизнь своему бывшему квартирмейстеру, вместо того чтобы предоставить душе Дика возможность прогуляться прямиком в ад! Досада грызла Билла изнутри не хуже, чем Абрабанеля — страх утерять навсегда сокровища.

Ничего не зная о прыжке Роджера Рэли в водопад, Пастор сгорал от желания поскорее разыскать бывшего приятеля и рассчитаться с ним за все. Но для этого ему нужен был корабль и команда. С оставшимися у него людьми управиться с огромным судном было просто невозможно. Однако Билли искренне считал, что губернатор Тортуги — его должник и просто обязан помочь ему снарядить «Месть» наилучшим образом. К тому же пирата не оставляла мысль о сокровищах. Если Дик добрался до указанного на карте места, следовательно, золото уже у него! И не грех поделиться им со своим старым товарищем.

Одним словом, ничего не зная о драме, разыгравшейся на Эспаньоле, Черный Билли спешил на Тортугу за кораблем и командой. Фонтанчики брызг, поднимаемые коадьютором, заставили его повнимательнее вглядеться в морскую гладь. Он извлек из кармана подзорную трубу и приложил ее к глазу. Разглядев тонущего человека, пират, следуя неписаному закону всех моряков, развернул лодку. Ему потребовалось меньше часа, чтобы доплыть до Абрабанеля, который к тому времени совершенно обессилел.

Поравнявшись с ювелиром, Пастор грубо поинтересовался:

— Эй ты, мокрая кошка, говори, кто выбросил за борт такой дрянной товар?

Однако Абрабанеля не смутила такая цветистая манера выражаться. Он подумал, что раз уж Билли приплыл, то надо брать быка за рога.

— Несчастный путешественник, я оказался за бортом случайно. Но спасшего меня я не оставлю без вознаграждения!

— Ба! Да это старый знакомец! — вскричал Билли, бросая весла и за шкирку втаскивая тяжелющего банкира в лодку. Едва не перевернув посудину, коадьютор плюхнулся на просмоленные доски. С него ручьями бежала вода.

Черный Пастор с интересом оглядел свой улов.

— Эй, чертово отродье, безбожный жид, семя дьявола! Ты, как я погляжу, все еще продолжаешь надувать честных христиан? Или ты забыл, как провел меня год назад с грузом серебра, якобы шедшего с Барбадоса?!

— Помилуйте, господин пират, — простонал Абрабанель, с трудом поднимаясь со дна лодки и еле переводя дыхание, — я всего лишь скромный коммерсант, я сам пал тогда жертвой подлых игр тамошнего губернатора!.. Разве вы не знаете, господин пират, как бессердечны и бессовестны эти королевские чиновники?! Они только и думают, как обидеть беззащитного купца и отобрать у него с таким трудом заработанные средства!

Не переставая говорить, купец стянул с себя рубаху с портками и, хорошенько отжав, снова натянул на себя.

— Ты мне тут не пой про совесть, старый пес! Ишь! Я догоняю сукина сына Дика, удравшего с сокровищами…

— Ой-ой-ой, господин пират, жизненный опыт подсказывает мне, что на такой посудине вы рискуете и впрямь очень скоро догнать упомянутое вами лицо!.. Однако, боюсь, вас ждет жестокое разочарование! — протараторил купец, устраиваясь на лавке и извлекая из-под нее бочонок с водой.

— Ты еще вздумал издеваться надо мной, жид?! — взревел Пастор, так яростно шлепая веслами по воде, что Абрабанель едва не захлебнулся второй раз за день, но уже жадно глотая пресную воду. — А может, ты думаешь, что я на этой калоше собираюсь гнаться по морю за моим мерзавцем-квартирмейстером?! Я спешу на Тортугу, где меня ждет фрегат с командой…

— Что вы, что вы, — отфыркиваясь, пробормотал Абрабанель, утолив жажду, — вы совершенно превратно поняли меня, любезнейший господин пират! Я всего лишь хотел предостеречь вас, дабы вы не последовали за Диком, или Кроуфордом, или как там зовут этого негодяя по-настоящему… Одним словом — не угодили бы прямиком на тот свет!.. Признаться, я был бы чрезвычайно опечален таким исходом… — Абрабанель с наслаждением потянул затекшие руки и ноги.