Страница 15 из 56
– Она получила за мужа страховку?
– Да, страховая компания в конце концов ее выдала. Но разве это сумма? Тысяч пять, кажется.
– Пять тысяч долларов – сумма более серьезная, чем два доллара.
– Что вы хотите сказать?
– То, что бродяга, которого О'Горман якобы подобрал на шоссе, получил два доллара, а Марта О'Горман – пять тысяч.
Лицо Ронды покраснело от Гнева, но голос звучал спокойно:
– Некоторое время Марту тоже подозревали, но скоро эта версия отпала. Удивительное дело: люди были гораздо добрее к Альберте Хейвуд, совершившей преступление, чем к Марте, которая была невинной жертвой. И здесь дело опять в новой мебели у бойскаутов и автобусе для детей-инвалидов. Глупые граждане Чикото не желали понимать, что ограбили их на сто тысяч, а вернули всего процентов пять от этой суммы. Остальное было проиграно на бегах.
– Альберта Хейвуд называла какие-нибудь имена и даты?
– Нет. Очевидно, не хотела никому неприятностей. Но владелец табачного киоска сообщил полиции, что она покупала тотализаторные бланки месяцев шесть-семь до того, как ее поймали.
– А как ее поймали?
– Директор банка заметил, что уровень вкладов понижается, в то время как в других банках он растет, и ему это показалось подозрительным. Он пригласил ревизоров. Сотрудники банка об этом, конечно, не знати. Когда один из ревизоров вызвал Альберту Хейвуд и попросил ее объяснить какую-то мелкую погрешность в первой попавшейся ведомости, она сразу поняла, что ее песенка спета, и призналась во всем. Потом был суд, и ее отправили в Теколото.
– У нее есть еще близкие родственники кроме брата?
– Младшая сестра Руфь, которая уехала из города примерно за год до истории с Альбертой. Она рассорилась с семьей из-за человека, который на ней женился. И мать, о которой можно рассказывать долго. Миссис Хейвуд не ходила на суд, прокляла Альберту и того же требовала от Джорджа. Он сестру всегда любил, тем не менее виделся с ней после ареста всего один раз, перед тем как ее увезли в Теколото. Это, конечно, влияние матери. Для семьи Альберта Хейвуд умерла в тот день, когда в банк пришли ревизоры. По крайней мере, для миссис Хейвуд и Джорджа. О Руфи сказать не могу. Она просто исчезла.
– Что такое миссис Хейвуд?
– Чудовище, – сказал Ронда с гримасой. – Джорджу нужно выдать медаль за то, что он с ней живет. Или отправить в сумасшедший дом.
– Значит, они живут вместе?
– Да. Джордж овдовел лет семь-восемь назад. Недвижимость большим спросом в наших краях сейчас не пользуется, но он неплохо сводит концы с концами. После того как Альберта села, мы ожидали, что Джордж уедет куда-нибудь, где фамилия Хейвуд никого не смущает. Но Джордж не побоялся остаться... Вот, собственно, и вся история. А мораль ее такова: если присвоишь чужие деньги, не играй на бегах, не давай знакомым. Зарой их в надежном месте, чтобы было чем обрадовать судебную комиссию.
– Когда будет второе слушание?
– В следующем месяце, – ответил Ронда. – Я напомнил об этом Джорджу пару недель назад, когда он к нам заходил, но он промолчал.
– А вас, я вижу, это интересует?
– Меня всегда интересуют новости, а слушание дела Альберты Хейвуд, безусловно, новость номер один для Чикото. Все, Куинн, рад был вас видеть, но у меня много дел.
– Вы замолвите за меня слово перед Мартой О'Горман?
– Попробую. Хотя вы ей, мягко говоря, не понравились.
– Если вы мне поможете, она изменит свое мнение.
– Ладно, – сказал Ронда. – Я постараюсь. Позвоните мне часов в одиннадцать.
Глава 6
Куинн позвонил в контору Джорджа Хейвуда из телефона-автомата в аптеке. Ему ответил человек, назвавшийся Эрлом Перкинсом, который сообщил, что мистер Хейвуд простудился и на работу не вышел.
– Могу я поговорить с миссис Кинг? – спросил Куинн.
– Миссис Кинг будет после обеда. Она за городом, показывает участок клиенту. Если у вас что-то срочное, позвоните мистеру Хейвуду домой, 5-0936.
– Спасибо.
Куинн набрал 5-0936 и попросил Джорджа Хейвуда.
– Он болен. – Женщина, взявшая трубку, была старой, но энергичной. – Болен и лежит в постели.
– Простите, я не мог бы поговорить с ним всего одну минуту?
– Нет.
– Это миссис Хейвуд?
– Да.
– Я в Чикото проездом и хотел бы встретиться с мистером Хейвудом по важному делу. Меня зовут Джо Куинн. Передайте ему, пожалуйста, что я остановился...
– Передам, когда сочту возможным.
И она повесила трубку, оставив Куинна в неведении, когда представится такая возможность: через час или под Рождество.
В закусочной он выпил чашку кофе и купил "Чикото ньюз". Международные события были изложены более чем скупо, страницы газеты заполняли нескончаемые, скучные списки людей, принимавших участие в нескончаемых, скучных событиях местной жизни. Ничего удивительного, что Ронда с благодарностью вспоминал об Альберте Хейвуд и О'Гормане, подумал Куинн. Второе рождение старой сенсации пришлось бы кстати. Уж она бы вытеснила с первой страницы пикник Ассоциации христианских юношей и бридж-турнир в женском клубе.
В одиннадцать часов он позвонил Ронде.
– Все в порядке, – радостно сообщил тот. – Марта, конечно, упиралась поначалу, но я ее уговорил. В двенадцать она ждет вас в кафетерии больницы, адрес: угол С-стрит и Третьей авеню. Кафетерий на первом этаже.
– Огромное спасибо.
– Вы виделись с Хейвудом?
– Нет. Он простудился, лежит в постели, и мать не пускает его к телефону.
Ронда тихо рассмеялся, будто знал секрет, о котором не хотел говорить.
– А как насчет Вилли Кинг?
– Она за городом.
– Похоже, вы выбрали неудачный момент для деловых встреч, Куинн.
– Зато Джордж Хейвуд и Вилли сочли, кажется, что для их встречи момент подходит.
– Вы подозрительный человек. Если вчера вечером в кафе все произошло так, как вы говорили, миссис Кинг ничего дурного в виду не имела. Она порядочная женщина.
– В Чикото нет непорядочных людей, – отозвался Куинн. – Надо мне у вас пожить, глядишь – наберусь порядочности.
Больница была новой. Широкие окна просторного, светлого кафетерия выходили на площадь с фонтаном. Возле одного из окон сидела за столиком Марта О'Горман, хорошенькая и аккуратная, в голубом халате. Лицо, которое в их предыдущую встречу искажал гнев, было спокойно.
Она заговорила первой:
– Садитесь, мистер Куинн.
– Спасибо.
– Так вы решили, что имеете право на вторую подачу?
– Не знаю. Судья еще не бросил на поле мяч. Она подняла брови:
– Вы всерьез думаете, что в этой грязной игре будут судьи? До чего же вы наивны! Судьи следят, чтобы игра была честной, они одинаково защищают обе стороны. На меня и детей это не распространяется, не говоря уж о муже.
– Простите, миссис О'Горман. Я очень хотел бы... помочь.
– Те, кто хотели помочь, причинили мне больше горя, чем все остальные, посторонние.
– Тогда позвольте мне быть посторонним.
Она сидела, непреклонно выпрямившись и сжав на столе руки.
– Давайте не будем ходить вокруг да около, мистер Куинн. Что нужно той женщине, которая наняла вас?
– Я же предупредил Ронду, чтобы он никому о ней не рассказывал, – сказал Куинн, краснея помимо воли.
– Вы плохо разбираетесь в людях. Ронда болтун, каких мало.
– Ах так?
– Да. Причем болтает он не со зла – болтуны все такие добрые! – а потому, что любит посплетничать. И напечатать. Так кто эта женщина, мистер Куинн? Почему ее интересует мой муж?
– Я правда не знаю. Ронда вам, наверное, это тоже сказал?
– Разумеется.
– Я взялся узнать, где живет ваш муж, потому что сидел без гроша, – продолжал Куинн. – Эта женщина не задавала лишних вопросов, я тоже – думал, что мистер О'Горман ее родственник или старый друг, с которым она потеряла связь. Конечно, если бы я знал, в каком окажусь положении, то расспросил бы подробнее.
– Сколько времени она живет в этой секте – или общине?