Знакомство по объявлению

— Когда любят и уходят к другому — это понятно. А когда… — сказал Володя.

Он сказал это после энергичного выступления жены, которое она перемежала Козловскими цитатами. Сказал и запнулся, подбирая выражение поприличнее.

— А когда увлекаются и никуда не уходят — это тоже нормально, — продолжила за него Майя.

— Для тебя — да. А для большинства людей — нет. Это ты можешь себе позволить, пользуясь тем, что я закрываю глаза на твое… В русском языке этому давно есть одно слово. Я думаю, ты знаешь какое.

— Ну, про слово не будем. Я не обиделась нисколько. А что касается того, что ты закрываешь глаза… то для тебя, Вовусик миленький, в этом есть огромный смысл.

— Какой же, позволь тебя спросить?

— Пока ты не встретил ту, с кем хотел и мог бы жить, тебе лучше со мной, чем одному. Уйти из принципа и маяться — глупо. Нам хорошо вместе. Тебе иногда больно (наверное, очень больно) оттого, что я… Но мне нужна подпитка, ты это понимаешь. Именно она дает мне возможность любить тебя. И ты это прекрасно знаешь.

— Брось, о какой любви ты говоришь? — Володя презрительно скривил губы.

— О моей. О моей любви к тебе. — Майя как-то неожиданно заплакала, подошла к дивану, где сидел муж, опустилась на пол, обняла его колени и разрыдалась уже громко, в голос. — Ну неужели ты не понимаешь, что ты — родной, близкий, единственный… И никто не нужен мне на твоем месте…

— Если бы ты меня любила…

— То не изменяла бы! Да? Ну кто придумал, что это должно быть именно так? Кто?! Ты ведь лучше других знаешь, что если я против своей воли буду вести тот образ жизни, которого ты от меня требуешь…

— Ничего я не требую. — Володя хотел отбросить Майины руки и встать.

Но она не пустила его и продолжала уже спокойно и тихо:

— Ты умный, ты все понимаешь. И догадываешься, каким (она выделила это слово) должен быть мужчина, чтобы его любила такая ненормальная, как я. Меня надо каждый день завоевывать. Словами, поступками, большими и красивыми. Тебе это не под силу. Да и никому не под силу.

— Тебе лучше было бы жить одной.

— Да, да! Я знаю это. Знаю, что мучаю тебя. Но ведь ты свободен. Брось меня. Уходи! Тебе будет легче?

— Нет. Я хочу, чтобы была семья, чтобы Вероника не рвалась между нами. Чтобы у нее был дом. Понимаешь ты это или нет?! — взорвался наконец Володя.

— Так и я этого же хочу, бестолочь несчастная! — тоже закричала Майя.

Потом она сникла, снова положив голову мужу на колени, и в колени же, глухо, спросила:

— Но разве только это? Разве ты меня не любишь?

— Люблю, — сказал Володя.

Сказал просто, без вздоха, без каких-либо особых интонаций. И все равно (Майя точно знала) это была правда.

— И я тебя. Только не по-твоему. Ты мне очень-очень нужен. Но я не могу стать другой. Понимаешь?

Володя отвернулся. Всегда считалось, что он это понимал. А вот выясняется, что нет. Не понимает. Осознание этого вернулось к Майе новым приступом отчаяния.

— Ну не могу! — зарыдала она и, отняв руки и голову от колен мужа, уткнулась лицом в пол.

Володя оставался сидеть на диване. Майя вытянулась на полу во весь рост и перевернулась на спину. Она перестала плакать, только вытирала обеими руками мокрое лицо и хлюпала носом. Ждала. Очень ждала, что муж подойдет и пожалеет.

— Бедная ты моя, — Володя присел рядом, положил руку ей на лоб, — по-моему, ты уже наревела себе температуру. Майя, ну давай ты меня простишь за этот разговор? Ладно?

Майя схватила его руку и начала исступленно целовать:

— Миленький мой, родненький, это ты, ты меня за все прости.

Потом, остановившись, помолчала и с трудом произнесла:

— После этих слов нужно сказать: я так больше не буду. А я не смогу тебе этого сказать…

— Ну и не надо. Успокойся. Хорошо?

Володя поднял Майю с пола. Она прижалась к нему, обессиленная, благодарная и покорная. Они стояли так долго. Майя боялась, что Володя оторвется первым и скажет какую-нибудь будничную фразу. А он хотел бы это сделать, потому что не любил подобных сантиментов, но знал, что жене это будет неприятно. И терпеливо ждал, когда она это сделает сама.

Был обычный день. Отчитав свой «современный русский» на инфаке, Майя Сергеевна должна была через полтора часа появиться в другом корпусе, на своем факультете. У нее сегодня была всего одна пара, хотелось домой. Но назначили заседание кафедры: полтора часа где-то болтайся, а потом будь добра явиться на это самое заседание.

Майя решила немного погулять, а по пути зайти в магазин, точнее, в торговый комплекс, который недавно открыли и назвали громко, с претензией — «Новый посад». Майя шла не спеша, наслаждаясь весенним воздухом, капелью, покоем и гармонией в душе. Вот она, такая молодая и симпатичная, идет себе по улице и всему радуется. Радуется тому, что у нее хорошая работа, где все ладится, что у нее замечательный муж, умный, тонкий, все понимающий, и красавица дочь, подающая большие надежды. И наконец, у нее есть Сережа. Молодой и сильный мужчина, которого она боготворит. Майю пронизало острое желание видеть, трогать, целовать его плечи, руки — всего, стройного и красивого, как молодой олень (когда и где Майя видела молодых оленей, она не помнила, но была уверена, что они выглядят именно так: настороженно-нежные глаза, гладкое и мускулистое тело, гармоничная подогнанность всех членов). Господи, за что ей такое счастье? И как скоро придется расплачиваться за то, что ей досталось так много хорошего в этой жизни?

Майя бродила по «Посаду», глазея на множество красивых и дорогих вещей, понимая, что ей никогда ничего из них не купить, и все-таки прикидывая, как бы она в них выглядела. Пожалуй, хорошо бы выглядела. Даже очень хорошо. Но она и без них — любима. С Сережей они виделись вчера. И пока он не пропал на неделю, она еще действительно чувствовала себя любимой.

Думая о своем, Майя как-то не очень хорошо различала вокруг себя людей. Их было, кажется, много. Кто-то вместе с ней двигался вдоль прилавков, кто-то спешил навстречу. Именно в спешащих навстречу вдруг ясно и очень близко обрисовались два знакомых лица. Первое — более знакомое, точнее, слишком знакомое, самое знакомое на свете — Сережино. И второе, знакомое меньше, по фотографии, — его жены Лены.

Наверное, нужно было сделать вид, что это люди из толпы — и не более того. И идти себе дальше. Нужно было. Но не получилось. Майины глаза остановились на Сережиных, и она никак не могла отвести их в сторону. С ним приключилось то же самое. И не заметить это было невозможно. Лена все и сразу поняла, попятилась назад. Майя в конце концов оторвала взгляд от Сергея и отвела его — но не в сторону (в сторону опять-таки не получилось). Она попала в другие глаза — глаза его жены. Там были боль, обида, смятение. И растерянность. И детская беспомощность. Но не было ненависти. Это Майя увидела и поняла сразу же. И ее захлестнуло чувство вины и благодарности к этой удивительной женщине. Которая, несмотря на свою молодость, была великодушна и мудра — так же, как Майин Володя.

Майя наконец смогла опустить глаза. Но что было делать дальше? Что?

— Здравствуй, Майя. Познакомься. Это моя жена — Лена, — сказал Сергей.

— Здравствуйте, — выдохнула Майя. — Здравствуйте, Лена.

Лена молчала, глаза у нее были на мокром месте, но держалась она с достоинством. Майя очень испугалась быть жалкой на ее фоне и заговорила. Кажется, слишком быстро.

— Вы здесь в первый раз? Нравится? Мне — не очень. Цены слишком высокие. Не подступишься. Но красиво. Продавцы вежливые.

Лена молчала. Майя остановилась и вопросительно посмотрела на Сергея.

— Майя, ты куда сейчас? Мы тебя подвезем, — ответил он на ее взгляд.

— Нет, нет… Что вы, ребята… Не надо… Мне недалеко… Не надо.

— Конечно, подвезем, — сказала Лена. Голос у нее был низкий и все-таки очень детский.

— Знаете что, девочки, вы посидите немного в баре, я сейчас железки кое-какие посмотрю, и поедем. Хорошо?