Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 25



— «Вершины! — в тон ему подхватила Ольга. — Нет на человеческом языке таких слов, чтобы показать, как они все сразу поднимаются к небу, более дерзкие, чем знамена, более спокойные, чем могилы, громадные, каждая в отдельности, и больше, чем океан, больше всего, что есть на земле великого, — когда они вместе». Так писала о Гиндукуше Лариса Рейснер.

Полковник в изумлении посмотрел на Ольгу.

— Однако! — наконец вымолвил он. — Вы случайно не географ?

— Журналист-востоковед, — сообщила Ольга. — И не скрываю, что перед поездкой довольно прилежно готовилась.

— Да, похоже, подкованы вы на все сто!

— Благодарю, старалась. Я читала о «стране тысячи городов» — Бактрии. Знаю и о знаменитом городе древности — Бактре, развалины которого сохранились до наших дней. И о сатрапах — правителях областей в державе Ахеменидов, появившихся во времена царствования могущественного Дария Первого. Читала и о знаменитом походе Александра Македонского, который дважды пересек Амударью и Гиндукуш и основал несколько греческих городов в Бактрии. Слыхала и о Бамиане. Это — крупный очаг буддистской культуры и религии, доживший до монгольских завоеваний тринадцатого века. Он до сих пор поражает туристов каменными колоссами Будды.

— Я слышал, что в Бамиане, по преданиям, хранились уникальные сокровища и библиотеки, — добавил полковник.

— В доисламской истории Афганистан был центром культуры Востока. Самым богатым центром, что и притягивало к нему завоевателей. Они, как и торговые караваны, шли через перевалы западной, более низкой части Гиндукуша. Процветавшие некогда в тех местах города ныне встречают путешественников и туристов грудами развалин, отнюдь не величественными. Один француз образно заметил: «Везде и всюду одна лишь глина, обычная глина, и ничего, кроме глины».

— Да, старинные крепости, замки и кишлачные постройки почти сплошь глинобитные, но стоят многие сотни лет. За их полуметровыми стенами и в самую лютую жару — прохлада, — поддержал разговор полковник. — А в Бактрии действительно была высокая культура?

— Не так давно при раскопках нашли каменную плиту с надписью на двух языках. Греческая надпись гласила: «Маленький должен быть послушным, юный — храбрым, молодой — сильным, зрелый — разумным, старый — полезным, умерший — оставить о себе память». Нужна была высокая цивилизация, чтобы хотя бы на копьях принести подобные идеи. Умирали люди, рушились города, зарастали поля, обваливались каналы. Мысли остались. В других городах, у других народов…

— К сожалению, расцвет цивилизации всегда привлекает завоевателей, — заметил спутник.

— Они и уничтожили древнюю культуру Афганистана, — подытожила Ольга.

— Но они не смогли убить в народе трудолюбие, упорство. Террасы в горах для посевов — как ступени для великанов, а сделаны человеческими руками. И система подземных каналов для сбора и хранения воды — она трудоемка по исполнению, но как мудро и целесообразно устроена!

— Да вы просто влюблены в эту страну, — улыбнулась Ольга.

— Влюблен. Вы видели когда-нибудь голубые скалы? А нежно-розовые, из чистейшего мрамора?

— А вы знаете, что еще сто лет назад в России ничего не знали об Афганистане? Я читала «Известия Императорского Русского географического общества» за тысяча восемьсот шестьдесят седьмой год, там обращали особое внимание на свидетельства какого-то афганца о Бадахшане. Судя по всему, эта страна в то время не была широко известна ученому миру.

— Это ученому миру, — согласился полковник. — Но торговцам-разведчикам она уже была известна хорошо, могу вас уверить.

К военному подошли двое его сослуживцев и, несмотря на явное его нежелание, увлекли в передний салон — очевидно, спешили уничтожить свои спиртные запасы.

Ольга уже устала от умных разговоров, ей хотелось побыть наедине со своими мыслями. Она опять стала смотреть в иллюминатор.

Самолет плыл над выпуклой синевой, поворачиваясь то одним, то другим крылом, будто примериваясь, но не решаясь нырнуть. Затем он, снижаясь, заскользил по невидимой дуге, и сердце Ольги забилось в предчувствии встречи с мужем.

С аэродрома навстречу самолету поднялись пять вертолетов. С их бортов зорко следили за склонами гор, враждебным кольцом окружавших аэродром. Но Ольга не обратила внимания на винтокрылые машины — она вся уже была мыслями со своим любимым Скифом…

Из окна административного корпуса аэродрома два полковника Советской Армии, одетые в полевую форму, наблюдали за барражирующими вертолетами.

— Хорошо встречают! — заметил один из военных, судя по виду, кавказец.

— Сегодня в горах спокойно, — сказал второй, внешне похожий на казаха.

— В тот раз тоже было спокойно, а «стингер» достал транспортник почти на пяти тысячах.

— Вспомнил — в тот раз!.. Сейчас другое дело. После ночного разгрома Хабибулла долго будет зализывать раны.



— Плохо ты знаешь Хабибуллу! — возразил кавказец.

Полковники продолжали с удовольствием наблюдать за замысловатым танцем вертолетов, ведущих снижающийся самолет.

— Почти как на параде! — восхитился кавказец.

— Только на параде все секунда в секунду, а здесь тридцать минут опоздания, — усмехнулся казах.

— Тоже мне опоздание! Все-таки война, дорогой. «А ла гэр ком а ла гэр».[3]

— Вас, летунов, не дай бог задеть, — хмыкнул казах. — Не любите критики.

— Можно подумать, что десантники ее жалуют, — не остался в долгу кавказец.

…Ольга вышла из самолета первой, благо багажа было всего ничего, чемодан да сумка с подарками, — приехала-то ненадолго, в командировку от газеты. С каким трудом она выбивала эту поездку! Женщин, даже журналисток, пускали в Афганистан неохотно — можно сказать, вообще не пускали, и Ольге впервые пришлось прибегнуть к помощи своих высокопоставленных родственников. Муж решительно воспротивился ее приезду в качестве жены. А ждать встречи еще несколько месяцев не было сил.

Несколько военных, в числе которых и недавний собеседник Ольги, спустились с трапа, сели в поджидавшую их машину и уехали. Правда, следовало отдать должное полковнику — он рванулся было к Ольге, но его удержали. Мужская дружба вновь победила.

Ольга, растерянно стоявшая возле трапа, притягивала взгляды мужчин. Молодая, модно одетая, красивая блондинка не могла не вызвать повышенного интереса, тем более здесь. Заметили ее и двое полковников, все еще наблюдавших за самолетом.

— Интересно, а эта пташка к кому прилетела? — заинтересовался кавказец.

— Судя по тому, что Скиф сбрил усы, наверное, к нему, — откликнулся казах.

—  Ты кого это имеешь в виду?

— Капитана Скворцова. Он сейчас у нас. Прозвище у него из первых букв фамилии, имени и отчества: Скворцов Игорь Федорович.

— А-а! Он хоть в седле-то держаться умеет? — В голосе кавказца послышались нотки ревности.

— И не только в седле!

— Что же он свою жену не приехал встречать? — не унимался кавказец.

— Война все-таки, — вздохнул казах. — Мы себе не принадлежим. Он, похоже, с Павловым какую-то операцию проводит. А самолеты могут и не прилететь вовремя, все от обстановки зависит.

— Это точно!

Ольга не знала, у кого спросить дорогу до штаба полка. Ей помог молоденький солдат, сидевший за рулем автобуса.

— Девушка, вам не в штаб? — закричал он, высунувшись из кабины.

Ольга кивнула и поспешила к автобусу. Водитель быстро закрыл за ней дверь, и они поехали. В салоне расположились несколько мужчин в штатском, чем-то друг на друга похожие. Их сопровождали вооруженные автоматчики во главе с офицером, сидевшим за спиной шофера. Ольга устроилась рядом с женщиной средних лет, прилетевшей вместе с мужем-офицером и сыном-подростком.

Автобус мчался мимо глиняных дувалов, плосковерхих домов. Серый и пыльный кишлак походил на груду развалин. Ветхие строения были будто изглоданы ветром, только синеватый дымок над крышами свидетельствовал, что это не кладбище, что здесь есть жизнь. Промелькнул старик в белой плоской чалме, сидевший в тени дувала.

3

«На войне, как на войне» (фр.)