Рукопашный бой

Остальные бойцы бежали за ней по пятам. Варне с командой снайперов уже отделился. Остальные одиннадцать человек по одному и парами, присоединялись к товарищам, которые укрылись на тротуаре под иллюзорной защитой стены здания, отделявшего их от поля боя.

Здесь было почти спокойно. Кэсси заметила, что часть роты «Авангард» захватила врасплох полковника Шимацу, отогнав ее от «Призраков» почти на полкилометра. Роботы находились ниже; Кэсси увидела нечто торчащее из дымящихся руин и похожее на банан с плавниками. Она боялась себе признаться в том, что это была голова «Бандита» Бенито Дельшея.

Кэсси увидела «Беркута» Габби Камачо, высоко поднявшегося на прыжковых дюзах, в стремительном парении над трехэтажным строением, в то время как на нем сошлись огненные струи, посылаемые противником. «Страшила» Ребба Переца стоял прямо на улице, по-видимому прикрывая отход остальных товарищей. Передняя защитная нагрудная пластина «Страшилы» была искорежена страшнейшими ударами, а из воспламенившихся плечевых пазов струился черный дым. А наглый «Ковбой», обладавший феноменальной выносливостью, поливал огнем все вокруг из трех дальнобойных ракетных установок. Он стрелял настолько быстро, насколько быстро могли поворачиваться лазерные пушки.

Чуть дальше взорвался робот «Драконов». От мощного взрыва на тротуар посыпались оконные стекла с верхних этажей ближайших зданий. Осколки, летящие вниз, напоминали снегопад из бритв. Кэсси в ужасе посмотрела на огромные витрины над ней; если они не выдержат, то осколки стекла обрушатся прямо на маленький отряд «Кабальерос». И для тех, кто находился в середине отряда, это путешествие окажется последним.

Огромные стекла дребезжали и зловеще гудели, но все же держались. С каждым годом растущие как грибы банды громил и хулиганов, декигоро-зоку, шатающиеся по улицам в поисках гнусных забав, совершая акты вандализма и кражи со взломом, научили владельцев уличных магазинов устанавливать для защиты прочные окна-транспексы.

Шло одно из тех величайших сражений тридцать первого века, перед лицом которого пехотинцы испытывали полную беспомощность, сталкиваясь с бронированными монстрами, которые вели свою, нечеловеческую битву. И если бы разведчики участвовали в бою, а не оказались случайными наблюдателями сражения, огромные роботы вряд ли удостоили их вниманием.

Но в любых своих проявлениях боевые машины несли смерть крохотным человеческим существам. Когда последние разведчики выбрались из люка и перебегали в укрытие, «Призраки» открыли сильную стрельбу по искореженному «Страшиле» Переца. Один из тяжелых лазеров промахнулся и задел бегущих разведчиков, словно крыло Ангела Смерти.

Один заряд взорвался, словно насекомое, угодившее в электронную ловушку. Билли Хакеби, черный горец, которого все считали сыном полка, с громким пронзительным воплем покатился по земле. Его волосы и куртку охватило пламя, а полимерная броня защитного костюма, расплавившись, смешалась с горячей плотью.

Пети Мактиг бросился на помощь. Кэсси вцепилась в его штанину, заправленную в сапог, и дернула назад.

– Ты уже ничем не поможешь ему! – заорала она, хотя прекрасно понимала, что он ее не слышит.

На перекрестке снова разорвался снаряд, выпущенный из автоматической пушки. Этот случайный взрыв все же принес свои печальные плоды: Билли Хакеби разорвало на кусочки, словно чьими-то гигантскими невидимыми пальцами. Мактиг мгновенно обернулся и перекатился в укрытие, тихо всхлипывая и закрывая руками лицо, израненное мелкимии осколками.

«Страшила» взорвался. Перец не катапультировался.

Стоя на обочине улицы, Ковбой Пейсон наблюдал за тем, как погибал его закадычный друг. Взревев от безумной ярости, он повел маленькую «Осу» к месту боя.

Второй его приятель Бук Эванс преградил ему путь средним лазером «Ориона», выдвинув оружие из правого предплечья робота.

– Послушай, дружище, – произнес Эванс, который был старше Пейсона. – Ты ничем ему не поможешь и ничего не сделаешь, только зря погибнешь. Просто скажи себе, что ничего особенного не случилось.

Казалось, что робот вздохнул, а потом раздался голос Пейсона по рации.

– Да... – дрожащим голосом промолвил он. – Ничего особенного не произошло.

Они двинулись на север. Для них сражение еще не закончилось.

Кэсси смотрела на приближающихся «Призраков» с такой лютой ненавистью, что казалось, эта ненависть сочится из пор ее кожи, словно масло. Наглые, дерзкие, самодовольные ублюдки! Они считают, что единственные войска, которые могут причинить им вред, – это элементалы!

Уж она бы им показала! Кэсси не испытывала ничего, кроме презрения, к необычно огромным пехотинцам клана, которых воины Внутренней Сферы единодушно прозвали «жабами». То, что способны были совершить элементалы, одетые в прочные бронекостюмы, Кэсси осмеливалась проделывать, будучи совершенно голой, и совершала это. Эти Драконы еще увидят...

Кто-то легко коснулся ее руки.

– Кэсси, – услышала она голос Дикса. – Пойдем. Это не наш бой.

Девушка встряхнула головой. Сержант был прав. Сильное неугасимое желание покарать роботов и их наглых водителей постепенно испарилось. Словно голос кого-то давно умершего. И сейчас она задумалась, было ли это результатом советов Кали или диктовалось необходимостью выполнить важное задание.

«Призраки» переключились на фланговую атаку с севера и постепенно были вынуждены отойти. Битва вокруг затихала.

Кэсси посмотрела на свой отряд:

– Послушайте меня, ребята. Я охотница, одинокий волк, а не лидер. Посему, победим мы или нет, но большинство тех, кто пойдет со мной, погибнут. – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Если хотите уйти, то делайте это прямо сейчас... один или все. А я пойду одна, поскольку мне ничего другого не остается.

Ивонна Санчес, коренастая низкорослая подрывница из Нового Акома со Сьерры, с ухмылкой сказала:

– Заткнись-ка лучше, Кэсси. Ты так просто от нас не избавишься.

Кэсси посмотрела на остальных бойцов.

– Что ж, как говорится, – похороны за ваш счет, – пожав плечами, сказала она и двинулась на северо-запад.

Командир роты Гавилан Камачо ревел в бессильной ярости.

Где-то в глубине души он по-прежнему испытывал жгучий стыд за падение во время боя с террористами. Даже несмотря на то, что фракция младотурков за действия в той операции присвоила ему звание героя, единственное, что он сам отчетливо помнил, – так это падение лицом вниз в коробку фабричного здания.

А во время неудавшейся попытки сместить старшего Камачо, когда главные заговорщики – Зазнайка, Бобби Волк, Бэйрд и, к всеобщему удивлению, верная тень его отца Леди Смерть, пришли к нему, он смело заявил о своем нежелании смещать отца. Конечно же это была ложь, и он доказал это, сразу не посоветовав им забыть о глупой затее. В душе он давно предал своего отца. И это был грех, в котором он не осмеливался признаться даже отцу Монтойе, который также являлся исповедником полковника Камачо.

Патриция никогда не покалечила бы своего робота. И она прокляла бы Гордо и остальных, ибо они оказались неверными псами. Дон Карлос был прав, когда гордился ею все эти годы, и Гавилан, к несчастью, понимал, что Пэтси стоила двух таких мужчин, как он.

Габби решил искупить свои грехи и – с помощью всех святых – грехи отца, если раз и навсегда докажет, что он достойный водитель робота.

В стремительной атаке роты «Авангард» вместе с «Бронко» он сокрушил две вражеские машины – «Горожанина» и «Крошку». Но пришлось заплатить за это дорогой ценой, расстреляв почти все снаряды ультраавтоматической пушки. Лазер, расположенный в правой руке, выгорел, а тем временем целый рой снарядов и пуль впивался в туловище и голову «Беркута», кабина которого наполнилась едким дымом горящей изоляции и сверкающими искрами. Сейчас все контрольные системы, следящие за вооружением, вышли из строя. И даже дисплей, который мог бы показать ему, что пушка стреляет вхолостую, не работал.

– Гавилан, – услышал он голос отца. – Что происходит, сын мой?