Страница 3 из 11
— А ну их! Всем хватит! Пей!
И она сама налила полный стакан.
Мужчина попятился и трижды проделал фокус с розой, протянув хозяйке три цветка. Три розы, удивительно свежих и ароматных — жёлтую, белую, красную.
Татьяна сказала:
— Ой! Ой!
А гости зааплодировали и загалдели:
— Пей! Пей!
Мужчина галантно поклонился.
Компания вновь разразилась аплодисментами и ещё громче заорала:
— Пей! Пей!
— Приношу глубочайшие извинения, — вновь поклонился мужчина. — Лишь чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня прервать ваше очаровательное застолье. Я ищу Мархалеву Софью Адамовну.
— Соньку?! — обрадовалась Татьяна.
— Если угодно, её, — подтвердил мужчина.
— Так Соньки сегодня уже не будет, — сообщила хозяйка. — К утру, наверно, пьяная придёт.
Брови мужчины поползли вверх. Татьяна, заметив его удивление, рассмеялась и пояснила:
— Да нет, ты неправильно понял, не алкашка она, просто на свадьбу укатила.
— На свадьбу?
Брови его поползли ещё выше.
«Развелась с Астровым и снова замуж выходит?» — удивлённо подумал он.
— Да, — радостно сообщила Татьяна. — Укатила на свадьбу к Марусе. Представляешь?!
Она игриво толкнула локтем в бок своего соседа, плюгавого мужичонку, и закричала ему в ухо, хотя он не был глухим:
— Маруся замуж выходит! Маруся! Замуж!
— Кто бы мог подумать! — загалдели гости. — Кто бы мог подумать!
— Так что может и к утру не объявится, — вновь обратилась Татьяна к окончательно растерявшемуся незнакомцу.
— А что же мне делать? — спросил он. — Я должен срочно найти Мархалеву.
— Да вы к ней туда и поезжайте. Маруся, вот такая баба! — Татьяна показала свой большой палец. — Маруся всем всегда рада.
— Но я её не знаю.
— Скажите Татьяна, соседка, прислала! И муж её тоже тогда будет рад.
— А муж кто? Муж-то кто? — загалдели гости.
— Да Архангельский, Ваня, — пояснила Татьяна и с гордостью сообщила: — Он меня любит! Он всех женщин любит!
Тут она одумалась и добавила:
— Но особенно любит, конечно, Марусю.
Услышав фамилию мужа, незнакомец вздрогнул и изменился в лице.
— Простите, — обратился он к хозяйке, — не о том ли Архангельском идёт речь, который родом из Архангельска? Не об Иване Фёдоровиче ли вы поминали?
— О нем! О нем, родимом! — радостно подтвердила Татьяна. — Коль его знаешь, тем более на свадьбу поезжай! Там всем рады! Всех звали! И я бы поехала, да гости у меня. А ты поезжай, поезжай обязательно, раз Ваню знаешь нашего.
Услышав это, незнакомец подумал: «Какая удача!» и приободрился.
— Куда? Куда ехать? — воскликнул он.
— В ресторанчик «Ливерпуль». Найдёшь?
— Найду.
— Так пей, — сказала Татьяна, протягивая полный стакан водки.
Компания снова оживилась. Раздались крики:
— Штрафную ему! Штрафную!
Незнакомец любезно отклонил предложение, витиевато сославшись на необходимость вести автомобиль. Впрочем, никто и не расстроился. Татьяна снова выпила сама.
Выйдя из подъезда элегантный мужчина поспешил к своей элегантной машине, но… с ужасом обнаружил, что её нет. Он растерянно повертел головой, сделал шаг вправо, шаг влево, затем в отчаянии махнул рукой и с тихо досадой пропел:
«Я другой такой страны не знаю…»
Глянув на ключи, которые все ещё были в руке, он вспомнил, что по привычке, уходя, не только не поставил автомобиль на сигнализацию, но и не нажал кнопку центрального замка.
— Сам виноват, — пробормотал он. — Эх, уж лучше б водки хряпнул! Говорили же: пей!
Глава 3
Карл Левин, избегая внимания дорожных патрулей, припарковал громадный джип «Линкольн Навигатор», следуя всем правилам, на стоянке ресторана «Ливерпуль». Тонированные стекла машины надёжно скрывали от любопытных глаз все, происходящее внутри.
Карл, не выходя, перебрался через сидения в багажный отсек, извлечёнными из кармана пассатижами повернул едва заметный рычажок, сдвинул металлическую крышку, обнажившую тайник.
В считанные минуты он извлёк из тайника по частям и тут же ловко собрал короткую винтовку с лёгким титановым прикладом и тяжёлым, толстым стволом. Приладил к ней оптический прицел, массивный глушитель. С лёгким немецким акцентом сказал:
— Порядок.
Затем он быстро пристроил к заднему сидению специально изготовленное для подобных случаев приспособление — упор для винтовки. Удобно устроился, положив оружие на это возведение, и принялся наблюдать за входом в ресторан, расположенным на другой стороне бульвара.
Между коротким стволом винтовки, смертоносного девятимиллиметрового «Спрингфильда», и входом в ресторан теперь находилось лишь тонкое тонированное стекло автомобиля.
Карл Левин приготовился ждать.
Он умел это делать. Такое умение редко даётся людям природой. Его воспитывают в специальных школах, где из нормального человека всеми способами и силами вытравливают человеческое нетерпение, взамен которого насаждают качества первоклассной ищейки, способной бесстрашно идти по следу, и охотничьего пса, способного часами сидеть в засаде.
Карл Левин — выпускник такой школы, а потому он умеет и ждать, и догонять, и преследовать, не обращая внимание на погоду и превратности судьбы. В конце концов, удача — продукт терпения.
Однако в случае с Архангельским даже закалённое, тренированное терпение Левина готово было дать сбой. Карл проклял тот день, когда взялся за эту работу.
На первых порах заказ выглядел очень выгодным и нехлопотным, но предполагающаяся лёгкость исполнения на самом деле обернулась неразрешимыми проблемами. Объект, неугомонный Иван Архангельский, бегал от смерти по своим делам, даже не подозревая какой опасности подвергается. Он, как спринтер, носился по городу, петляя, словно заправский заяц, и Карлу прискучила роль несчастливой лисы.
«Как это получается?» — изумлялся Карл после очередной неудачи.
Большего непоседы, чем этот странный объект, он в жизни своей не встречал. Битую неделю Карл гонялся за Архангельским, с профессиональной тщательностью выбирая места и пристраиваясь то с винтовкой, то с пистолетом, а то и с ножом.
Безуспешно! Карл мог хоть всю жизнь сидеть то со своим пистолетом, то со своим ножом — Иван входил в одну дверь, а выйти норовил непременно в другую, приезжал на одном автомобиле, а отбывал на другом, ночевал где придётся, ел на бегу.
В общем, с точки зрения киллера, вёл себя кое-как. Если бы Карл не был абсолютно уверен, что имеет дело с непрофессионалом, он бы, пожалуй, заподозрил в Архангельском выпускника спецшколы ГРУ.
В другое время Карл отнёсся бы к метаниям Архангельского философски, но, не зная этих специфических привычек объекта, он недооценил сложности задания, а потому график был составлен без учёта этих особенностей и теперь не просто трещал по швам, а был уже под угрозой срыва.
Хладнокровный убийца Карл был близок к истерике, так загонял его Архангельский, вселивший в Карла какое-то мистическое ощущение, что этот объект бессмертен, что его ни практически ни даже теоретически нельзя убить.
Карл знал, что так не бывает! Так не бывает даже в том случае, когда речь идёт о президенте очень богатой и влиятельной страны, все смертны и всех можно убить, остальное — вопрос времени и денег.
И все же в этом отдельном случае Карл не мог совладать со своими ощущениями. Архангельский казался Карлу неубиенным.
«Два „клиента“ ожидают меня в Гонолулу, — паникуя, размышлял Карл, — один во Франции и ещё троица на Тайланде. Работы невпроворот. И вся она срочная. А тут какой-то Архангельский… Мать его!»
Карл поймал себя на мысли, что не способен думать ни о чем, кроме своего объекта. Что бы Карл ни делал, в голове только он — Архангельский, этот негожий суетливый мужичонка.
«Что он все мечется? — раздражался Карл. — Мечется и мечется. Даже накануне собственной свадьбы. Если сегодня, в день свадьбы его не пристрелю, точно себе пущу пулю в лоб!»