Страница 5 из 85
Этот дурацкий во всех смыслах конфликт начался еще весной 1687 года в варшавском Кафедральном костеле, когда на службу пришли и августейшие Собесские, и Катажина. Катажина Собесская-Радзивилл села на лавку по левую руку от короля.
— Катажина, но это же мое место! Место королевы! — мило улыбнулась Мария д’Аркьен своей лучшей подруге, думая, что Катажина просто перепутала место. Но реакция Катажины оказалась далёкой от простых извинений и пересаживания.
— Марыся! — как на дурочку посмотрели томные синие глаза Катажины. — Но ведь я представитель Собесских! Сестра короля! Ты что, забыла?
— Ну ты даешь! — подбоченилась Марыся. — Так ведь королева же я! Выше уже нет никого! А как могут низшие сидеть в одном ряду с высшими?!
— Уж не хотите ли вы, пани, сказать, — сузила глаза Катажина, переходя на «вы», — что русский старинный рыцарский род Собесских, к которому я, между прочим, принадлежу, ниже какого-то вшивого рода затрапезных французских д’Аркьенов?!
— У вас фамилия уже не Собесских! — также перешла на «вы» королева. — Да и я уже не д’Аркьен! Мы обе сменили фамилии после замужества! Забыли?
— Конечно, я не Собесская более! — усмехнулась Катажина. — Я уже давно как Радзивилл. А этот литвинский род еще похлеще Собесских будет! Самый знатный род Речи Посполитой, между прочим!
— Немедля покинь это место! — королева, синея от злости, выбросила свою маленькую руку, пальцем указывая на выход. — Вон отсюда, дерзкая баба!
Катажина не только вышла из костела, но вообще переехала жить в монастырь кармелиток. На все просьбы брата вернуться она отвечала:
— Я вернусь. Но только пусть королева просит меня об этом!..
И вот даже смерть сына оставила упрямую вдову Михала за стенами монастыря! Принцип? Скорее чванливая глупость… Кароль Станислав был взбешен.
— Разве это мать? — сжимал он кулаки, когда выяснилось, что на похороны Юрия Юзефа Катажина так и не приедет.
Ну а юный и бледный Кароль с полными слез глазами становился теперь самым старшим в роду несвижских Радзивиллов мужчиной и принимал ординаторство над знаменитым своей неприступностью и красотой Несвижским замком и над замком Белой, где, впрочем, почти постоянно жил ранее.
Чтобы забыть свою печаль и грусть, Кароль вступил в ряды войска Речи Посполитой, отправившись в Подолье, где Ян Собесский все еще безуспешно выбивал турок. Очередная военная кампания в Подольской Руси и длинные переходы по холмистым извилистым дорогам этой русской страны в составе гусарской хоругви вновь не принесли виктории Собесскому, а лишь локальные мелкие победы…
Кароль вернулся в Белую. В январе 1690 года получив должность подканцлера литовского, он затем, в ноябре, принял участие в заседаниях рады сената, на которых обсуждался вопрос женитьбы непутевого королевича Якуба на новой пассии — нейбургской принцессе Ядвиге Элизабете. Это было время, когда мать Кароля, Катажина, сама уговаривала сына, которому только-только сравнялся двадцать один год, жениться. Уж очень боялась Катажина, что молодой да горячий парень влюбится в какую-нибудь простолюдинку — а молодых красавиц в Несвиже хватало — и в замке объявится молодая да незнатная девица… И вот до женщины дошли-таки слухи, что ее Кароль влюблен в обычную девушку, поющую в хоре Несвижского костела. Этого Катажина больше всего и боялась. Она уже давно подыскивала невесту сыну, и подыскала. Ну а невеста Якуба Ядвига Элизабета была родственницей мужа Людвики Каролины, Карла. Этим самым хитрый Собесский-старший пытался замазать конфликт, возникший, когда Карл Филипп увел невесту у его сына Якуба из-под самого венца.
Сейчас уже никто не возражал. Правом liberium veto более никто не воспользовался, и весной 1691 года Кароль Станислав сел в золоченую королевскую карету, отправляющуюся в Петриков, чтобы встретить, по просьбе Яна Собесского, и сопроводить в Варшаву невесту Якуба… Свадебная церемония растянулась на несколько дней. Собесский потратил немало казенных денег, чтобы праздник удался. Но Кароль лишь усмехался, потягивая венгерский токай, пряча за падающими на лицо длинными локонами светло-рыжеватых волос свою ироничную усмешку. «Бедный злосчастный Якубе! — думал при этом дружка жениха. — Как глупо смотрится твоя старательно улыбающаяся розовощекая рожа!» Усмехался и не знал молодой Несвижский ординат, что и ему уготована аналогичная судьба. В год смерти любимых ему людей: пана Самуэля Кмитича и пана Потоцкого — вернувшаяся-таки из монастыря мать Кароля «отмочила» очередной фортель в своем стиле: зная, что ее сын любит простую горожанку, решила насильно выдать Кароля за родственницу Сапег Анну Катерину Сангушко, девушку красивую, но далеко не любимую, совершенно незнакомую. Об этом хитрая Катажина договорилась с отцом Анны раковским князем Геронимом Сангушко.
Ничего не подозревающая Анна Катерина приехала в Несвиж погостить у самой знатной семьи Речи Посполитой. Приехала по приглашению самой Катажины. И вот вечером в комнату Анны Катерины кто-то тихонько постучал. Девушка, уже расчесывавшая перед сном свои длинные цвета янтарного пива волосы вздрогнула, ее глаза расширились от страха. Уж не призрак ли Барбары?.. Но в комнату вошла не здания Барбары Радзивилл, а Катажина, с милой улыбкой на устах.
Кароль Радзивилл
— Ты еще не спишь, любая Аннуся? — спросила «заботливая» хозяйка.
— Уже собираюсь, пани Катажина, — ответила Анна.
— Я зашла, чтобы сказать тебе не забыть надеть завтра самое красивое платье и сделать самую изысканную прическу. Мы пойдем на венчание.
— На венчание! Как здорово! — просияло улыбкой лицо девушки. — А кого, пани Катажина?
— А это сюрприз. Сама потом увидишь. Спокойной ночи, любая Аннуся, — и женщина выскользнула за дверь.
И только утром в костеле Анна Катерина с удивлением и даже ужасом узнала, что венчается она сама. На Кароле Станиславе. Нет, Кароль ей нравился — красивый подтянутый юноша, с романтическими длинными локонами, утонченным длинным носом и несколько печальными синими глазами, слегка напоминающий молодого Михала Казимира. Но… они были едва ли знакомы! Впрочем, и для Кароля венчание было шоком. Мать ему накануне также сказала, чтобы он приоделся для торжества, и также не сказала какого. Как это все было похоже на проделки авантюрной Катажины!
Возлюбленную же Кароля Марию, чья вина была лишь в том, что она не княжеского рода, теперь несчастный Радзивилл мог регулярно слышать в Несвижском костеле, где та пела в хоре. Причем ее голос был самым высоким и чистым, и не услышать ее было невозможно. И сие разрывало сердце молодому князю. В костел он перестал ходить.
В 1694 году Кароль похоронил мать, похоронил тихо и спокойно, без слез и депрессий… На похороны из друзей приехал лишь Микола Кмитич… А вот следующие похороны «выбили из седла» Кароля надолго.
У молодой и вполне здоровой женщины Людвики Каролины уже родились две дочери от Карла Филиппа. И теперь на свет появлялся сын…
— Какой хороший бутуз! — радовалась повитуха, опытная пожилая женщина. Людвика смотрела на новорожденного, а ее вспотевшее лицо светилось от счастья.
— Мальчик!
— Так, пани, мальчик!
— Как будет рад Карл! Он ждет сына! — вздохнула Людвика.
Повитуха тут же побежала с кричащим новорожденным к купели, чтобы обмыть ребенка.
— Хороший же ты бесенок, — улыбалась женщина, — да и мне заплатят за тебя добрые гроши! Сейчас мы тебя умоем, спеленаем и покажем отцу!
Неожиданно женщина замерла. Из комнаты, где она оставила роженицу, донесся тяжелый стон Людвики. Повитуха поспешила назад, к матери ребенка, оставив в купели мальчика… У Людвики открылось кровотечение… С ужасом уразумев, что панна Радзивилл может умереть, растерявшаяся женщина бросилась к пфальцграфине. Но было уже поздно. Людвика Каролина истекла кровью, а ее новорожденный сын… захлебнулся в купели, безрассудно забытый нескладной повитухой…