Татуировка

В этот раз она выбрала менуэт Моцарта и повела его в своем полете, стоя на перекладине. Оркестр молчал, и ее одинокая скрипка заполняла утонченной мелодией всю затаенную тишину зала. Заканчивался уже шестой круг из десяти, и вдруг — она даже, скорее, не услышала, а ощутила судорожный треск рвущихся нитей левого каната, который держал ее перекладину.

Мелодия сразу оборвалась, скрипка, несколько раз перевернувшись в воздухе, полетела вниз, на сетку, смычок спланировал туда же, а сама она сделала неловкое движение, стараясь хотя бы правой рукой уцепиться за канат, потому что опора из-под ног у нее уже уходила. Все это продолжалось меньше секунды, а дальше рука ее, уже ощущавшая канат, соскользнула, и Ника неловко полетела вниз.

Внизу, как всегда, была натянута страховочная сетка. Она слегка смягчала удар. Но только слегка. Сколько мировых воздушных гимнастов погибло, неудачно упав на нее! Правда, без сетки их погибло бы вдесятеро больше. И ее падение из-под купола, причем такое неловкое, должно было кончиться верной смертью, или, по крайней мере, увечьем. Но Ника об этом не думала. Она не думала ни о чем, просто не успела подумать.

Но еще на мгновение раньше, Аркадий, оттолкнувшись от своей перекладины, устремился ей навстречу, уже в полете ударил ее всем своим телом, больно обхватил и, пролетая мимо другой, пустующей перекладины, словно обезьяна, сумел г за нее уцепиться свободной рукой.

Задержавшая дыхание публика хором сделала вздох, оркестр заиграл марш, а их с Аркадием стали быстро опускать на сетку, потому что долго продержаться они бы не смогли.

Для зрителей все, что случилось, было просто эффектной неожиданностью. И уже через минуту зал дружно аплодировал. Но для Ники с Аркадием это был смертельный номер, который только по счастливой случайности кончился благополучно. И еще благодаря точному расчету и таланту Аркадия.

Приблизительно такой номер в середине XX века демонстрировали великие воздушные гимнасты братья Кончелли. Тот, который перелетает с перекладины на перекладину, успев исполнить двойное, а то и тройное сальто, называется вольтижером. А того, кто ловит, называют ловитором. Один из братьев Кончелли, вольтижер, изображал неожиданный обрыв, падение, а второй — ловитор, каждый раз успевал его поймать. Пока оба однажды не разбились. Хотя и упали на сетку…

Едва Ника с Аркадием, трижды раскланявшись, ушли под бешеные аплодисменты с арены, как их обступили все, кто был свободен.

— Какой ужас! Какой ужас! — повторяла, всхлипывая, дрессировщица кошек Леночка. — Я просто умерла, когда увидела, как ты падаешь!

Ника стала с улыбкой объяснять, что она даже испугаться не успела, хотя :на самом деле теперь-то душа ее содрогалась от ужаса.

Аркадий, который лично проверял снаряды перед каждым выступлением, был малоразговорчив.

— Знать бы, какая падла нам позавидовала! — сказал он Нике, когда они шли объясняться с директором. — За это просто убивают!

Примерно то же он сказал и директору:

— Вы же знаете, что сам собой нейлоновый канат не порвется. А вот если его подрезать…

Директор решил шума пока не поднимать, но тут же приказал принести оборванные концы.

— Да вот же — ровная обрезка! — показал Аркадий. — Знать бы, кому потребовалась ее жизнь.

Ника уже это знала без всяких расследований. Ее жизнь потребовалась вовсе не кому-то из цирковых, а той самой компании, от которой недавно заявилась журналистка. Мадам журналистка — вот кто объявил ей смертельную войну.

«Значит, ты моей смерти захотела, — подумала Ника. — Хорошо, ты получишь смерть. Только свою!»

Тут-то она и вспомнила про покупку Аркадия.

Охранное предприятие «Эгида+» Агния искала долго. Обходила двор за двором в районе Московского проспекта недалеко от парка Победы и все без толку. Отчаявшись, она даже чуть не повернула назад, но тут наконец наткнулась на двухэтажный особнячок, мимо которого прошла уже несколько раз.

За массивной стальной дверью начинался коридор, справа сидел молодой дежурный с рукой в гипсе, который сразу ее пропустил, едва она протянула паспорт. Но она задержалась и по журналистской привычке спросила, подчеркивая уважение:

— Это вас из ружья ранили?

— Вообще-то из тэ-тэшника, — смутился дежурный. — Сам виноват — нарвался.

Слева располагался спортивный зал, и, проходя мимо открытых дверей, Агния невольно в него заглянула. Там тренировались, шумно бросая друг друга на пол, молодые мужчины. Но что Агнию особенно удивило — занятия с ними вела весьма симпатичная девушка. Агния даже задержалась на мгновение, чтобы посмотреть, как девушка проводит бросок. И тот широкоплечий светловолосый здоровяк, которого она швырнула на пол, вовсе не поддавался ей и упал непритворно. Правда, перевернувшись, сразу оказался на ногах.

Превращаться в непрошеную бесплатную зрительницу было неловко, и Агния начала подниматься по удобной деревянной лестнице на второй этаж.

Там было все, как в обычных современных офисах. Красотка, сидящая за компьютером, запах кофе, несколько дверей с табличками.

— Агния Евгеньевна? — спросила приветливо красотка. — Осаф Александрович ждет. Сюда, пожалуйста.

Дубинина Агния не видела два года, но с тех пор он не изменился ничуть. Усадив ее в кресло, он немедленно предложил кофе, а когда она вежливо отказалась, сразу предложил:

— Рассказывайте о своих приключениях.

После мужа он был первым человеком, который внимательно ее слушал. Мало того, даже делал какие-то пометки на листке бумаги мелким ювелирным почерком. Но когда она дошла до середины, неожиданно прервал:

— Сейчас я приглашу несколько человек, и вы повторите все сначала. Так, как мне только что рассказали. Нам это очень важно.

Он на минуту вышел и привел за собой широкоплечего красавца лет сорока пяти в дымчатых очках с пшеничными усами и даму на высоких каблуках в изящном платье, подчеркивающем осиную талию.

— Это мое руководство, Сергей Петрович, — отрекомендовал он красавца, — а это Марина Викторовна, наша главная интеллектуальная поддержка.

Агния растерянно привстала.

— Агния Евгеньевна, моя знакомая, театральный критик. Я правильно говорю? — спросил он.

— Да, — смущенно выдавила Агния.

— Вокруг Агнии Евгеньевны последнее время происходят странные истории.

И Агния принялась рассказывать по второму разу.

— Чеченец, — коротко произнесла дама с осиной талией, когда рассказ дошел до «доброжелателя». — Наконец проявился.

— Но не Брамс? Нет? — уточнил Дубинин.

— То, что случилось в Париже… Трудно сказать. Посмотреть бы их газеты того времени…

— Нет, звонок — это дело не Брамса, — уверенно проговорил красавец с пшеничными усами. — Станет он запугивать женщин.

Агния слушала их реплики и мало что понимала. Это почувствовали все и, словно сговорившись, повернулись к ней.

— Что мы скажем Агнии Евгеньевне? — спросил Дубинин.

— Прежде всего, спасибо за информацию. Может, выделить людей для охраны? — И красавец вопросительно посмотрел на Марину Викторовну.

— Как вы себе это представляете? Она весь день перемещается по городу, а следом двое молчаливых кавалеров?

— Может, девушек? Они у нас как раз засиделись…

— Я думаю, прежде всего Агнии Евгеньевне следует успокоиться. Сегодня и завтра на нее нападать явно не станут. — Марина Викторовна произнесла это так уверенно, что Агнии и в самом деле стало спокойнее. — От угрозы до нападения — дистанция огромного размера. Но я бы советовала ей незаметно исчезнуть. Как можно быстрее и недельки на две. Вот с этим неплохо бы Агнии Евгеньевне помочь.

— Нет, я никуда не могу уехать! — испугалась Агния, представив, как ее увозят чуть ли не насильно. — Я должна закончить в срок книгу… И отдел в газете на мне. Не могу же я допустить, чтобы из-за меня пострадала культурная жизнь города!

Красавец с пшеничными усами взглянул на Осафа Александровича и развел руками.