Страница 56 из 60
— Роберт, как движется ваша теория? — неожиданно поинтересовалась Мархалева. Услышав от нее хоть что-то осмысленное, я обрадовался и сообщил:
— Теория близка к завершению. Остались мелкие штрихи.
— А Мария интересуется ходом вашей работы?
— Конечно, — подтвердил я.
Мархалева злорадно усмехнулась и спросила:
— А раньше она вашей теорией интересовалась?
— Раньше она интересовалась работой своего мужа. Нет ничего удивительного, что, потеряв его, несчастная женщина переключила свое внимание на меня, давнего друга. Маша привыкла опекать, подбадривать, поддерживать близких. Без этого ей уже трудно обойтись.
— Сейчас вы измените свое мнение, — пообещала Мархалева. — Следите за ходом моей мысли. Заславский передает часть вашего открытия юнцу. Зачем? У меня есть ответ. Хотите послушать?
Я вяло согласился:
— Хочу.
— Чтобы юнец выступил раньше вас, осветив часть вашей теории. Заславскому нужно было, чтобы вы расстроились и уехали с конференции. Он не хотел, чтобы вы выступали там со своей теорией. Юнец обнародовал часть вашего открытия, чем привел вас в отчаяние и сомнения. Роберт, вы очень предсказуемы, а Заславский вас хорошо знает.
Спокойствие начало меня покидать. Мархалева, конечно, больна, но это еще не причина трепать доброе имя моего покойного друга.
— Дорогая Софья Адамовна, — со всей возможной вежливостью сказал я, — очень прошу вас не поминать недобрым словом моего покойного друга.
Она рассмеялась:
— Да с чего вы взяли, что он покойный? Не для этого он все затеял, чтобы умирать. Если бы не Лидия, которая действительно покойная, быть вам на том свете, дружок — не приведи господи.
— А Лидия здесь при чем? — изумился я.
— Благодаря Лидии я раскусила вашего подлого друга. Судите сами: Заславский помогал прятать ее труп. Зачем он так рисковал? Почему не побоялся впутаться в эту историю? Он, карьерист и эгоист, так возлюбил своего друга? Так возлюбил, что ради него готов пойти на преступление?
Я был сам удивлен, но Заславский действительно оказался славным парнем: не испугался, не бросил меня в беде, поддержал в трудную минуту и словом и делом.
— Хорошо, — сказал я, — давайте вашу версию.
Мархалева важно изрекла:
— Лидия спутала Заславскому все карты. Он трудился не покладая рук. Развел с мужем Кристину. Отсоединил от вас Светлану. Не подпускал к вам Аделину. Натравил на вас Марию. Помешал вам встретиться с господином Штерном. Знаете такого?
— Еще бы, его знает весь научный мир. Он спонсирует многие научные исследования.
— А вы в курсе, что господин Штерн очень интересуется вашей теорией? Более того, он был намерен прилететь к закрытию конференции и кое-что вам предложить. Думаете, я вру? Роберт, это легко проверить. Звоните ему.
Я был растерян, изумлен и не нашел, что сказать. Проницательная Мархалева догадалась:
— Что? Не знаете куда звонить?
Я признался:
— Понятия не имею.
— Еще бы, Штерн — величина. Он не раздает свои координаты направо и налево. Ученые годами в очереди стоят, чтобы попасть к нему на прием. Но вам это удалось. Вы получили от Штерна очень выгодное предложение. Он пришел в восторг от вашей теории.
Мархалева не врала. Чувствовалось, она знает то, чего не знаю я.
— Штерн пришел в восторг от моей теории? — удивился я. — Но как он о ней узнал?
— Вы сами ему сообщили. Год назад вы послали в его секретариат общий принцип своего открытия. Видимо, оно действительно гениально, раз Штерн так заинтересовался теорией. Вы уже год ведете с ним тайные переговоры. Штерн настойчиво зовет вас переехать в США, сулит фантастическое жалование, дает лабораторию.
Я был потрясен. Какую лабораторию? Зачем она мне? Я теоретик. Я работаю с формулами. Я не умею работать с людьми. Мое дело — идеи. Испытания пускай проводят другие.
Разумеется, все эти доводы я привел Мархалевой. Не забыл сказать и о том, что ее буйная писательская фантазия сослужила ей плохую службу: я не знаком со Штерном. Даже не видел его никогда. И он меня не видел.
— Заблуждаетесь, — воскликнула она, кивая на прикроватную тумбочку. — Откройте дверцу и возьмите с верхней полки письмо. Надеюсь, вы читаете по-английски.
— Читаю, — буркнул я и полез за письмом.
Судя по всему, оно было настоящим. И, если верить обратному адресу, пришло действительно от Штерна. Пришло на почтовый ящик неизвестного мне номера. Я разволновался, когда же начал читать письмо и вовсе не знал, что подумать. Содержание меня сразило. Господин Штерн настойчиво звал меня (да-да, в строках письма я нашел свое имя) в США. Он действительно предлагал мне приличное жалование. Он предлагал мне возглавить лабораторию, обещал щедрое финансирование какого-то проекта…
Я растерянно уставился на Мархалеву:
— Софья Адамовна, что это значит? Я не собираюсь торговать своей теорией. Тем более не собираюсь продавать ее в Америку. Где вы взяли это письмо?
— Украла у Заславского, — невозмутимо сообщила она. — Он за вашей спиной от вашего имени вел переговоры со Штерном.
— Зачем?
Она таинственно усмехнулась:
— Неужели не догадываетесь?
Я отрицательно покачал головой.
— Какой вы несообразительный, Роберт, — удивилась она. — После всего, что я вам рассказала, разгадка сама выплыла на поверхность.
Я начал сердиться:
— Но в чем она? В чем?
— Заславский решил завладеть вашим открытием. Да, вы теоретик. Да, вам лаборатория не нужна. Да, вы не хотите управлять людьми. Но он-то практик. Ему нужна лаборатория, он жаждет власти, денег, славы. Все это ему даст ваша теория. Точнее Штерн, которому теория почему-то позарез понадобилась.
Мне стало смешно:
— Штерн даст Заславскому лабораторию под мою теорию? Каким образом все это произойдет?
Мархалева вздохнула.
— Как жалко, что я не могу стоять, — пожаловалась она. — У меня есть очень эффектная поза, но придется обойтись без нее. Слушайте, Роберт, и удивляйтесь моему гениальному уму, моей сверхчеловеческой логике…
Я был шокирован и попросил:
— Софья Адамовна, нельзя ли быть скромней? Понимаете ли, уши режет.
— Поскромней? Ха! Мне, умнице и красавице, скромность ни к чему, — горделиво сообщила Мархалева. — Меня скромность может только испортить. Сейчас поймете сами и согласитесь со мной. Узнав о вашем открытии, Заславский сначала едва не умер от зависти, а потом решил воспользоваться вашими лаврами. Переписку со Штерном вы видели. Штерн его, то есть вас, торопил. Заславский спешил. Вы же тянули. Уверена, Заславский поругивал вас, подгонял, заставлял без устали работать над теорией. Уже над его теорией. Он ее считал своей.
Вовсе нет. Точнее, да, Заславский действительно подгонял меня, но это не значит, что он хотел завладеть теорией. Обычная забота старого друга, которому небезразлична моя судьба. Однако я не стал убеждать Мархалеву. Разве она поймет?
— Когда Заславский получил от Штерна гарантии, он начал действовать, — продолжила Мархалева. — Ему мешала Светлана. О ваших отношениях знали все. Светлана распространяла слухи, что дело движется к свадьбе. Следуя этой логике, вы не оставили бы Светлану в России. Во всяком случае уж она-то не упустила бы шанса перебраться в Америку. Я с ней беседовала, Роберт, она уже живет в Америке — слепо чтит традиции американского обывателя: лопает гамбургеры, спит в наушниках, говорит “окей”…
— Эти традиции чтит большая часть Москвы, так что из этого?
— Только то, что большая часть Москвы непрочь перебраться в Америку, но не знает как это сделать.
— Я-то не собираюсь ехать в Америку! Я там ничего не забыл. Мне здесь хорошо.
— При чем здесь вы? В Америку собрался ехать Заславский. Под вашим именем и с вашей теорией. Почему бы и нет? Ведь вы так похожи. Вы заметили как он подражает вам? Взять хотя бы вашу привычку хвататься за голову в минуты крайнего потрясения.
— Он подражает мне? Глупости, это я подражаю ему.
Мархалева усмехнулась: