Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 4



– Не бойся, зачем мне лихо творить, – продолжала бабушка, как будто уловив все мои мысли. Я же тебе сказала, у тебя лицо Богородицы. На тебя кто руку поднимет, тому хуже будет. И твоим недругам тоже. А если ты попросишь, или сгоряча им чего пожелаешь, то так и будет. Самое страшное это если ты от человека откажешься. Душой. Вот тогда человеку этому не жить. Люди глупые не знают, что их жизнь зависит не только от них, или от случая. Жизнь человека и от мысли злой зависит, и от той паутинки вокруг них, которая их хранит. А ведь ее порвать можно, и тогда все!

Подумай, и приходи. Мне уж пора помирать. Хватит с меня, я устала.

– Хорошо бабушка, – успокоила я ее, не думая, конечно, заниматься таким экспериментом.

Бабулька, как– то недоверчиво, на меня посмотрела. И когда я хотела выйти уже к Ирке, она попросила: «А у тебя нет ручки, а то мне написать то нечем, моя, куда– то запропастилась.

Я покопалась в сумке и дала бабушке шариковую авторучку. И рубль.

– Бабуль, купите себе что-нибудь к чаю.

Бабулька была довольна, когда закрывала за нами дверь. Она многозначительно посмотрела на меня, как будто знала чего-то, о чем я не догадалась.

Ирка исполнила все, как было положено. Она, не боясь, заваривала травку и пила ее. Читала заговор, и когда ее Игорек и позвонил и пришел, подлила в чай ему той же заварки.

На время ее жизнь расцвела присутствием приговоренного мужчины. А потом Игорек, стал приходить пьяным, да приводить с собой друзей, и Ирке это уже не нравилось.

– Люсь, колдовство кончается! – позвонила она мне. Я хочу снова к бабульке ехать.

– Ир, я не поеду. Мне неудобно. Она мне кое-что предлагала, а я отказалась.

– Ну и ладно! Я одна съезжу. Подумаешь полчаса и там.

Вечером Ирка позвонила, и я узнала о том, что бабулька умерла…

– Умерла, когда!? – задала я ей вопрос, который всегда следует за этими сообщениями.

– Да какая– то пьяная женщина вышла ко мне, в дверь не пустила. Говорит, месяц назад. Я бы и сама не пошла. Неопрятная такая, пьяная… Бабульку жалко. Кто же теперь мне поможет?

– Ладно, Ир, чего ни будь, придумаем. Другого нагадаем. Потом, не сегодня. Сегодня мне не хотелось напрягать свои мозги.

– Месяц назад. Получается после нас. После нас она и умерла. И передать не успела. Или передала? Может дочке все же? Думала я, и ушки бабушки всплывали у меня перед глазами.

Зайдя в магазин, после работы, я спешила домой с полными сумками еды. Завтра у меня день рождения, по плану нужно было еще и завтра сходить в магазин с утра, подкупить еще некоторые мелочи. Но это уж завтра, сегодня у меня уже не было сил, и руки вытянулись. Подходя к двери подъезда, я боковым зрением увидела какой– то отблеск. Я повернула голову, одновременно дергая ручку двери, и на минуту остановилась. Чуть в стороне от двери, на границе стены и пространства под балконом стояла чеканка.

– Во! – удивилась я. И никто не берет. И какая необычная. Я особенно не вдавалась в смысл изображенного, я, просто не долго думая, подхватила под мышку еще и чеканку, и проскочила, наконец– то, в дверь. Сбросив с себя груз, я с облегчением подтянула вытянутые руки, разделась, попила чаю, и уже хотела броситься на диван, немного полежать и посмотреть сериал, как вспомнила, что сумки я еще не разобрала. И вернувшись к ним в коридор, я вдруг снова увидела свою легкую добычу, чеканку. Это было приятно, маленький подарочек ко дню рождения.

– И какая новая совсем. Вся блестит! Я посмотрела сзади. И сзади, все было чистенькое. Чеканка была словно сейчас выпущенная из рук аккуратного мастера.

– Почему выбросили? Не понятно?

Я повернула ее снова к себе лицом и увидела, что на ней изображен дьявол. Лицо в три четверти оборота, удлиненный подбородок, большой улыбающийся рот.

– Как точно уловлено выражение глаз, лица. Это была не просто не умелая копия, штамповка серией. Это была рука чуткого и тонкого художника. Но тогда почему портрет стоял у мусорной кучи?



Я радовалась такому необычному приобретению, и повесила его над пианино в обществе с другими семейными портретами.

– Люсенька, зачем он тебе, – сказала мама, увидев того, кто был там изображен. Выброси!

– Ты что, это, наверное, дорого стоит, а потом интересно. Не выброшу, – не согласилась я. Чеканка в то время была модная, и очень красиво висела над пианино.

– Это богохульство, – сказала тетя Вера, перекрестившись. Людочка, увидишь, он тебе несчастье принесет. Я бы такое не повесила. Зачем тебе в доме дьявол! Прости меня Господи.

Мне было смешно, что этому кусочку металла придается такое значение, и я совершенно не хотела слушать их доводы. Мало ли что нарисуют, вон в Каунасе, целый музей чертей, и ничего.

– Это все ерунда! – сказала я.

Прошло несколько дней, на улицах блестели и журчали ручьи, снег превращался в ледяное грязное кружево, и птицы, гогоча, наполнили собой дворы. Воздух пах почками, и еще чем– то, что называется весной. Вечером, я вышла на балкон, и смотрела на небо, которое уже начинало темнеть поздно, и красивые розовые облака стояли передо мной, а кусочки неба между ними были невозможно бирюзового цвета, ветки деревьев, под балконом образовывали уже серо – зеленое море, за счет набухших почек. Весна только начиналась, и это было чудесно. Начало, когда все впереди, когда впереди может быть что-то хорошее, и до осени еще сначала лето….

Этот весенний воздух и весь этот запах весны вдруг вместе с восторгами, привел в душу в мечтательность, а потом к ощущению реальности, которая обозначала – одиночество!!!

Окна я оставила открытыми и упала в постель, закрыв глаза и накрывшись одеялом. Занавески надувались слабым ветерком, и, засыпая, я мечтала о ком? О мужчине, о любви, о страсти….

Проснулась я оттого, что кто-то лежал на мне, и давил горло рукой. Глаза мои оставались закрытыми, и открыть их я боялась, я стала отпихивать неизвестное существо с себя, рука моя потянулась к шее.

– Боже мой! – моя рука ощутила пальцы, то, что мне мешало дышать, было тоже рукой.

Но эти руки и пальцы были холодные и лохматые. Страх проник во весь мой организм. Я уже очень хотела сбросить с себя это инородное тело, и понимала, что его глаза находятся напротив моего лица, и, наверное, они смотрели на меня! Судя по рукам, лицо должно быть ужасным, и если я открою глаза, то выдержу ли я эту ужасную действительность. Ведь пока глаза закрыты, то существует еще иллюзия сна, ты как бы еще не вернулся к действительности, ты еще на той минус секунде, после которой пробуждение и все на самом деле.

– Только не открывать глаза, только не открывать, это разрыв сердца, нет, нет… – стучало у меня в голове.

Все мое существо уже кричало от страха, но звуки не выходили из горла, я впала в шок от ужаса и… проснулась.

Вокруг было весеннее, солнечное утро. Но в душе все тряслось ужасным чувством встречи с чудовищем. И утро не успокаивало, дикий страх, которого я еще не испытывала раньше, был внутри меня, он был там хозяин. Это продолжалось минут десять. Наконец, я все-таки успокоилась, и решила, что это был ужасный сон. Ну, как можно было думать о страхах, когда солнце так светило, и цветы на книжном шкафу сверкали каким то совсем другим, радующим зеленым цветом, и птички весело щебеча, порхали с карниза. У них там было гнездо.

– На работу. Чайку, бутербродик, и вперед.

Время шло, и я забыла о происшедшем, и даже смеялась, когда рассказывала девчонкам в порядке жутких историй свою…

– Наелась чего– нибудь, – сказала Вера.

– Нет, это домовой, нужно было спросить к худу или добру? – ответила я. Я слышала такое.

– Да я тоже слышала, но в тот момент об этом не думаешь, страшно! – сказала она.

– А, значит, и ты такое испытывала? – удивилась я.

– Было, лет пять назад. Но хотя, может быть, это сердце плохо работает? Кислорода не хватает, вот и снится такое! – проговорила неуверенно Вера.