Страница 25 из 98
Грейг поднял брейд-вымпел на «Ростиславе». Вскоре после 23 часов 25 июня последовал сигнал начать движение. Первым это должен был сделать фрегат «Надежда», но он замешкался. Тогда Спиридов распорядился, чтобы первой шла «Европа». Около полуночи этот корабль занял предписанное место в Чесменской бухте, после чего четверть часа сражался сразу с несколькими вражескими кораблями, а также обстреливался береговыми батареями.
На помощь на всех парусах поспешили «Ростислав» и «Не тронь меня», затем подошли «Саратов» и фрегаты. Сперва турецкая эскадра упорно сражалась. Вновь процитируем записи Грейга: «Час с четвертью продолжался ужасный огонь с обеих сторон. В это время каркас, брошенный с бомбардирского корабля, упал в рубашку грот-марселя одного из турецких кораблей. Так как грот-марсель был совершенно сух и сделан из бумажной парусины, то он мгновенно загорелся и распространил пожар по мачте и такелажу. Грот-стеньга скоро перегорела и упала на палубу, отчего весь корабль тотчас же был объят пламенем».
Грейг решил воспользоваться замешательством и растерянностью противника. С «Ростислава» подали условный сигнал, и брандеры устремились в атаку. Один из них перехватили две турецкие галеры, другим повезло больше. Грейг записал: «Лейтенант Мекензи следовал близко за первым брандером и, приблизясь к неприятелю, зажег свое судно. Но в то время как брандеры спускались на неприятеля, пожар первого турецкого корабля распространился уже на два или три ближайшие к нему; горящие обломки от его взрыва упали еще на несколько других судов, и таким образом половина турецкого флота уже пылала. Брандер Мекензи навалил на один из горевших судов.
Лейтенант Ильин, командир третьего брандера, следовал в некотором расстоянии, и когда проходил мимо командора, тот закричал ему, чтобы ни под каким видом не зажигал брандер прежде, чем сцепиться с одним из наветренных турецких кораблей. Вследствие того он подошел борт о борт к одному из них и зажег его.
Мичман князь Гагарин вскоре подошел на четвертом брандере; но так как большая часть неприятельских судов уже горела, то он также попал на горящий корабль.
Как скоро первый брандер прошел мимо командорского корабля, приказано было прекратить пальбу, чтобы не вредить своим брандерам, которые находились между ним и неприятелем. Но так как пожар еще не сообщился нескольким из наветренных турецких кораблей, которые продолжали стрелять, то командор был принужден снова открыть огонь.
Пожар турецкого флота сделался общим к трем часам утра. Легче вообразить, чем описать ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем. Турки прекратили всякое сопротивление, даже на тех судах, которые еще не загорелись; большая часть гребных судов или затонули, или опрокинулись от множества людей, бросавшихся в них. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду; поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством несчастных, спасавшихся и топивших один другого».
Грейг приказал «Европе» и «Не тронь меня» отойти подальше от взрывавшихся вражеских кораблей, и лишь «Ростислав» оставался на месте еще некоторое время. Грейг «…приказал перекрепить все паруса как можно туже и брандспойтами обливать паруса и такелаж, чтобы совершенно смочить их, а также беспрестанно окачивать борта и палубы ведрами». Утром стали понятны масштабы победы: из 15 турецких линейных кораблей уцелел лишь один («Родоси», переименованный русскими в «Родос»), также сгорело шесть фрегатов и много шебек, галер, галиотов… Пять галер и 22 медные пушки с береговых батарей стали трофеями победителей. За победу заплатили малой кровью. «Ростислав» вновь не имел потерь в людях, он получил всего одну пробоину в борту, правда, на нем сильно пострадали рангоут, снасти и паруса.
После Чесменской победы «Ростислав» успешно действовал в Архипелаге и Средиземном море, участвовал в блокаде Дарданелл. На его счету много захваченных и уничтоженных неприятельских судов. Например, только 7 марта 1772 г. он под огнем дарданелльских береговых батарей сжег шесть судов. После окончания войны с Турцией корабль в декабре 1774 г. взял курс к родным берегам и августе следующего года прибыл в Кронштадт. В июле 1776 г. состоялся императорский смотр кораблей, участвовавших в Архипелажской экспедиции. «Ростислав» удостоился наибольшей чести: на его борт прибыла императрица Екатерина II со свитой. Но карьера славного корабля уже подходила к концу. Ему еще довелось поучаствовать в учениях, но больше в море он не выходил и в 1782 г. был разобран в Кронштадте.
Транспорт «Баунти»
Подневольный рабский труд дешев. Но чтобы рабы могли успешно выполнять тяжелые работы, их надо хорошо кормить – не в смысле изысканности пищи, разумеется, а в смысле ее калорийности. Однако хозяевам плантаций тратить на прокорм «двуногих сельскохозяйственных животных» лишние деньги не хотелось. И в последней трети XVIII в. плантаторов Вест-Индии очень заинтересовало хлебное дерево, обнаруженное английскими мореплавателями в Полинезии, на Таити. Но моряков идея плавания с саженцами на борту не вдохновляла. Тогда плантаторы подбросили идею о новом высокоприбыльном источнике продовольствия королю Англии Георгу III. Тот решил учесть интересы заокеанских подданных и в 1787 г. повелел лордам Адмиралтейства подготовить экспедицию на Таити: для доставки саженцев на Ямайку и другие острова.
Выбор Адмиралтейства пал на транспорт «Бетия». Это было прочное, мореходное, очень добротно построенное судно, вполне пригодное для дальних плаваний. Его приобрели за сравнительно умеренную сумму в 1950 фунтов, переоборудовали специально для перевозки саженцев хлебного дерева, установили на судне легкие орудия. Новый экспедиционный транспорт, переименованный в «Баунти», имел следующие характеристики: водоизмещение 217 т, длину наибольшую – 27,7 м, длину по килю – 21, 5 м, ширину – 7,4 м, высоту борта от киля до верхней палубы – 5,9 м. Судно имело широкий тупой нос, седловатая палуба была без надстроек. Подводная часть для защиты от древоточцев обшивалась медными листами. На трех мачтах и бушприте с утлегарем можно было при хорошем ветре поставить многочисленные паруса. Вооружение после переоборудования состояли из четырех 4 фунтовых пушек на обычных лафетах и 10 полуфунтовых фальконетов, устанавливаемых на вертлюгах.
«Баунти»
По сохранившимся свидетельствам, несмотря на простоту конструкции выглядел «Баунти» довольно привлекательно. На носу имелось украшение в виде фигуры амазонки в синем костюме и белой шляпе. Ватерлиния отбивалась белым цветом, выше нее шла широкая черная полоса. Привальный брус – желтый, выше него – синий борт с желтой полосой на уровне палубы. Фальшборт – синий с желтым планширем. На синей корме имелся золотой орнамент, название «Baunty» сделано выпуклым и покрашено в золотой цвет. Сами мачты, а также бушприт, окрашивались в белый цвет, стеньги и утлегарь – в коричневый. В белый красились и все три шлюпки.
В поход транспорт под командованием лейтенанта Уильяма Блая вышел из Спитхеда 23 декабря 1787 г. Блай одно время служил штурманом на экспедиционном судне Джеймса Кука «Ризолюшн», именно ему Кук доверил нанести на карту Сандвичевы (Гавайские) острова. Однако будучи хорошим моряком, Блай отличался скверным характером, его несдержанность и высокомерие проявлялись не только по отношению к матросам, но и подчиненным офицерам.
Согласно полученным предписаниям «Баунти» полагалось пройти в Тихий океан мимо мыса Горн. И пользующийся недоброй славой среди моряков парусного флота мыс сполна проявил свой характер: к Огненной Земле судно подошло в середине марта 1788 г. и более месяца безуспешно пыталось пройти в Тихий океан. Пришлось поворачивать в обратную сторону и следовать к Таити мимо Африки и Ван Дименовой земли (Тасмании). К цели путешествия удалось добраться лишь через 10 месяцев после отплытия из Англии – 26 октября. Во время плавания на судне сложилась очень тяжелая атмосфера. Капитан был сторонником строжайшей дисциплины, а его мелочная придирчивость буквально изводила людей. К тому же в какой-то момент пришлось сократить рацион.