Знакомство по объявлению

— «Пришла» — какая часть речи? — спросила Рита.

— В каком смысле? — удивился Ярослав.

— Во всех, балда, — ответила Рита, произнеся последнее слово, разумеется, про себя.

— А… Ну… Это… Сказуемое.

— Сказуемое — это член предложения, а не часть речи, — сказала Рита, окончательно расстроившись.

— Ну тогда существительное.

— Господи, это ведь в первом классе проходят. А ты уже в шестом учишься. Соберись, пожалуйста. На какой вопрос отвечает?

— Что.

— Что «что»?

— На вопрос «что».

— Задай.

— Что?

— Вопрос, — сказала Рита отрешенно.

— Что? Пришла, — сказал Ярослав.

«Действительно, — подумала Рита. — Почему бы и нет?»

Видя, что Маргарита Александровна молчит и не одобряет его ответ, Ярослав напрягся и сказал:

— Что сделала? Пришла.

— Слава Богу! Так какая часть речи отвечает на вопрос «что делать»?

Ярослав задумался.

— Гла… — начала Рита.

— …гол, — продолжил Ярослав.

— Да… — сказала Рита Стасу, когда он вез ее домой с первого занятия.

— Что, совсем плох?

— Совсем. Я, наверное, откажусь от него. Увидев, что Стас расстроился, Рита спросила:

— Вы, наверное, наговорили про меня, что я супер, да?

— Наговорил, — признался Стас.

— Да ладно, Стас, не грусти. Пробьемся. — Рита погладила Стаса по щеке.

Он заулыбался и сказал:

— Ты еще из него отличника сделаешь. Мы ведь уже перешли на ты, правда?

О том, чтобы сделать из Дубова Ярослава отличника, речи быть не могло. Нужно было дотянуть его до нормальной тройки — и это было бы победой. Слава Богу, о другом родители мальчика и не мечтали. Дело, по мнению Риты, было в том, что общительный и непоседливый Ярослав очень плохо читал и дело это соответственно не любил. День и ночь он готов был сидеть за компьютером, который отец купил ребенку, когда тот учился еще в первом классе. Олег считал, что многочисленные «игрушки» развивают логическое мышление. Рита не знала, как с логическим, а вот с языковым мышлением у Ярослава было из рук вон плохо. Память у мальчика тоже была скверной.

— Вот «Му-му» начал читать, — сказал Ярослав как-то Рите после ее многочисленных выступлений о необходимости чтения.

— Очень хорошо, — заинтересовалась Рита. — Расскажи.

— Ну вот. Жил-был один дя-а-денька. Он был слепо-о-й.

Рита чуть со стула не упала.

— Какой он был?

— Ну, слепой, — потряс раскрытыми ладонями перед непонятливой Маргаритой Александровной Ярослав.

— А, ну да, — сказала Рита. — И была у него корова, которую звали Му-му.

Ярослав вытаращил и без того огромные глаза:

— Там про корову нету…

— А про то, что Герасим был слепой, — есть?

Стас долго смеялся, когда Рита рассказала ему про Му-му, но очень просил не отказываться от Ярослава.

— Хорошо, — вздохнув, пообещала Рита.

Занятия с Ярославом она проводила в те дни, когда у нее был бассейн. Обычно Рита ловила машину (Стас заботился о том, чтобы у нее всегда были деньги на такси. Она сначала отказывалась, а потом поняла, что при ее занятости это единственный выход, и стала воспринимать материальную поддержку Стаса как должное), ехала к Ярославу, час билась с ним, оттуда спешила в бассейн (частенько ее отвозил Олег), а уж из бассейна (это было уже вечером) почти всегда ее забирал Стас.

Саша был в курсе, что Рита занимается с сыном бизнесмена Олега, что Олег ее часто подвозит. Или это делает его друг Стас — знакомый Галки, ну который на джипе.

К дружбе жены с крутыми Саша относился с тревогой, но Рите ничего не говорил, понимая, что едва ли что-то сможет изменить. Иногда он думал и о том, дружба ли это. И если Рита влюблена, то в кого — в Стаса или в Олега? Но эти черные мысли Саша гнал от себя. Нет. Это невозможно. Ритка любит его. И у них все хорошо. Просто она такая деятельная, такая общительная… Это так естественно, что у нее есть друзья-мужчины. Куда от этого денешься?

Сквозь синее пробивалось неясно-фиолетовое и чертило нежно-желтым, переходя в маленькие зеленые стрелки, пугая неожиданностью этих сочетаний и маня, маня этим же к себе.

Это был Ритин сон, вернее, предсон, в который она счастливо погружалась с благодарностью кому-то неведомому, пославшему наконец успокоение. Дело в том, что до этого блаженного момента Рита маялась уже часа два. Маялась оттого, что безуспешно пыталась поймать какую-то неясную мысль — уставшую, но быструю. Беглянка то пряталась за другие — определенные и понятные — слова, предложения, фразы, то, казалось, растворялась в них бесследно, то выглядывала из-за них, показывая прищуренные глаза и взмахивая куском какой-то серой тряпки.

…на завтра — пельмени… Аркашке не выстирала рубашку, пойдет в грязной… да уж и не очень она грязная… Костикова придет на лекцию… ну и пусть, хотя тема не из выигрышных… может, и не придет… она уж полгода собирается… туфли надо все-таки сдать назад, неудачные какие-то… хоть бы взяли… носить точно не буду… Саша вчера принес тюльпаны… просто так… какой противный все-таки этот Обухов с третьего курса… Лена Зорина, кажется, обиделась… Стоп!

Про Лену нужно подумать получше. Рита позвонила ей вчера и попросила принести при случае ее, то есть Ритины, книги по психологии, которые ей, Рите опять же, потребуются. Дело в том, объясняла она Лене, что у нее намечается пара лекций в одной организации — по культуре речи, по культуре общения. Ну и к этому Рита хотела бы присовокупить кое-что по психологии общения.

Лена не смогла скрыть своего раздражения:

— Ну раз ты берешься читать лекции по психологии…

Здорово она передернула, напомнив, что психолог — она, Лена, а вовсе не Рита!

— Да не собираюсь я читать лекции по психологии. Это так — на один раз, на популярном уровне, — начала оправдываться Рита.

— Ну все ясно, — перебила Лена. — Конечно, такие книги надо иметь самой. Я принесу.

Дальше пошел разговор натянутый и слегка фальшивый. Лена пыталась скрыть свое раздражение, а Рита соответственно делала вид, что все нормально. Ужасно неприятный осадок остался после этого.

Рита хорошо представляла, как Лена говорит сначала мужу, а потом — кому-нибудь из общих знакомых: «Ну что ж она за все хватается?! Везде лезет. Нигде от нее продыху нет!»

Больно, когда тебя не любит лучшая подруга. И неприятно, когда ты сделала что-то не так. Хотя… Что плохого сделала она, Рита? Попросила свои книги, которые ей нужны. Причем готова потом снова дать их Лене. Вот именно — дать. А не отдать. Это не устраивает Лену. Она хочет, чтобы Рита была добрее, великодушнее, понимала, что Лене эти книги нужны больше, потому что она все-таки психолог. Точнее, она хочет Ритины книги. Рита не отдает — значит, плохая.

Но эти несчастные книги нужны Рите самой, она к ним привыкла, она их любит, читает, хоть и не психолог.

Все, нужно успокоиться. Плохого она ничего не сделала. А Ленино раздражение — это ее, а не Ритины проблемы. Так что нечего брать в голову.

И все-таки не это, не это так тревожило. Инцидент с Леной опять загородил что-то очень важное. Но что? Что?

Как же, как поймать это «что»? Надо все-все отбросить. Про лекцию, про Обухова, про Лену Зорину. Тогда ускользающей важной мысли не за что будет прятаться…

Рита вся измучилась. И тут наконец это мягкое и сладкое погружение в бледно-фиолетовое облако… Бог с ней… Пусть… Все… не важно…

Сон был хуже того, что ему предшествовало. Гораздо хуже. Потому что Рите приснилась библиотекарша. Она была вполне безобидна, тихо бродила между стеллажами и не обращала на Риту, пришедшую в библиотеку поменять книги, никакого внимания.

Но сон все равно произвел на Риту тяжелое впечатление. Проснувшись около четырех утра от беспокойства и тревоги, сознавая, что они связаны с увиденной библиотекаршей, Рита не смогла больше заснуть, долго сидела на кухне, пила сначала валерьянку, потом — корвалол, но так и промучилась без сна до утра.

А буквально через день (точнее, через ночь) библиотекарша пришла к Рите в жутком кошмаре. В кошмаре, в котором было кладбище, в котором светила зловещая полная луна, в котором Рита, как это часто бывает в подобных снах, пыталась бежать, кричать, но не могла ни оторвать от земли налившихся свинцом ног, ни прохрипеть потерявшимся голосом ни единого звука. Бежать нужно было от библиотекарши, которая отделилась от памятника на своей могиле и шла к Рите, грозя ей пальцем и лениво усмехаясь.