Как он похож на ангела

– Отказавшись украшать себя на земле, я обрету несказанную красоту. Трудясь в поте лица, я обрету вечное блаженство, уготованное Истинно Верующим. Аминь.

– Я еду в Чикото, Сестра. Вы ничего не хотите передать Марте О'Горман? Помогите ей, Сестра, вы благородная женщина.

– Я отказываюсь от мира суеты и злобы, слабости и насилия. Я ищу духовную сущность бытия, жажду спасения души. Отказавшись от земного уюта...

– Послушайте меня, Сестра...

– ...я обрету уют небесный. Соблюдая пост, я пиршествую. Изранив босые ноги о грубую и колючую землю, я ступлю на гладкую золотую почву райского сада. Отказавшись украшать себя на земле, я обрету несказанную красоту.

Куинн вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Сестра Благодать была так же далека от него, как О'Горман.

Глава 9

В центре внутреннего двора стоял каменный алтарь, чем-то напомнивший Куинну пляжный лежак. Его окружали грубо обтесанные деревянные скамейки. У алтаря, скрестив на груди руки и опустив голову, стоял Учитель.

– Ну что, мистер Куинн? – спросил он, не поворачиваясь. – Убедились, что Сестра Благодать жива и здорова?

– Убедился, что жива.

– И все-таки вы не удовлетворены?

– Нет, – сказал Куинн. – Я хотел бы знать об этом месте и людях, живущих здесь, гораздо больше. Кто они, как их зовут, откуда приехали, чем занимались?

– А позвольте поинтересоваться, что бы вы делали с этой информацией?

– Она помогла бы мне узнать правду об О'Гормане.

– Вы мне никто, мистер Куинн, и я ничего вам не должен, но, так и быть, скажу: имя О'Гормана здесь никому не известно.

– Сестра Благодать его просто выдумала?

– Услыхала во сне, – спокойно ответил Учитель. – Во всяком случае, вы назвали бы это сном. Я знаю, что дух Патрика О'Гормана ищет спасения, мучась в аду. Он воззвал к Сестре, он обратился к ней, потому что ее имя Благодать Спасения, иначе он искал бы помощи у меня, потому что я Учитель.

Куинн не спускал с него глаз. Учитель явно верил в то, что говорил. Спорить с ним было бесполезно, а может, и опасно.

– Почему О'Горман в аду, Учитель? Он всю жизнь был пай-мальчиком.

– Он не был Истинно Верующим. Теперь, конечно, он раскаивается, хочет искупить свой грех. Он взывает к Сестре Благодать, когда она спит и ее мозг доступен его вибрациям. Наша добрая Сестра боится и жалеет его, но страх и жалость – плохие советчики, и она совершила очень глупый поступок.

– Обратилась ко мне?

– Да. – Учитель смотрел на него с грустным упреком. – Теперь вы понимаете, мистер Куинн, что взялись искать человека, который носится по кругам ада? Задание сложное даже для такого дерзкого молодого человека, как вы. Согласны?

– Да, если принять за исходную точку ваши рассуждения.

– А у вас, конечно, есть своя исходная точка?

– Я думаю, Сестра Благодать знала О'Гормана до того, как очутилась здесь.

– Ошибаетесь, – твердо сказал Учитель. – Бедная Сестра не слышала о нем до тех пор, пока он не воззвал к ней из адской бездны. Мое сердце истекает кровью, когда я думаю об этом несчастном, но помочь ему трудно. Он раскаялся слишком поздно и будет вечно страдать из-за своей гордыни и невежества. Внемлите, мистер Куинн, внемлите. Такая же судьба уготована и вам, если вы не откажетесь от мира злобы и суеты, плотских удовольствий и порока.

– Спасибо за предупреждение, Учитель.

– Это не предупреждение. Это пророчество. Откажитесь – и спасетесь. Покайтесь – и возрадуетесь... Вы считаете, что Мать Пуреса всего лишь старая, пораженная недугом женщина, а для меня она – Божье создание, одна из Избранных.

– И обобранных, – вставил Куинн. – Интересно, во что ей обошлась эта Башня?

– Вы больше не рассердите меня, мистер Куинн. Мне жаль вас. Я протянул вам руку помощи, ответил на вопросы, позволил увидеть Сестру Благодать. Вам мало этого? Вы жадный человек.

– Я хочу узнать, что случилось с Патриком О'Горманом, чтобы рассказать его жене правду.

– Скажите ей, что Патрик О'Горман принимает вечные страдания в аду. Это и есть правда.

Выйдя из Башни, Куинн надел туфли и поправил галстук. Учитель следил за ним, стоя под аркой. Солнце садилось, и из трубы дома, где размещалась столовая, поднималась в безветренном воздухе струйка дыма. Два маленьких члена общины – дети Сестры Смирение – съезжали на картонках по скользкому от сосновых иголок склону холма. Из-за деревьев показался Брат Голос Пророков, в руках у него была клетка с птицей. За ним, отдуваясь, спешил раскрасневшийся Брат Верное Сердце, бривший Куинна накануне.

Братья приветствовали Учителя, коснувшись пальцами лба и поклонившись, затем вежливо кивнули Куинну.

– Мир вам, Братья, – сказал Учитель.

– Мир тебе, – отозвался Брат Сердце.

– Что привело вас сюда?

– Брат Голос считает, что попугай заболел. Он хочет показать его Сестре Благодать Спасения.

– Сестра Благодать уединилась от всех.

– Но с попугаем действительно что-то неладное, – сказал извиняющимся тоном Брат Сердце. – Объясни Учителю, Брат Голос!

Брат Голос положил голову на плечо и прижал к губам руку.

– Попугай молчит, и голова у него все время опущена, – перевел Брат Сердце.

Брат Голос ткнул себя пальцем в грудь и замахал рукой.

– У него очень быстро бьется сердце, он дрожит. Брат Голос беспокоится и хочет, чтобы Сестра Благодать...

– Сестра Благодать в Уединении, – оборвал его Учитель. – По-моему, птица вполне здорова. Возможно, она, как и я, устала от разговоров. Набросьте на клетку покрывало, дайте ей отдохнуть. У всех птиц сердце бьется быстро, это не повод для беспокойства.

У Брата Голос задрожали губы, Брат Сердце тяжко вздохнул, но спорить они не стали и удалились, поднимая при каждом шаге маленькую пыльную бурю.

Эта короткая сцена озадачила Куинна. Ему тоже птица показалась здоровой. Зачем Братьям понадобилось приходить в Башню? "Чтобы попытаться увидеть Сестру Благодать? Или чтобы еще раз взглянуть на меня? – подумал он. – Нет, я становлюсь чересчур мнительным. Еще час-другой, и я начну принимать вибрации О'Гормана из ада. Пора уезжать".

Очевидно, та же идея возникла одновременно у Учителя.

– Не могу больше тратить на вас силы, мистер Куинн. Уезжайте.

– Ладно.

– Передайте миссис О'Горман, что я молюсь за ее мужа и это облегчает его страдания.

– Не думаю, что это ее сильно утешит.

– Я не виноват, что он в аду. Если бы он вовремя пришел ко мне, я бы его спас... Мир вам, мистер Куинн. И возвращайтесь сюда, только если прозреете и раскаетесь.

– Я, пожалуй, дождусь официального приглашения от Каприота, – сказал Куинн, но Учитель уже закрыл дверь.

Куинн пошел к дороге. Перед столовой стояло несколько Братьев и Сестер, но с ним никто не поздоровался. Только один бросил исподтишка любопытный взгляд, и Куинн узнал Брата Свет Вечности, который приходил в кладовку спасать его от блох. Очевидно, членам общины запрещено было говорить с опасным посетителем. Миновав столовую он почувствовал, как в спину ему впилось множество глаз.

Это чувство не покинуло его и после того, как он спустился к машине. Казалось, за каждым деревом притаилось по Брату или Сестре. Он вырулил на дорогу и покатил по направлению к основному шоссе, вспоминая, как уезжал из Башни в прошлый раз на допотопном грузовике Брата Венец. Тогда им важно было уехать как можно раньше, до восхода солнца, чтобы Карма, старшая дочь Сестры Раскаяние, не увязалась за ними.

Куинна прошиб пот. Он физически ощутил на шее чужой взгляд, будто маленькое цепкое насекомое, но, подняв руку, дотронулся всего лишь до собственной липкой, холодной кожи.

– Карма! – громко позвал он.

Ответа не последовало.

К тому времени он уже выехал на шоссе. Остановив машину, Куинн выключил зажигание, вышел и открыл заднюю дверцу.

– Все, девочка, приехали.

Серый мешок на полу шевельнулся и захныкал.

– Вылезай, – сказал Куинн, – успеешь вернуться в Башню засветло. Сначала появились длинные, темные волосы Кармы, потом обиженное, рдеющее прыщиками лицо.