Хроники Вандербурга

Эти сцены и стали в итоге зацепкой для его поисков. Перво-наперво Влад отметил, что из всех школяров, виденных им на уроках Кариума, особенно выделялся один — худенький, белобрысенький и в очках. Его взгляд в сторону учителя показался Метумору каким-то чересчур внимательным, сосредоточенным.

Также однажды Влад, сам того не ожидая, увидел Ангуса Кариума со стороны… причем, со стороны как раз этого мальчишки-очкарика. По крайней мере, с той же парты. Но окончательно мага добило видение одного из детских воспоминаний: как оказалось, он зря приписал оное именно колдуну.

Подозрительным было уже то, что сцена из детства, с атрибутами вроде двора и песочницы, явилась не где-нибудь, а в кабинете музыки. Сосредоточившись на ней и предчувствуя, что разгадка близка, Влад попробовал присмотреться к окружающему миру из воспоминаний Кариума-ребенка. Хотя Кариума ли?

Оглядевшись, маг заметил прохожего… который как раз говорил по мобильному телефону. Что вообще-то казалось невозможным, учитывая возраст колдуна вкупе с эпохой распространения мобильников. Началась же последняя от силы лет десять назад.

Следовательно, увиденное могло значить только одно: воспоминание это, во-первых свежее, а во-вторых… чужое. Чужое для Ангуса Кариума, принадлежащее кому-то другому.

«Похоже, в память колдуна просочились чужие воспоминания… ребенка, — прокомментировал Влад результаты этой попытки, — и я даже знаю, как он выглядит».

Идею составления фоторобота очкастого школяра СМК подхватила сразу, с восторгом… но так же быстро от нее отказалась. Во-первых, способности к описанию не входили в число достоинств Влада Метумора. В результате чего портрет получился чересчур абстрактным. Под него подходили многие… даже слишком многие дети — что в городе, что конкретно в этой школе. Ну а во-вторых, оставался неясным возраст тех воспоминаний, в которых мальчишка выглядел именно так. За прошедшее время он мог подрасти и измениться, и весьма существенно.

Так что Владу не оставалось ничего, кроме как продолжать ментальную осаду. И однажды удача повернулась-таки к нему лицом. Он снова увидел школьный кабинет музыки… только тот был пуст. Почти пуст: в нем не было ни учеников, ни даже учителя; вместо него у небрежно вытертой доски стоял теперь сам Метумор. Молодой маг сразу узнал свою тень — более высокую, чем у Кариума и почти не сгорбленную. Да и одет он был так же, как наяву.

— Удивлен? — донесся до Влада тонкий и насмешливый голос. Молодой маг вздрогнул, огляделся, но ни одной живой души поблизости не обнаружил. А затем он услышал смех — звонкий и жизнерадостный и в то же время слегка натужный.

— Нехорошо смеяться над старшими, — проворчал Метумор, озираясь вокруг, — разве мама не говорила… тебе?..

Он судорожно пытался вспомнить хотя бы самое простое из боевых заклинаний, но в голове царили мрак и туман. Как видно, способности мага и дар Проникателя невозможно было использовать одновременно.

— А тебе мама ничего не говорила? — голос невидимки на сей раз звучал как-то нарочито грубо… а затем вдругорядь сменил тон на назидательный, — например, что не-хо-ро-шо вламываться в чужой дом?

— Чужой дом? — переспросил Влад и почувствовал себя окончательно сбитым с толку.

Нечто подобное он испытал в детстве, когда по радио услышал песню одной популярной группы. Вернее, имел несчастье услышать: поскольку слова в той песне, хоть и можно было понять… каждое в отдельности, но вот связи меж собою они не имели. Вылетали случайным образом, словно номера билетов в лотерее. И Метумор только зазря сломал неокрепший, но уже тогда слишком рациональный, мозг в попытках эту связь найти.

— Или вообще… посягать на чужое!

Собеседник Влада материализовался в воздухе; именно так: материализовался, возник из ничего, но уже сидящим на одной из парт. И оказался парнем на несколько лет младше самого Метумора… а также обладателем весьма необычной внешности.

Его волосы торчали во все стороны, чем напоминали веник — старый и черный. Или какую-нибудь гротескную корону, сооруженную прямо из волос… этакий плод воображения свихнувшегося художника. Наряд собеседника Влада напоминал парадные мундиры старых времен, только что без знаков отличия. Зато аксельбантами этот «мундир» был, напротив, увешан без всякой меры. Картину довершал плащ: матово-черный и украшенный узорами, похожими на языки пламени.

Возможно, такой имидж призван был внушать окружающим не то почтение, не то страх. Но вот у Влада он не вызвал ничего, кроме насмешки.

— Можешь еще имя себе придумать, — хмыкнул он, — какое-нибудь непонятное тебе слово… но красиво звучащее. Великий Нейромускул, например. Или Темный Трицератопс.

— Иди на фиг, — капризно огрызнулся его собеседник.

— Пойду, не волнуйся, — спокойно ответил маг, — вот только узнаю, что мне нужно — и уйду. Не задержусь ни на секунду. А прежде всего… я хотел бы увидеть тебя-настоящего. Не то чтобы я не знал, как ты выглядишь на самом деле, только вот прикид твой…

— Не катит?

— Именно так. По улице в нем не пройдешь: примут либо за очередного «певуна под фанеру», либо за клоуна… а может, просто за человека нетрадиционной ориентации.

— Я колдун! — обиженно заявил странный парень… однако предостережениям Влада все-таки внял. Как видно смутился: особенно от намеков на ориентацию. Если, конечно, понимал, о чем идет речь.

Мгновение — и экстравагантный юноша обратился в того, кем он, собственно и являлся. В худенького белобрысенького мальчонку-первоклашку в очках и аккуратном костюмчике. На Влада Метумора он смотрел расстроено и смущенно, даже как-то слегка виновато.

— Ты не колдун, — возразил ему Влад, — не знаю, где ты вообще видел таких колдунов. Разве что в мультиках этих… дебильных; где у всех мимика примитивная и глаза огромные. На пол-лица… Нет, ты не колдун — ты… юзер. Пользователь чужих магических способностей… и чужого тела. Ну и еще, как я понял, ты Проникатель. Почти такой же, как я.

…в свою очередь, родители маленького Римаса категорически отрицают наличие у их сына аномального дара. Более того: они намерены обращаться в суд в случае дальнейших посягательств Службы Магического Контроля на права и свободу их ребенка.

Программа «Темные дела: обзор за неделю»

— Выходит, я такой — не один?

— Сам в шоке…

Мальчишку звали Римас Торий, и он действительно обладал тем же даром, что и Влад Метумор. Потому как других объяснений его здесь наличию попросту не было. Не могло быть.

Как оказалось, статистика СМК безнадежно ошиблась: в этом веке Вандербург получил сразу двух Проникателей. Хотя, с другой стороны, кто ее знает, статистику? Ведь она учитывает только обнаруженных Проникателей, а обнаружить их успели совсем немного. Не говоря уж о том, что сведения об этих обнаружениях основаны, по большей части, на легендах и прочем фольклоре.

Римасу в некотором смысле повезло: в ту статистику он не попал. Загребущие руки СМК не добрались до него… хотя, вообще-то, пытались. Вот только серьезных доказательств эта контора не имела — одни подозрения; в то время как на другую чашу весов легла железобетонная непоколебимость родителей Римаса. На беду ведомства Мауреши те как раз принадлежали к числу «продвинутых» граждан: которые твердо знают свои права и не приходят в священный трепет при виде удостоверений с гербом. Так что в итоге СМК была вынуждена сдать назад, а затем и вовсе закрыть это дело.

А сам маленький Проникатель… о, свой дар он обнаружил даже раньше, чем научился читать. И использовал его для сугубо детских забав: в гостях, например или на прогулке. Из-за этого многие из знакомых родителей стали жаловаться на краткие провалы в памяти; а окружающие, в свою очередь — на странное их поведение в момент этих провалов. Возможно, кто-то из первых или вторых и донес в СМК… хотя как тогда последняя смогла выйти именно на этого, с виду такого безобидного, малыша?