Игра вслепую

Зарычав, Курский ударил кулаком по ограждению.

– Докладывайте! – рявкнул он в ту же секунду, когда изображение на мониторе восстановилось, демонстрируя лишь общую карту города. – Что с самолетом?

– «Пересвет-1» разбился, но есть показания жизнедеятельности с датчиков пилота. Похоже, он успел катапультироваться, – сообщил один из операторов, продолжая изучать показания приборов.

– Ясно. – Полковник поправил фуражку и направился к дверям. – Свяжитесь с Василевским и сообщите ему.

Не дожидаясь ответа, вышел в коридор и, достав мобильный телефон, набрал номер.

– Да, это я, – тихо произнес Курский и, оглянувшись, закрыл трубку рукой. – «Радонеж» разбился. «Призма» в Московской Зоне. Мы можем начинать.

Глава 1

Лучший город Земли

Пылинки медленно кружились в косых лучах света, падающих через занавешенное окно. Длинные светлые линии выхватывали из полумрака брошенной квартиры сломанную мебель и выцветшие бумажные обои в цветочек.

Роман Нестеров остановился посередине комнаты и поднял взгляд вверх. С потолка свисали пучки оборванных проводов, перемотанных изолентой. Прямо под ними на полу лежала небольшая люстра. Сталкер слегка толкнул ее мыском ботинка, и та, тихонько звякнув, завалилась набок.

Молодой человек вздохнул и сделал несколько шагов в направлении деревянной межкомнатной двери. Тишину нарушали лишь осторожные шаги Нестерова и шум воздуха, проходящего через фильтры противогаза.

Сталкер медленно остановился возле дверного проема и прислушался. Ничего. Глубоко вдохнув, поднял ствол автомата и, сжав ручку, повернул.

На весь брошенный многоквартирный дом щелкнул замок. Дверь раскрылась, и с оглушительным в такой тишине грохотом на пол посыпались поставленные пирамидкой консервные банки.

Выругавшись, молодой человек переступил через примитивную сигнализацию и прошел в комнату. На дальней стене отчетливо виднелась надпись, сделанная не то черной краской, не то углем: «Армия бросила нас умирать».

Сталкер медленно обошел опрокинутый стол.

– Простите… – тихо прошептал Роман, склонив голову. – Мы тогда были такими же беспомощными, как и вы.

Прислонившись спиной к стене, в укрытии сидела маленькая семья из четырех человек. Мать прижимала к себе детей. Запавшие глаза мумий, казалось, укоризненно смотрели на Нестерова. Роман отвел взгляд и, отойдя к окну, решительно сорвал тяжелые шторы. Яркий свет ворвался в комнату, заставив все предметы в ней отбросить длинные тени. За пыльным стеклом возвышались силуэты каких-то зданий, но ничего конкретного разобрать было нельзя.

Нестеров вздохнул и накрыл трупы выгоревшей на солнце тканью.

– Простите, – еще раз повторил сталкер и, не оборачиваясь, быстрым шагом направился прочь из квартиры.

В прихожей он посмотрел в каким-то чудом уцелевшее зеркало, а затем, переступив лежащую на полу входную дверь, вышел на лестничную клетку. Здесь Роман на секунду задержался, чтобы стереть рукавом камуфлированной куртки надпись «4 внутри», косо чернеющую рядом со входом в квартиру.

Покачав головой, молодой человек развернулся к лестнице и, стараясь не наступать в какую-то маслянистую жидкость, обильно покрывающую ступеньки, направился вверх. На низких решетках возле грязных окон висели ржавые консервные банки-пепельницы, забитые полусгнившими окурками.

Где-то на десятом этаже у Романа кольнуло в груди, и он замер, вскинув оружие. Ничего. Вокруг висела густая, обволакивающая тишина. Казалось, она пульсировала и пыталась пробить двойные линзы армейского противогаза.

Нестеров припоминал рассказы других «ходоков» о «Темноте» – каком-то пространственно-временном искажении, которое вызывало галлюцинации и ощущение, будто черная вязкая дрянь, напоминающая мазут, затекает сквозь фильтры прямо в легкие.

Помотав головой, сталкер извлек из поясного кармана гайку и бросил вперед. Кусочек металла ударился о кнопку вызова лифта и, отлетев обратно, поскакал вниз по ступенькам. Роман выдохнул и, распрямившись, двинулся вперед.

Только поднявшись на этаж выше, он понял, на что именно сработало его чутье. Дверь в одну из квартир была распахнута настежь. За прямым коридором виднелась большая комната. У нее не было дальней стены.

Перебросив рюкзак поудобнее, Нестеров вошел внутрь и, водя из стороны в сторону стволом, направился к пролому. Остановился он лишь на пороге разрушенного помещения.

Солнечные лучи ярко освещали комнату и ту уцелевшую мебель, что в ней осталась. На другой стороне улицы виднелись заброшенные панельные многоэтажки. Их крыши покрывали черные скелеты телевизионных антенн, а в уцелевших окнах отражалось безоблачное голубое небо. Мирную идиллию портил только вертолет.

Тяжелый Ми-24, врезавшийся в угол здания и пробивший стену квартиры. Летающая машина лежала на брюхе, высовывая хвост и бо́льшую часть фюзеляжа сквозь пролом. Неведомым образом ей удавалось хранить хрупкое равновесие, несмотря на ветер, нещадно дующий на такой высоте. При каждом его порыве лопасти угрожающе поскрипывали, но сама желто-серая конструкция выглядела довольно стабильной.

Вместе с машиной погиб и ее экипаж. Пилот завалился лицом на приборную панель, и через пыльное стекло кокпита был виден только краешек белого шлема. Стрелок же, видимо, пытался выбраться наружу, когда его настигла смерть. Труп в летной форме свесился через край кабины. Из его груди и шеи торчали осколки прозрачного пластика.

Роман посмотрел в салон. Десанту повезло несколько больше. Судя по разрезанным ремням безопасности, кто-то из пассажиров смог выбраться из разбившегося вертолета и, возможно, даже дойти до Периметра. Мертвецов было всего двое. Первый лежал на полу, его ноги высовывались наружу и, казалось, были чем-то раздавлены. По крайней мере от них остались только обрубки, покрытые засохшей кровью.

Второй труп сидел, пристегнутый черными, сходящимися на груди ремнями к креслу. Его противогаз был разорван пополам, обнажая челюсть, сведенную под иссушенными губами в жуткую ухмылку. В руках покойник сжимал небольшой камуфлированный ящик с армейскими маркировками.

– А вот это уже интересно… – выдохнул Нестеров и прищурился, чтобы лучше рассмотреть контейнер.

Молодой человек переступил порог комнаты и, осторожно ступая по растрескавшемуся паркетному полу, направился к вертолету. Лицо иссушенной мумии в военной форме, казалось, застыло в улыбке. Скаля желтые зубы, мертвец словно бы беззвучно смеялся: «Ну, чего же ты? Давай, подойди и возьми! Я же так близко».

Рука с камуфлированным кейсом была совсем рядом. Роман протянул ладонь, а затем, вздрогнув, отпрянул назад. Нет, стоп! Не близко… Слишком близко! Труп же вообще сидит в другом конце салона…

На лбу сталкера выступил холодный пот. Такие оптические искажения может создавать только…

Нестеров вытащил из кармана гайку и, примерившись, бросил. Кусочек ржавого металла на секунду завис в воздухе, а затем камнем рухнул вниз, в полете уменьшаясь в размерах. Через мгновение на пол легла плоская шестиугольная пластинка.

Гравиконцентрат! «Комариная плешь»! Роман с ужасом понял, что за бурые пятна виднелись на полу. Выжившие во время крушения солдаты выбрались из вертолета. Но далеко они не ушли. Сталкер шумно выдохнул и опустился на корточки. Его затрясло.

Роман не боялся ходить по узкой скользкой балке над подвалами, заполненными «ведьминым студнем». Не боялся убегать от военных через поля «шокеров». Не побоялся бы даже сплясать гопак в метре от «морозильника». Но «плешей» он боялся. Несмотря на то что знал, что смерть в них мгновенна. Несмотря на то что знал, что не будет мучиться. Просто осознание того, что единственное, что останется от тебя, – это пятно спекшейся крови, внушало Нестерову какой-то сверхъестественный ужас.

Молодой человек распрямился и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнул. Как учил Рене. Когда дрожь в коленях исчезла, сталкер снова посмотрел на вертолет. Бросать кейс не хотелось, и Роман начал прикидывать, каким образом можно обойти «плешь».