Рубенс

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Имя автора этой книга — бельгийского писателя Роже Авермата — широко известно у него на родине и за ее пределами. Его перу принадлежат романы, повести, новеллы, пьесы, стихотворения, инсценировки для радио и телевидения. Но, пожалуй, наибольшей популярностью пользуются книга Р. Авермата, посвященные изобразительному искусству, главным образом художникам его страны. Выступления Роже Авермата в качестве художественного критика сыграли важную роль в развитии современного бельгийского искусства. Среди его литературных произведений в первую очередь следует назвать «Легенду о маленьком короле», «Десять старых песен прекрасной Фландрии», «Вильгельм Молчаливый», «Ламораль д’Эгмонт», «Морские гезы, или Рождение нации», среди искусствоведческих — «Рембрандт и его время», «Рубенс и его время», «Джеймс Энсор», «Рик Ваутерс», «Франс Мазереель», «Пермеке», «Искусство умерло — искусство живет!» и многие другие.

Роже Авермат родился в 1893 году в Антверпене. Литературная карьера писателя началась в 1919 году, когда он начал публиковать свои произведения в основанном им журнале «Люмьер» («Свет»), Один из номеров журнала за июнь-июль 1922 года был полностью посвящен России. В 1926 году Р. Авермат основал Институт прикладного искусства и был его директором до 1968 года. Он завоевал славу также как блестящий лектор. Роже Авермат является членом Королевской Академии художеств, кавалером нескольких орденов. Его книги удостаивались премий в Бельгии и Франции.

Роже Авермат написал книгу о Рубенсе с той живостью и темпераментом, которые обычно отличают его писательский стиль. Он сангвиник и оптимист, что ощущается в общем эмоциональном строе повествования, он истинный фламандец, влюбленный в свою страну, вспоминающий прошлое с чувством глубокой заинтересованности в ее настоящей судьбе. Он создал увлекательную повесть о жизни своего соотечественника, сделав попытку незаметно перенести нас, своих читателей, в XVII столетие и заставить пережить все важнейшие перипетии этой столь необычной человеческой судьбы.

Книга Р. Авермата о Рубенсе не является исследованием творчества художника, хотя автор, естественно, часто касается этой темы, — ее, скорее, можно назвать лирической биографией великого человека, увиденного, согласно утверждению автора, якобы таким, каким он был на самом деле, лишенным ореола легенды, то есть в совокупности черт добра и зла, противоречий и сложностей, недостатков и достоинств. Это явно сочинение писателя, а не исследование историка искусства, а потому субъективный домысел и полет воображения играют здесь большую роль, нежели строгая взыскательность и объективность суждения, являющиеся неотъемлемым и непременным условием всякого научного труда.

За последнее столетие в самой Бельгии можно наблюдать целую плеяду ученых-рубенсистов, посвятивших себя целиком изучению творчества гениального соотечественника, начиная с М. Росеса и кончая крупнейшими исследователями наших дней, такими, как Р. д’Юлст и Ф. Бодуэн. Авермат ставит перед собой совсем иные задачи.

Известный бельгийский беллетрист увлекся несравненно более, нежели анализом творчества, своеобразием пройденного Рубенсом жизненного пути, яркой необычностью его судьбы, психологической подоплекой действий, поступков, решений, раскрытием человеческой сущности художника в многообразии форм проявления его духовной жизни и характера. Р. Авермат придерживается в основном строго проверенных фактов в этом сочинении, которое адресовано, несомненно, самому широкому читателю. Он использовал большое число документов, связанных с жизнью великого фламандского живописца, которая легко может быть прослежена благодаря его переписке и суждениям о нем писателей XVII столетия. И хотя в биографии Рубенса имеются некоторые неясности, в целом сохранившиеся сведения дают достаточный материал для восстановления как творческого, так и духовного облика выдающегося деятеля XVII века, прославившегося как на поприще искусства, так и политической деятельности. Однако, желая разрушить одну легенду, Авермат неизбежно создает другую, делая иногда выводы о Рубенсе-человеке, страдающие некоторой упрощенностью и предвзятостью, явно субъективным отношением. Задача, им разрешаемая, — сбросить ореол легенды, образовавшийся вокруг знаменитого человека, оказалась чревата последствиями, виновником которых в известной мере является он сам. Вызванный из небытия, как бы оживший образ вынужден жить по законам, ему, без сомнения, определенным и предписанным самим волшебником — писателем. Отсюда спорность этого образа. Тем не менее Авермат умеет убеждать не только своим красноречием, по и искренностью своей веры в правоту своего метода и приемов. И все-таки сформулированная им цель — показать великого художника в положении обычного человека и сделать его тем самым более близким и понятным всем, — тенденция, получившая ныне широкое распространение, для нас является не совсем убедительной, по нашему суждению, не приносящей самого главного — драгоценных плодов сопричастия к духовному миру гения. Рассказывать о частной жизни гениального человека, а всякий подобный разговор непременно включает момент оценки, искать, обнаруживать его слабости, уличать в тщеславии — занятие трудное и неблагодарное и зачастую не дающее плодотворных результатов. В этой части работа Авермата вызывает у автора послесловия серьезные возражения. Более всего это касается разбора политической и дипломатической деятельности художника, то есть той области, где часто невозможны прямолинейные морально-нравственные оценки, а тем более упреки, делаемые несколько столетий спустя.

Рубенс был наделен сильным умом, необыкновенной политической зрелостью, трезвым видением сути исторических ситуаций и реальных возможностей современников. Его письма полны беспристрастных и точных оценок, пронизаны чувством горечи и возмущения тем, что судьбы мира находятся в руках «юнцов», молодых и бездарных королей Франции. Испании и Англии — Людовика XIII, Филиппа IV, Карла I. Он принимает активное участие в дипломатической деятельности — по требованию эрцгерцогини Изабеллы, и не из тщеславия, а потому, что во Фландрии не оказывается более умного, способного и дальновидного политика, обладающего не только подлинной и бескорыстной заинтересованностью в судьбе своей страны, но и всеми данными для такого рода дела. Награды же, им полученные, в том числе дворянство, ничтожны для человека такого масштаба, как он, и, может быть, впервые были даны за истинные заслуги. Легенда о Рубенсе, сложившаяся в XVIII веке и во многом опиравшаяся на домыслы его поздних биографов, к сожалению, существующая и по сей день, на самом деле ошибочна там, где она рисует великого художника баловнем судьбы, вытянувшим счастливый жребий, уничтожая истинный облик великого труженика, человека гигантского трудолюбия и работоспособности, обладавшего невероятной волей, собранностью и самодисциплиной. Принято богатство Рубенса ставить ему чуть ли не в вину, забывая, что он добыл его собственными руками. Иногда пишут о нем как о буржуазном выскочке, человеке неистощимого честолюбия, жадно стремившегося к славе. Часто в тоне чуть ли не осуждающего упрека рассказывается о том, как он привлек к сотрудничеству многих талантливых живописцев, хотя не только у Рафаэля и многих итальянских мастеров, но и у антверпенских живописцев XVI столетия были большие мастерские. И если он дорого ценил свой труд, то последний стоил того, и Рубенс, будучи, по существу, свободным художником, ценя превыше всего свою независимость, требовал настоящего уважения к своему ремеслу живописца и высшей его оценки.

В феодальном мире XVII столетия с его сословными предрассудками и сложно разветвленной иерархией ценностей, где принимались во внимание лишь заслуги происхождения, где презирали всяческую деятельность, кроме придворной и военной, Рубенс занял по праву своей одаренности, по уму и личным качествам одно из видных мест, с гордостью и благородством отстаивая достоинство человека творческого труда. И возможно ли измерять поистине ненасытную жажду творчества, которой был одержим Рубенс, мерой удовлетворенного тщеславия или стремления к деньгам и славе? Подобные свойства, как правило, обычны для заурядных людей и ценятся лишь посредственностями, и если бы они были главными в его натуре, то проявились бы с неумолимой жестокостью и явностью в искусстве, которое, как чуткий барометр, улавливает и выдает пустоту, фальшь, недобросовестность. Делец и сребролюбец никогда не смог бы внушить нам то мощное чувство щедрости и радости жизни, ее широты и полнокровности, ее бесценной свободной сущности, которые мы ощущаем перед картинами Рубенса. Высокое этическое содержание искусства является лучшей характеристикой нравственного мира его создателя.