Кикимора болотная

…Это происшествие тут же забылось, и последующие два дня я портила Жанну, заставляя ее примерять свои наряды. В моем розовом платье она была так мила, что это заметил даже Евгений.

— Ого! — сказал он, после чего я поняла, что перестаралась.

Жанна вспыхнула и потупилась, а я возмутилась.

— Это что еще такое? Ты не пойдешь с нами, так что не радуйся, — предупредила я Евгения.

— И очень тебе за это благодарен, — ответил он. — По роду деятельности я достаточно насмотрелся. Когда я был телохранителем у…

Но я не могла это слушать. Я его оборвала:

— Знаем, знаем, наслышаны. Чем распускать перед Жанной хвост, пойди-ка лучше посмотри, чем занят там наш Санька.

— А что, Жанна уже освобождена от своих обязанностей? — удивился Евгений.

— До банкета частично — да. Нам еще нужно обсудить манеры, раз они так ее беспокоят.

Астров скроил недовольную физиономию, но отправился к Саньке.

— Так вот, — обратилась я к Жанне, едва за ним закрылась дверь, — нет там никаких манер. Все то воспитание, которое ты получила у своих родителей, придется забыть. Ты не сморкаешься в занавеску, умеешь пользоваться ножом и вилкой, не чавкаешь во время еды и не хватаешь со стола руками — на этом и остановимся. Этого Достаточно.

— Неужели? — удивилась она.

— Остальное тебе ни к чему. Научись, милая, не краснеть, не робеть, не конфузиться и говорить то, что хочется, не выбирая момента.

Жанна с ужасом воззрилась на меня.

— Да, да, милая, — компетентно подтвердила я. — Обязательно научись перебивать собеседника: уверенно и хорошо поставленным голосом, так, чтобы ему сразу стало ясно, что он невежа и несет форменную чушь. И непременно дай ему понять, что ты Нечто, а он плебей и недостаточно богат. Если при этом ты будешь сидеть с нахальным видом, закинув ногу на ногу и попыхивая сигаретой в дорогом мундштуке, тебе поверят и возненавидят всей душой. После этого можешь переходить к сдержанным комплиментам. Из твоих уст они будут очень ценны.

Я перевела дыхание, пользуясь этим, Жанна сообщила:

— Но у меня нет дорогого мундштука. И я совсем не умею курить.

— Чепуха, это проще простого, а мундштук я тебе одолжу. Главное, не переборщить с комплиментами, чтобы собеседник (или собеседница) не задрал нос.

Так, слегка одари его и принимайся давить по новой, пусть почувствует свое ничтожество, а потом снова приободри легким комплиментом.

Жанна всплеснула руками:

— Боже, как это сложно!

— Да, милая, непросто, — согласилась я. — Но ради собственного престижа порой приходится из кожи вон лезть, тебе же придется делать немного. Держи собеседника в тонусе, и его уважение тебе гарантировано. Если при этом он сочтет тебя полезной, завоюешь и его любовь.

— А ее?

— Или ее, смотря с кем будешь общаться.

Здесь существенной разницы нет. Но это при условии, что ты не будешь занудой. Умей улыбаться и вызывать улыбки. И помни, где бы ты ни была, везде ты главная, потому что женщина и очень хорошенькая. Ты должна свято в это верить, так как тебя обязательно попытаются убедить в обратном.

С чувством исполненного долга я откинулась на спинку дивана и победоносно взглянула на нее. Бедняжка окончательно сникла.

— Как же все это суметь? — схватилась за голову она. — Что для этого нужно?

— Уверенность.

— Уверенность?

— Да, милая. Уверенность в том, что ты венец творения. Когда ты уверишься в собственной непогрешимости, в это поверят и все остальные. Ты приобретешь значимость.

— Правда?

— Клянусь!

— А если у меня не получится, — вздохнула Жанна. — Что для этого нужно?

— Ты должна твердо знать: все, что делают Другие, — плохо, пошло и бездарно. Правильно и хорошо лишь то, что делаешь ты. Вот формула Успеха. Но она требует определенного состояния, я имею в виду материальную сторону жизни.

Самовлюбленность — порок, а порок — роскошь. Бедность обречена быть добродетельной, в то время как богатство может позволить себе и порок. За все то, чему учила тебя я, нищенку, невзирая на внешность, назовут хамкой и надают по шее. Так что, милая, ничего не поделаешь, придется блефовать, если хочешь попасть в приличное общество.

Жанна задумалась. Кажется, желание попасть в приличное общество у нее исчезло. Я поняла, что перестаралась, и решила ее успокоить.

— Ну, милая, не стоит пугаться, я буду рядом и поддержу, если будет в этом нужда. К тому же у нас есть несколько дней, которые мы посвятим усиленным репетициям и тренировкам. У тебя все получится. К тому же я смотрю на этот банкет не только как на развлечение, а с дальним прицелом. Ты молода, бедна и вышла из среды, не предполагающей будущего. Если осуществится твоя мечта и ты закончишь университет, что будет дальше? Думала ты об этом?

Жанна растерялась.

— Не знаю. Я разбогатею и буду жить достойно.

— Как ты себе это представляешь? — спросила я, изумляясь такой наивности.

— Ну, получу образование и буду работать.

— Где? Все приличные места давно заняты. Кто поможет тебе устроиться на достойную работу? Твои подруги, которые работают за гроши?

Она сидела в моем безумно дорогом розовом платье на моем безумно дорогом антикварном диване и была похожа на печального суслика.

Сердцe мое зашлось от жалости.

Почему хорошим людям так плохо живется?

В этом есть жуткая несправедливость!

— Допустим, я тебя не брошу, — заверила я-. Но ты должна сама научиться хоть чуть-чуть работать локтями. Ты трудолюбивая девочка, и руки — это хорошо, а локти еще лучше.

Пришел Евгений и возмутился:

— Чему ты учишь ребенка?

— Жизни! — парировала я и с гордо поднятой головой удалилась.

Но лучше бы я этого не делала. Лучше бы я осталась в комнате и убедила Жанну в том, что все это шутка, что не надо ей никакого общества, поскольку живут же люди и без него, и совсем неплохо живут на свои гроши. Но я ушла, позволив ей закоренеть в своих желаниях.

Глава 4

Наступил долгожданный день. Все утро мы репетировали, и у Жанны уже кое-что неплохо получалось. Она научилась элегантно закидывать ногу на ногу, принимать раскованную позу и естественно смотреть в упор пристальным взглядом.

Мундштук в ее пальчиках выглядел тоже вполне естественно, и она уже почти не давилась дымом.

Евгений, которому в этот вечер предстояло нянчить Саньку, крутился рядом и не переставал Дивиться: как легко можно испортить человека.

Я не разделяла его мнения, поскольку Жанна все еще не могла избавиться от комплекса неполноценности и в глазах ее слишком часто появлялся испуг. Она была безнадежно целомудренна и ничего не могла поделать со своей наивной доверчивостью, а также любовью к людям. Времени было мало, и мне пришлось смириться. Я сделала все, что могла. На первый взгляд Жанна была неотразима, а там уж — как бог даст.

Когда за нами прибыл автомобиль, присланный Тамарой, я, в последний раз придирчивым взглядом окинув Жанну, успокоила себя:

— Как-нибудь обойдется.

— Она так прелестна, что не обойдется, — рассмеялся Евгений.

Он словно в корень смотрел. Так все и вышло.

Обычно Тамара для своих торжеств арендовала подходящие случаю помещения, но на этот раз все были приглашены на ее новую дачу. Она сделала там суперремонт и хотела незамедлительно пустить пыль в глаза. Ей это удалось. В тот вечер многие ее друзья стали ее же тайными врагами. Только Жанна, пожалуй, восхищалась без примеси иных чувств. Остальные — коченели от зависти.

Тамара, в бриллиантовой диадеме, в драгоценной горностаевой накидке, в длинном белом платье, как прекрасное привидение стояла у входа в свой сверкающий огнями дворец и на правах любезной хозяйки говорила гостям гадости.

— А-а, это ты, мой маленький! — фальшиво обрадовалась она толстому, приземистому мужчине, ведущему под руку высоченную девицу, похожую на фонарный столб. — Это ты, мой пони!

— Почему это маленький? Почему это поди? — обиженно пыхтел он, подставляя хозяйке губы.