Сердца Хаоса

– Мы его встретим, устроим. Он просто перетрудился, небольшой отдых приведет его в чувство. Береги себя, любимый. Я знаю, враги охотятся за тобой. Будь осторожен.

– Обязательно, – сказал полковник. – Ты тоже.

Касси внимательно осмотрела рюкзак Мэрли Джолс, указала на болтающийся ремешок.

– Так оставлять нельзя. Зацепишься за какой-нибудь сучок, дернешь посильнее – шум будет. Скаут не имеет права на небрежность. Девочка кивнула, заправила ремешок.

– Прости, Касси. Больше не повторится.

С того дня, как погиб отец, Мэрли стала очень серьезно относиться к обучению. Может, слишком серьезно. Эта неестественная для двенадцатилетней девочки сосредоточенность была Касси не по душе. Ребенок должен оставаться ребенком, даже если ни ей, ни руководству милиции, ни дону Карлосу не удалось уговорить Мэрли подождать. Нельзя привлекать детей к военному обучению. Мэрли сухо ответила, что она не ребенок и способна постоять за себя. Идти ей некуда, родственников нет. Она сказала это таким тоном, что полковник только руками развел. С той поры Мэрли занималась в группе Касси.

Разведчица взглянула на ее охотничий карабин с оптическим прицелом. Тот стоял у стены стволом вверх – калибр шесть миллиметров, надежный, дальнобойный. При заботливом отношении это идеальное оружие для маленькой, пусть даже не по годам рослой девчушки – у него очень слабая отдача. О том, как Мэрли относилась к карабину, оставшемуся от отца, и говорить нечего. Она заботилась о нем, как о любимой кукле. На прикладе было десять зарубок – так Мэрли вела счет убитым врагам. Так она мстила за отца.

Напевая про себя, Касси обошла всех участников рейда, проверила снаряжение, осмотрела каждый рюкзак, оружие. Задание – устроить засаду на патруль планетарной полиции. На этот раз Касси должна была остаться на базе – приказ дона Карлоса. Наверное, по совету Сонд-ры. Главный врач почему-то решил, что Касси работает на пределе и ей необходим отдых. Это же полнейшая чепуха – Касси пыталась убедить полковника, что, если она похудела на несколько килограммов, это совсем не значит, что у нее упадок сил.

Наконец, осмотрев всех участников диверсионной группы, она вернулась к Мэрли, похлопала ее по плечу. Девчонка вопросительно посмотрела на командира. Касси промолчала, тогда Мэрли присела на корточки возле своего карабина и принялась протирать ствол. Касси задумалась – может, переговорить с девочкой перед отправлением? Или уж когда вернется?..

В этот момент с улицы донесся голос Кали Макдугал. Разведчица вздрогнула, затем быстро взяла себя в руки, совсем уж было хотела обратиться к участникам рейда с напутственным словом, однако знакомый голос отвлек ее:

– Эй, Касси!

Она не выдержала, обернулась к распахнутой на улицу двери. Там стоял Тим Мун, улыбался, каблуком армейского ботинка пытался выдолбить лунку в осевшем уже снегу. Касси повернулась, через вторую дверь вышла в коридор и быстрым шагом бросилась прочь. Тим догнал ее в коридоре.

– Что, так и будешь бегать от меня? – спросил он, схватив ее за запястье.

Касси освободилась от его пальцев, затем с силой, локтем, отпихнула летчика.

– Никогда больше не смей хватать меня, слышишь?

– Прости! Я не хотел…

Касси отпрянула от него, отошла к стене и сложила руки на груди.

– Что тебе надо?

– Что случилось, Касси? Вот что я хочу знать. Если это из-за меня и твоей подруги Кали, то, наверное, кто-то пытается вбить клин между мной и тобой…

Касси, не говоря ни слова, повернулась и зашагала по коридору. Тим Мун вновь догнал, схватил; тогда Касси провела прием и намертво зажала его руку. Молодой человек не сопротивлялся.

– Если ты сломаешь мне локоть, я не смогу водить «Воса», – спокойно предупредил он.

– Нам с тобой не о чем говорить, неужели не доходит? – заявила Касси. – Ка… капитан Макдугал была моей подругой, но все кончилось после того, как она так поступила со мной. На пару с тобой!..

– Она никак с тобой не поступала! – воскликнул Тим. – Ты можешь членораздельно объяснить, что случилось?

– Я все знаю…

– Что ты знаешь?

– Насчет вашей встречи в гостинице. Я знаю, почему ты не поспел в кафе.

– Что же тебя в этом обидело? – пожал плечами Тим. – Вот чего я не понимаю.

– То есть? – Касси вскинула голову.

– Тебе она ничего плохого не сделала. Мне – да… Нет-нет, пожалуйста, останься. Дай мне, по крайней мере, договорить! Убежать всегда успеешь. Мы не хотели тебя обидеть.

– Ты хоть сам понял, что сказал? – с нескрываемой горечью спросила Касси.

– Я-то понял, а вот ты вспомни: разве Кали давала тебе обещание не подходить ко мне? Или я говорил, что не буду на нее заглядываться? Что же тебя гложет? Взгляни на себя, девочка, – у тебя такое выражение лица, словно небо обрушилось. Ты сейчас напоминаешь жену какого-нибудь дремучего фермера, обнаружившего, что ее муж завалил на сеновале другую женщину.

– Ты вообще не понимаешь, что городишь.

– Я-то очень хорошо понимаю…

– Какой же я была дурой! Как я могла поверить?.. Я теперь сама себе противна. Ступай и не подходи ко мне больше. Сцен я устраивать не буду, но ты ступай.

– Касси, зачем изводить себя, ведь ты же красивая, понятливая женщина. Ты всегда внимала голосу разума. Давай и на этот раз все поставим на свои места. Я никогда не клялся тебе, что ты у меня одна на всю жизнь. Но это совсем не означает, что ты мне не дорога. Очень даже дорога… Если бы ты знала… Каждый день, каждую ночь… Упрекать меня за то, что я не сразу осознал, какую непростительную слабость я допустил, ты, конечно, вправе…

– Спасибо.

– Но ведь до этой мысли тоже надо дойти. Если ты полагаешь, что так поступать было нельзя, то ведь мне потребовалось время, чтобы… скажем так – уяснить суть. Я говорю с тобой искренне… – Он вновь взял ее за руки. На этот раз Касси не сделала попытку вырваться.

– Точно так же мне дорога Кали. Не в этом смысле, а в человеческом. Может, в тот день она тоже совершила ошибку, но в любом случае она жестоко поплатилась. И выстояла. Она нуждается в тебе, Касси, как и ты нуждаешься в ней.

Касси потрясла головой, пытаясь сдержать набежавшие слезы. Ее длинные черные волосы, собранные в узел на затылке, растрепались, прядями упали на лицо. Тим отвел их за спину.

– Понимаешь, – тихо продолжил он, – очень трудно человеку одному. Если ты себя ощущаешь перстом, одним на всю Вселенную – это невыносимо, Кассиопея. Так никто не может жить. Кали всегда была твоей подругой, ей сейчас, как никогда, нужна твоя поддержка. Тебе тоже.

Касси неожиданно разрыдалась, вцепилась в Тима. Не могла справиться со слезами. Он мягко прижал ее к себе, принялся гладить по волосам. Когда Касси немного успокоилась, взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

Она недолго сопротивлялась, потом сама обняла его, не в силах сдержать себя.

«Нет, в силах, – прозвучал в сознании какой-то трезвенький голосочек, – но зачем?»

Таи-шо Джеффри Кусуноки, провозгласивший себя военным губернатором Тауна, продолжал отжиматься от пола на кончиках пальцев. Собравшиеся вокруг него прихлебатели дружно, нараспев считали:

– Сорок пять… сорок шесть… сорок семь… «Странное дело, – неожиданно подумал господин Кимура, – я уже не удивляюсь, что получаю аудиенцию в гимнастическом зале. Как будто в другом месте нам неуместно разговаривать».

Он стоял в сторонке в своем обычном похоронном наряде, и лицо его выражало явное удовольствие – совсем под стать тому ликованию, которое вспыхнуло в зале, когда счет дошел до пятидесяти.

Наконец фельдмаршал прекратил отжимания, поднялся, взял бутылку с поднесенного ему подноса и отхлебнул. Господин Кимура машинально повторил глотательное движение. От этого ему стало не по себе.

– Очень впечатляюще.

– Вам тоже следует заняться физическими упражнениями, Кимура-сенсей, – посоветовал ему Кусуноки. – Сразу сбросите лишний десяток лет!..

– Благодарю вас, таи-шо, за заботу о моем возрасте, но я не желаю лишаться лет, которые научили меня мудрости. Опыт и рассудительность копятся день за днем, год за годом.