Страница 13 из 16
Они давно остановились и стояли посреди тротуара. Органов, не обращая внимания на окружающих, громко разглагольствовал, время от времени помахивая тростью.
Какой-то юноша, уткнувший нос в свежий газетный лист, подошел к ним, спросил: «Вы последний?» и встал в затылок пожилому гражданину с портфелем. Затем полная женщина с мелкокалиберным мальчиком спросила юношу; «Вы на автобус? Да?»— я встала за ним.
Очередь росла, и Органов, считая, что это собираются люди, желающие его послушать, повысил голос.
—- ...Исходя из этих соображений, мы можем с твердой уверенностью обобщить вышесказанное, так сказать, подвести некоторые, пусть частичные, промежуточные, еще не окончательные, но не будем бояться этого слова, итоги, которые, если и не охватят всей проблемы в общем и целом, но, однако, тем не менее, помогут нам, в какой-то степени, кое-что сформулировать, получить в некотором роде, я бы сказал, квинтэссенцию тех некоторых постулатов, которые послужили отправной точкой для наших рассуждений, которые в свою очередь...
- Кто это?— громко спросил мальчик, испуганно глядя на разошедшегося Органова.— Дядя из театра?
- Ничего не понимаю!— пожала крутыми плечами женщина и обратилась к окружающим: — Мы правильно стоим, здесь автобусная остановка?
- Да это же лектор, товарищ Органов из общества «Знание — сила»!— крикнул кто-то из стоящих в самом конце лжеочереди.
Наверное, внедряется новый метод: если слушатель не идет на лекцию, то лекция идет к слушателю!
- О чем он говорит? Простите, я плохо слышу!
- Сто слов в минуту — ни одного толкового!
- Вот научились некоторые болтать — диву даешься!
- На нашем вроде языке, а — непонятно! Слова все знакомые — а ни черта не разберешь!
— Простите, что он сказал?
—Я сам скажу: остановка — на том углу!—крикнул громко кто-то.— Видите, во-о-он где автобус-то останавливается!
Очередь, кляня Органова предпоследними словами, ринулась к остановке. Воспользовавшись общей суматохой, вырвался из рук лектора и шустро засеменил за всеми пожилой гражданин с портфелем.
Исчезновение аудитории не обескуражило Органова. Он вдохновенно взмахнул тростью, пересек тротуар, взобрался на стоящую возле ворот старого дома скамью и, обращаясь к прохожим, произнес:
—Поздравляю и приветствую, дорогие товарищи!
Он профессионально улыбнулся, сделал плавный взмах рукой и продолжал:
—Очень рад новой встрече с такой уважаемой публикой! Вижу среди вас, дорогие друзья, знакомые лица — видимо, ряд товарищей уже неоднократно посещали мои лекции — польщен, весьма польщен, большое спасибо, я бы даже сказал, благодарю за внимание и постоянство, именно — благодарю!— не боюсь этого слова, ныне не слишком модного, но, тем не менее, вполне точно и определенно отражающего эмоциональный смысл вышесказанного. Сегодня, а именно в данный момент, здесь, сейчас, мы начинаем большой и, надеюсь, взаимополезный разговор о...
Прохожие останавливались (кто с улыбкой, кто очень серьезно, а кто и с откровенным любопытством), старались вникнуть в смысл органовских речений. Однако, чем больше он говорил, тем заметнее менялось к нему отношение случайных слушателей. Одни, махнув рукой, продолжали свой путь, другие начинали иронически комментировать словесный поток Органова, третьи — проникались к лектору явным состраданием.
- Может, заболел мужик-то?
- Знаем мы его хобби — толочь воду в ступе!
- Да ладно вам! Ясно же — занедужил человек!
- Есть такая хворь: язык без костей — слова без смысла!
- Болтливый немой!
- Ничего смешного тут нет, товарищи: сбрендил лектор!
- Конечно, сколько лет можно языком молоть!
- Скорую помощь нужно вызывать, а не шутки шутить!
- Только не спугните его, граждане хорошие! Пусть говорит, сколько хочет! А то, ежели оборвать, припадок может начаться. Я вот в прошлом году в Малом Ярославце наблюдал аналогичный случай...
- Милок, ты говори, говори, не обращая на нас внимания. Сейчас за тобой, родимый, приедут... все будет хорошо...
...Органов не успел закруглить свою очередную, длинную, словно караван барж на реке, фразу, как подкатила желто-синяя (в просторечье именуемая почему-то «канарейкой») милицейская автомашина.
В руках блюстителей порядка лектор сразу обмяк, затих. Взгляд его потускнел, трость выпала из пальцев, на лице проклюнулся обильный пот.
—Я, дорогие товарищи, не будем, так сказать, бояться этого термина,— вяло пролепетал он, уже погружаясь в машину,— более или менее, между прочим, в общем и целом, со всей прямотой...
* А *
После того, как Органов окончательно пришел в себя и, выслушав рассказ о своем поведении, ужаснулся («Ничего не помню! Ничего, так сказать! В полном значении данного понятия, товарищ майор,— не будем бояться этого слова!»), он подробно рассказал майору Муратову все, что предшествовало этим странным событиям.
—В соседней комнате, у сержанта Маликова, подпишите протокол,— сказал майор,— и шагайте домой, отдыхайте.
Когда за Органовым захлопнулась дверь, майор снял телефонную трубку, набрал номер.
—Гостиница? Скажите, профессор Давыдов у себя? Да, да, который из столицы. Спасибо.
Майор положил трубку на аппарат и закурил.
- Дыма много,— сказал, входя в кабинет, Назаров,— а видны ли сквозь него прогрессивные мысли?!
- Немного просвечивают,— ответил майор.— Придется мне съездить в гостиницу, повидать одного человека...
- Разрешите, товарищ майор?— в кабинете появился сержант Маликов.
- Еще один?— устало спросил майор.
- Так точно.
- Кто же на.этот раз?
- Товарищ Баев!
- Директор фабрики?!
- Не лично он, товарищ майор, а его секретарь Анна Степановна пришла. Такое рассказывает... сплошное удивление!
- Ну, ты пока оформи протокол Органова, а секретаря давай ко мне.
И посмотрев на страдальческое лицо Назарова, сказал:
—Да не завидуй ты нам! У тебя одного пожара не хватает для полного счастья — это чепуха, а вот у нас такой избыток ЧП, что целый месяц отчитываться придется... Не уходи, а послушай, что секретарь Баева расскажет.,,
Анна Степановна, секретарь директора Баева, принадлежала к той категории секретарей, которые за своих шефов голову готовы отдать на отсечение. За спиной Анны Степановны директор чувствовал себя спокойнее, чем за железобетонной стеной. Многие годы работая с товарищем Баевым, Анна Степановна изучила его характер до такой степени, что даже жена директора советовалась с ней по различным тактико-семейным вопросам.
Несмотря на явную взволнованность, Анна Степановна старалась говорить не торопясь, аккуратно подбирая слова. Ей очень хотелось, чтобы в рассказе о чрезвычайном, необычном происшествии, случившемся на ее глазах с товарищем Баевым, все было предельно правдиво.
ПРОИСШЕСТВИЕ ПЯТОЕ. ЧТО ПРОИЗОШЛО С ТОВАРИЩЕМ БАЕВЫМ,
ДИРЕКТОРОМ НЕ ИЗ ХУДШИХ
Товарищ Баев считался толковым, крепко знающим производство руководителем. К его несколько грубоватой манере общения с подчиненными обычно относились снисходительно, как к невинной слабости руководящего деятеля, а к излишней категоричности в суждениях — как к незначительным издержкам хозрасчетного стиля руководства.
Но сегодня, как сообщила Анна Степановна, Баев прибыл на работу в состоянии какого-то лихорадочного возбуждения. Многоопытная секретарь приписала это необычайное обстоятельство тому, что у директора утром была встреча с секретарем горкома, на которой обсуждалось выполнение квартальных обязательств.
Пройдя в свой кабинет, Баев сразу же попросил принести ему зеленый чай покрепче и без вызова никого не пускать.
- Как вы себя чувствуете?—спросила шефа Анна Степановна.
- Что-то... голова... немного,— туманно ответил Баев.
- Может, врача пригласить?
- Перебьемся. Лучше пригласите ко мне главного инженера.
То, что директор не назвал главного по имени-отчеству и даже по фамилии, было плохим признаком—значит, опять начнутся «разгоны», «накачки», «вправление .мозгов» и прочая воспитательная работа.