Микита Швачка

«Ой, не пьется горилочка,

не пьются меды,

как бы шинкарям проклятым

не нажить беды!

Ой, не пьется нынче пиво,

а я буду пить.

Не будете, вражьи паны,

на Украйне жить.

Соберемся в воскресенье,

на Фастов нагрянем:

шляхту в белые рубахи

одевать мы станем.

Не в белые, а в красные...

Гулять не устанем.

Своего отца родного,

старого помянем,

полковника фастовского

славного Семена.

Пойдем, хлопцы!

Вам со мною

не будет урона».

У Перепяти поспали,

до света вставали

и в Фастове утром рано

казаки гуляли.

«Приди к нам из Межигорья,

Палий, поскорее,

погляди-ка ты на Швачку,

на его затеи!»

В Фастове затеял дело, —

есть такие вести, —

пало шинкарей и шляхты

не сто и не двести,

а тысячи. И площади

багровыми стали.

И все шинки, все костелы,

как свечи, пылали.

В самом замке небольшую

церковку святую

не сожгли. В той церкви Швачка

поет аллилуйю.

Хвалит господа веселый,

а Швачке седлают

коня его вороного —

погулять желает

он в Быхове прославленном

да с Левченко вкупе

топтать трупы шинкарские,

шляхетские трупы.