На условиях любви

– Ты все время говоришь о том, чего хочешь ты, а как насчет того, чтобы спросить меня, чего я хочу? И что-то я раньше не замечала у тебя особого желания завести детей.

– А я заметил, что у тебя дурацкая привычка противоречить всему, что я говорю. Признайся честно, Бруни. Ты ведь хочешь того же, что и я.

Бруни замолчала и отвернулась, считая секунды до того момента, как она сможет выйти из машины и избавиться от присутствия Кейна, которое начало раздражать ее.

Как только машина остановилась, Бруни выскочила на улицу и направилась в сторону дома. Она достала ключи, которые Кейн дал ей накануне, и начала открывать дверь, несмотря на просьбу Кейна остановиться и подождать его.

Дверь открылась. По всей округе раздался вой сигнализации, такой оглушительный, что девушка выронила сумку из рук и закрыла уши.

– Довольна? – спросил Кейн, подойдя к двери, чтобы отключить охранную систему.

Поддавшись неведомому импульсу, Бруни показала ему язык и прошла в дом, слыша позади его смех.

Бруни заперлась в спальне. Остаток вечера она не выходила из комнаты, хотя ей очень хотелось провести это время с Кейном.

Время шло к полуночи, а Бруни все не ложилась. Она думала, что вряд ли ей удастся заснуть сегодня, однако, едва коснувшись головой подушки, молодая женщина погрузилась в сон...

Спустившись на следующее утро на кухню, Бруни обнаружила там записку. А это значило, что Кейн уже уехал. Сожалея о своем вчерашнем поведении, Бруни снова поднялась наверх, чтобы переодеться.

Когда Бруни приехала в балетную школу, Паулина сидела за столом, просматривая какие-то документы. Заметив появление подруги, она сдвинула очки на нос и произнесла голосом Марлен Дитрих:

– Ну, здравствуйте. Как вам новая жизнь с мужчиной вашей мечты?

– Нормально.

– И все? – спросила Паулина уже своим голосом.

– Ну тогда потрясающе.

– Так-то лучше. Но я думала, вы вернетесь не раньше, чем еще через неделю.

– Кейн уехал в Мельбурн сегодня утром, объяснила Бруни. – По делам.

– Почему ты не поехала с ним?

– Я подумала, это нечестно – оставлять тебя одну так надолго.

– Я уже большая девочка, Бруни. И я могла бы попросить Джемму взять часть твоих учеников. Ты же знаешь, она так хочет преподавать.

– Я позвоню ей как-нибудь, – сказала Бруни, жалея, что не подумала об этом раньше.

– У тебя все в порядке? – забеспокоилась Паулина.

– Ну конечно! – притворно улыбнувшись, ответила Бруни.

– Ты скучаешь по нему, да?

Молодая женщина хотела было что-то возразить, но потом вспомнила, что Паулина, как и все остальные, думает, что она вышла за Кейна по любви.

– Да, скучаю, – вздохнула Бруни, понимая, что говорит правду.

– Бедняжка, – посочувствовала Паулина. – Но зато только представь, что будет, когда он вернется, – закатила глаза подруга. – Второй медовый месяц.

Бруни отвернулась. Она не хотела, чтобы Паулина заметила ее смущение. Воспоминания об их ночах были еще так свежи в памяти, что тело ее горело от одних только мыслей о Кейне.

– Кстати, твоя мама сегодня звонила. Она оставила номер, по которому ты можешь связаться с ней.

– Странно, что она не позвонила мне на мобильный, – удивилась Бруни.

– А он включен?

Бруни достала мобильный из сумочки и поморщилась.

– Наверное, он разрядился, когда...

– Пожалуйста, – шутливо взмолилась Паулина, прикрыв уши ладонями, – прошу тебя, избавь меня от деталей. Я еще невинна.

– Я лучше позвоню маме, – рассмеялась Бруни. – Я на минуточку.

– Конечно. Пока разогреюсь. Малышки будут здесь совсем скоро.

Гленис ответила после третьего гудка. В ее голосе слышалась паника.

– Бруни? О, слава богу, ты позвонила!

– Мам? – забеспокоилась Бруни. – Что случилось?

– Твой отец... – заплакала Гленис, – у него случился удар.

– Когда? Как он? Как ты?

– Вчера ночью, милая... кажется, это серьезно. Я не знаю, что делать, – захныкала женщина.

– Он в больнице?

– Да, но здесь все так примитивно, на этом острове! Доктор почти не говорит по-английски, и всем наплевать, что твой отец находится в одной палате с другими больными. Я этого не вынесу! Мне кажется, я просто сойду с ума, если никто ничего не предпримет!

– Мы должны перевезти папу в Сидней, – стараясь не волноваться, сказала Бруни. – Ты уже связывалась с посольством Австралии?

– Какое посольство! Здесь даже парикмахерской нет, – заплакала Гленис. – И я не хочу быть далеко, когда твой отец очнется.

– Он без сознания?

– С того самого момента, как у него случился приступ.

– Ты только не волнуйся, мам. Я все сделаю. Вы где сейчас?

Бруни выслушала мать, попрощалась и повесила трубку.

Она думала, что делать дальше, как вдруг телефон зазвонил снова.

– Да?

– Бруни? – услышала она знакомый голос. – Все в порядке? Ты какая-то растерянная.

– Отец... у него случился приступ. Я должна привезти его в Сидней. Мама переживает и...

– Я все сделаю, – прервал ее Кейн. – А ты держись и жди, когда они вернутся домой.

– У них больше нет дома! – закричала Бруни, поддавшись эмоциям.

– Предоставь это мне, Бруни. Успокойся и жди меня. Если удастся, я буду дома уже сегодня. Сможешь выдержать?

– Д-думаю, да.

– Вот и хорошо, моя девочка. До встречи.

– Пока.

С минуту Бруни молча смотрела на телефон, пытаясь привести свои мысли в порядок. Отец всегда был таким сильным и властным; трудно представить, чтобы его мог хватить удар. От мысли, что ожидает маму, если отец не вполне оправится после приступа, у Бруни невольно сжалось сердце. Оуэн Мерсер, конечно, превратит жизнь жены в ад, вымещая на ней всю свою злобу и бессилие.

– О, Остин! – всхлипнула Бруни. – Почему ты умер и оставил меня одну?..

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Позже Бруни задумалась о том, как переживет первые несколько дней по возвращении родителей. Отношения с Кейном отошли для нее на второй план, она волновалась, что ее мама будет нуждаться в поддержке.

Кейн снял для Оуэна Мерсера место в частной клинике, где тот пошел на поправку. Когда врачи объявили, что жизнь старика вне опасности, Кейн посоветовал перевезти его в Мерсифилдс, где он смог бы спокойно жить под присмотром специально нанятой для него сиделки.

– О, Кейн, это было бы чудесно, – Гленис посмотрела на зятя глазами, полными слез. – Даже не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал.

– Нет проблем.

Бруни прекрасно знала, что у родителей нет денег, и, как только ее мать отправилась на свое ставшее ежедневным дежурство у постели мужа, накинулась на Кейна с обвинениями.

– Как мои родители расплатятся за клинику и сиделку, хотелось бы мне знать?! – воскликнула Бруни. – У них ведь нет ни цента за душой!

– Я и не думал заставлять их платить.

– Да? Тогда кто оплатит счета? Я? Не сомневаюсь, за это мне придется ублажать тебя в постели!

Кейн не ответил, отчего Бруни еще больше разозлилась.

– Или, может, это входило в твой хитроумный план мести? Ты уже отобрал бизнес моего отца, дом в Мерсифилдс, меня, а сейчас еще и моя мать тебе безмерно благодарна! Ты этого хотел? Чтобы они принесли тебе свою гордость на тарелочке?

– Ты расстроена и не понимаешь, что говоришь. Пойдем домой. Ты поспишь... – Кейн потянулся к ней, но Бруни отняла руку.

– Не прикасайся ко мне!

Кейн прищелкнул языком и посмотрел на Бруни так, словно перед ним стоял капризный ребенок, а вовсе не взрослая женщина.

– И не смотри на меня так!

– Я буду смотреть на тебя, как мне будет угодно. А теперь пойдем в дом, пока я не потерял терпение и не поцеловал тебя на глазах всего персонала.

Бруни оглянулась. В нескольких метрах от них и правда стояли несколько медсестер в белых халатах.

Стиснув зубы, Бруни последовала за Кейном к выходу из больницы.

По пути домой они почти не разговаривали. Бруни бесило спокойствие Кейна, и в конце концов она не выдержала: