Страница 8 из 12
– Я рад видеть в нашей скромной обители гостей из далёкой страны, – прогудел он, пожимая руку Лесовскому.
Вуд познакомил их, потом указал на Степана Родионовича.
– Позвольте представить вам господина Костенко, сотрудника Министерства иностранных дел и нашего любезного переводчика. Без его услуг наше общение было бы невозможно.
Степан Родионович поклонился, чувствуя, как его протянутая для пожатия ладонь сплющивается в крепких тисках. Маленькие глубоко посаженые глазки Твида быстро ощупали его, рот изогнулся в улыбке.
– Это честь для нас, – проговорил он. – Прошу за мной.
Гости прошествовали в главный зал, украшенный колоннами и балюстрадами. Под потолком висели огромные люстры на десятки свечей, где-то негромко играл невидимый оркестр, вдоль одной из стен выстроились осанистые джентельмены во фраках, вдоль другой стояли негры с подносами, вдоль третей тянулись столы с угощением.
«Как на великосветском приёме», – подумал Степан Родионович. Ему, правда, не доводилось бывать на великосветских приёмах, но по книгам и газетам он представлял их именно так. Рядом, задрав подбородок, вышагивал Вуд. Его лицо преобразилось. Из болтливого мещанина он превратился в этакого члена дипломатического корпуса, идущего на торжественный обед к монарху. Черты его выпрямились, спина стала как восклицательный знак. Руки он держал по швам, слегка двигая ими в такт движению. Костенко почувствовал необходимость проверить себя на предмет упущения в одежде или походке. Ему тоже ужасно захотелось вытянуться во фрунт, как в приснопамятные дни графа Нессельроде, когда умение тянуть носки перед начальством являлось важнейшим качеством чиновника. Позади длинной цепочкой тянулись офицеры. Они были молчаливы, слышалось только постукивание каблуков о белый шлифованный пол.
Расторопный Вуд расставил гостей вдоль свободной стены. Твид вышел на середину залы и произнёс короткую речь о том, как приятно всем патриотам Соединённых Штатов принимать сегодня моряков из дружественной страны. Намекнув на недругов, желавших поссорить Россию и Америку, он выразил убеждённость, что две эти державы вскоре заключат альянс, «который перевернёт мир». Степан Родионович, переводивший его слова Лесовскому, заметил, как вскинулись у того брови. Непонятно было, рад адмирал этому замечанию или недоволен, но он явно был застигнут врасплох. Твид меж тем прошёлся по имперским амбициям англичан и французов, мечтающих де превратить Америку в свою колонию, и закруглился. Все захлопали. Музыка стала громче, к офицерам подошли негры с подносами, разнося вино.
– Давайте выпьем, господа, за нашу несокрушимую дружбу, – провозгласил Твид.
– Гип-гип-ура! – выкрикнул кто-то из американцев. Остальные немедленно подхватили. – Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! Гип-гип-ура-ура-ура!
– Прошу вас, господа, – обратился к русским Вуд, показывая на столы. – Это всё для вас.
Поднялось оживление, все направились к столам. Твид, отдав пустой бокал негру, приблизился к Лесовскому.
– Адмирал, мы очень рассчитываем на вашу флотилию. Вы знаете, военно-морские силы США не могут тягаться с британскими, но если мы объединим наши усилия…
– Мы благодарны американскому народу за гостеприимство и сделаем всё, дабы помочь ему в трудную минуту, – пророкотал заученную формулу Лесовский.
– Превосходно, – грохнул Твид.
Он взял контр-адмирала под локоть и повёл его знакомить с людьми.
– Позвольте представить вам: Горацио Сеймур, губернатор штата Нью-Йорк… Адвокат Сэмуэль Барлоу… Эрастус Корнинг, банкир и предприниматель… Профессор Френсис Либер… Джеймс Беннет, издатель… Джон Сиско, помощник секретаря финансового ведомства… Дэниел Дикинсон, городской прокурор… Конгрессмен Мойзес Оделл…
Они переходили от одного человека к другому, адмирал жал всем руки, а Костенко, старательно переводя их имена и регалии, тоскливо думал, насколько же быстро он скатился до заурядного толмача.
Знакомства, наконец, закончились, и адмирала окружили местные шишки, наперебой принявшиеся обсуждать с ним текущую политику, биржевые новости и последние события на фронте. Костенко трудился в поте лица, переводя их вопросы, но всё равно не успевал за всеми, да ещё был вынужден то и дело отвлекаться, растолковывая Лесовскому слова из лексикона бизнесменов. К счастью, эта мука длилась не долго. Из боковой двери в залу вошли какие-то люди в белых костюмах, шляпах, с лицами, густо вымазанными сажей или ваксой.
– Господа! – пронзительным голосом объявил Вуд, подняв ладони. – Минуточку внимания. Наш гостеприимный сахем, дабы порадовать гостей и познакомить их с американской культурой, пригласил сюда знаменитый хор минстрелей И.Пи. Кристи. И хоть его создатель безвременно ушёл от нас в прошлом году, творение его продолжает жить и радовать сердца американцев. Поприветствуем их!
Раздались жидкие аплодисменты; актёры, часть которых держала в руках банджо и скрипки, расставили стулья и, поклонившись присутствующим, уселись на них. Один из актёров, выйдя вперёд и забавно кривляясь, объявил номер. Он так ужасно коверкал язык, что американцы покатились со смеху. Но, видимо, это была часть представления, потому что конферансье не выглядел обескураженным, а напротив, был весьма доволен собой. Он подал знак коллегам, и те грянули бойкую песню.
Песенка была довольно незамысловатая, но исполнение заслуживало самых высоких похвал. Менестрели били чечётку, хлопали в ладоши и даже пускались в пляс. Публика была в восторге. Даже русские офицеры, мало что понявшие в песне, сразу как-то оживились, принялись аплодировать и криками подбадривать актёров.
За песней пришёл черёд сценических миниатюр. Менестрели разбились на несколько групп и стали смешить зрителей комическими опусами. К сожалению, язык их был настолько далёк от обычного английского, что Костенко лишь разводил руками в ответ на просьбу Лесовского переводить. Зато американцы разражались хохотом. Глядя на них, и русские начали улыбаться, захихикали сами не зная чему. Лёд меж хозяевами и гостями, если и был, окончательно растаял, начались непринуждённые беседы и тосты. К счастью, многие офицеры имели некоторый навык в британской речи, так что услуги Костенко не понадобились.