Бессмертие

— 23 октября у холма Эджхилл, — словно читая мысли преподавательницы, вновь правильно ответил Дэниэл. — У графа Эссекса было вдвое больше солдат, чем у Карла I, но королевское войско смогло одержать равенство благодаря боевому опыту и наилучшему обучению своих солдат. Поэтому победа не досталась ни одной стороне.

Вопросы продолжались нестись с бешеной скоростью, и я вскоре поняла, что миссис Грин стала задавать вопросы уже по следующим темам, которые мы еще не изучали. Но я была немало удивлена, потому что Дэниэл отвечал правильно на каждый вопрос. Он ни разу не запинался, словно читал откуда-то ответы. Может, когда он учился в Лос-Анджелесе, они уже изучали Гражданскую войну в Англии? Больше вариантов у меня не было.

На некоторые вопросы он отвечал подробно, описывая каждую, даже незначительную мелочь. Даже миссис Грин была удивлена. Она, не теряя такой удачной возможности, сразу же предложила Дэниэлу поучаствовать в городском конкурсе по истории. Он согласился, правда, не сразу.

На удивление, урок прошел быстро. Миссис Грин сказала, что завтра будет тестовая работа по двум большим параграфам, так что следует хорошо подготовиться. Звонок отрезвил мой разум, разгоняя мое опьянение из-за неземного очарования соседа по парте. Дэниэл Брук на прощание улыбнулся одним уголком губ, подмигнул мне и вылетел из кабинета изящной походной королевского льва. Я, словно во сне, еле-еле собрала свои учебники и, не глядя, затолкала их в рюкзак.

Когда Дэниэла не стало в классе, Гордон резко обернулся ко мне, тоже складывая свои учебники в портфель.

— Ну, и выпендрежник же этот новенький! — с обжигающей злостью воскликнул он. Я была не в состоянии ответить ему или упрекнуть. Я еще не могла отойти от шокового состояния, что Дэниэл со мной разговаривал, и что это действительно он вчера танцевал со мной. Вот бы у него узнать, что он мне сказал вчера…

— Ага, — только и лишь пробормотала я, вставая из-за парты, абсолютно не осознавая того, что я сказала в ответ. Гордон последовал за мной, не отставая ни на шаг. Я почти не обращала на него внимания, витала в своих мыслях.

— Ты бы видела, как все на него смотрели! — он говорил с такой ненавистью, что я невольно поежилась, пытаясь выйти из состояния аффекта. — Теперь он стал центром всеобщего внимания! — краем глаза я увидела, как его рука сжимается в прочный и твердый кулак. — И для тебя тоже, — последние слова он тихо прошептал, но я смогла услышать. Я остановилась посреди школьного коридора и гневно взглянула на своего собеседника.

— Не твое дело, — огрызнулась я, удивляясь своему поведению. Не в силах совладать со своей злостью на Гордона, я гневно выдохнула и поплелась к кабинету философии. Слава богу, что Гордон додумался и не стал за мной идти.

Но как только я зашла в класс, меня поджидал еще более надоедливый сюрприз — Мелисса, увидев меня, подбежала ко мне с возбужденным выражением лица. Было не трудно догадаться, что она уже знает, что на истории я сидела с новеньким, и она хочет меня обо всем расспросить.

— Привет, — пробормотала я, но Мелисса не обратила на мои слова никакого внимания. Ее интересовало абсолютно другое.

— Ты должна мне все рассказать! — воскликнула она, следуя за мной, когда я шла к нашей с ней парте. На философии, тригонометрии и испанском  мы с ней сидим вместе.

Я, молча, подошла к парте, достала учебник, тетрадь и ручку, а потом закинула рюкзак на спинку стула. Мелисса села рядом со мной, нервно стуча ногтями по деревянному столу. Потом, я услышала нетерпеливый вздох.

— Ну, Мия, пожалуйста! — простонала она. — Расскажи мне про него! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

— В нем нет ничего интересного, — я слабо пожала плечами, наврав подруге. А потом я сама задалась вопросом: зачем я это сделала?

— Я тебе не верю! — она подозрительно сузила глаза. Потом, ее как будто озарила вспышка, и она улыбнулась, показав во всей красе свою широкую идеальную улыбку. — Я поняла! Ты не хочешь говорить про него, потому что он тебе понравился! — она мысленно похвалила себя за то, что она такая умная и догадливая. Я бросила на нее свирепый взгляд.

— Не правда! — прошипела я. — Он мне не понравился!

— Тогда почему не хочешь мне про него рассказывать?

— Ты сама все увидишь, когда мы пойдем на ленч! Я тебя уверяю, что в нем нет ничего особенного… — незамедлительно отвернувшись от Мелиссы, я молилась, чтобы она не заметила в моих глазах сшитую белыми нитями фальшь.

Наверно, если я буду себе почаще это твердить, то возможно в скором времени сама в это поверю. Хотя, бледнее и изящнее человека в жизни я еще не видела! Так что вряд ли мне удастся не думать о нем, как о совершенстве.

— Ну, расскажи мне хоть немножечко! Ну, хотя бы, как он выглядит! — не отставала от меня подруга. — Ты же знаешь, что я от тебя не отстану!

— Ох, ладно, — тяжко вздохнула я. Не знаю, почему мне так не хочется рассказывать своей подруге о том, какой Дэниэл красивый и распрекрасный?! — Обычный блондин с голубыми глазами, — это было самое ничтожное описание Дэниэла, которое я могла сказать. У меня просто язык не поворачивался рассказать о том, какой мой сосед по парте красивый и безумно обаятельный.

Мелисса больше не стала ни о чем меня расспрашивать. Я была ей безумно благодарна за это. Пол урока мы писали небольшую проверочную работу, в которой я наделала кучу незначительных ошибок. Но зная мистера Томаса — у меня точно будет низкая оценка. Он, если выдается такая возможность, цепляется за каждую ошибку. Меня, и не только, это бесило.

Урок философии и урок тригонометрии пролетели как на одном дыхании. Я сидела, полностью погрузившись в свои мысли о Даниэле, и Мелисса не стала меня тревожить. Мистер Джеранди, учитель тригонометрии, сегодня спрашивал меня, за что я получила твердую заслуженную четверку.

Ленч был самым трудным периодом времени. Мы с Мелиссой и еще несколькими девочками из класса, с которыми я не общалась, как всегда пришли в школьный кафетерий и заняли наш столик у самого окна. Кажется, этих двух девочек звали Эшли и Кейтлин. Они и Мелисса обсуждали новенького Дэниэла Брука, которого они не видели, и поэтому сидели в догадках. Мелисса так и не поверила моему пресловутому описанию новенького мальчика.

Мне было до жути противно и неприятно, хотя я сама не понимала почему, когда Дэниэл Брук появился в столовой. Все взгляды были направлены только на него. Для меня все происходило как в замедленной съемке. Дэниэл прошел мимо столика, где сидела я, и украдкой посмотрел на меня. Я, как и все остальные, наблюдала за ним, как он подходит к буфету, набирает пол подноса еды и плавной походкой быстро идет к свободному столу, который пустовал до этих пор. Казалось, его вообще не волновало то, что он сидит не в центре столовой, а в углу школьного кафетерия, где темно и тихо. Поначалу я хотела занять этот столик, но Мелисса уговорила меня сесть с ней.

Мне просто хотелось встать и выбежать из столовой, когда Эшли, Кейтлин и Мелисса стали обсуждать, какой же красавчик этот новенький Дэниэл Брук! Меня просто раздражало, когда они начинали болтать о нем. А что же говорить, когда они, не отрываясь, пялились на него!

В итоге, когда оставалось две минуты до звонка — я заметила, как парень достает из кармана джинсов свой крутоновороченный телефон и с кем-то разговаривает. Что-то колкое и острое пронзило мое сердце, когда я понятия не имела, с кем он мог разговаривать. И  что более странно, что после этого разговора Дэниэл встал из-за стола, походкой танцовщика пошел прочь из столовой, по пути выбросив не тронутый обед в мусорное ведро. Все заворожено наблюдали за ним, и я в том числе.

Остаток дня прошел как во сне. На литературе мистер Коллинз объявил нам, что надо написать эссе по «Ромео и Джульетте» и сдать его послезавтра. Я отнеслась к этой новости равнодушно, даже немного обрадовалась, потому что я могу вновь насладиться чтением этой книги. А вот остальные ученики обозлились на мистера Берти, что придется потратить свое свободное время на написания эссе.