Рукопашный бой

Держись, Кэсси. Ты должна подавать пример.

Итак, она ехала медленно, удерживая металлических монстров в прогулочном ритме, регулировала скорость короткими торможениями – ручным и педальным – и большей частью катилась по инерции, хотя и отличалась не лучшей дисциплиной даже в этой грубой среде воинов.

Выехав в ослепительное великолепие бульвара Дракона – широченную улицу, которая шла параллельно течению реки вдоль западной стены, окружающей фабрики, Кэсси наконец поняла, насколько огромна эта территория. Стены тянулись в обе стороны на целый километр.

Теперь девушке удалось поближе рассмотреть резьбу на металлических воротах. Справа был изображен Дракон, заключенный в круг, – символ Дома Куриты и одновременно Империи Драконис. Слева был выбит самурайский шлем со стилизованными рогами наверху, а под ним – маска мемпо с чертами лица, искаженными то ли смертельной ненавистью, то ли диким смехом откровенного безумия.

Со свистом сервомоторов и скрипом петель ворота перед Кэсси распахнулись внутрь.

За воротами по обе стороны выстроились охранные силы ХТЭ в блекло-голубой десантной форме и шлемах, штурмовые ружья они прижимали к груди руками в белых перчатках. Кэсси проехала на велосипеде между застывшими в молчании шеренгами, только теперь начиная понимать, насколько велик этот фабричный комплекс.

«Город внутри города», – пробормотал голос в крохотном микрофоне, укрепленном за ее ухом. До сих пор она не обращала внимания на болтовню, которой обменивались водители роботов. Но это был пронзительный голос капитана Кали Макдугал, нового командира роты «Бронко», которая по ошибке нажала на кнопку связи Кэсси Садорн. От этого голоса у Кэсси всегда ныл позвоночник, словно кто-то водил гвоздем по стеклу.

– Интересно, есть ли тут публичные дома? – произнес мужской голос. – Пока ничего похожего не заметил.

– Опять думаешь не тем местом, Ковбой? – спросила Макдугал.

Ковбоем прозвали младшего лейтенанта Уильяма Джеймса Пейсона за его происхождение. Среди «Кабальерос» позывные воинам присваивали только друзья по оружию. Эти короткие прозвища не всегда оказывались приличными, но были, как правило, точными.

– Да уж таким я уродился, мэм, – нарочито смиренно откликнулся водитель «Осы».

– И это у него единственная ценная вещь, – вмещался голос его дружка и учителя, старшего лейтенанта Бука Эванса, которого звали Диким Жеребцом. – Иногда стоит подумать и той головой, в которой имеются мозги.

– Она тычется мне в воротник.

– Весьма возможно.

– Я говорю не о голове, а о головке! – торжественно провозгласил Ковбой.

– Она делает это чисто в утилитарных целях, – заметила Макдугал.

– Я люблю, когда вы ведете грязные разговоры, леди. Конец связи.

– «Красный Октябрь», – провозгласил лейтенант Горчаков.

– Ваше здоровье! – одновременно откликнулись Эванс и Пейсон.

– Нет, что вы, – капризно сказал Горчаков. – Так, кажется, назывался огромный старинный тракторный завод, за который немцы и Советы сражались во время битвы под Сталинградом. Начатое сражение переросло в настоящую битву на гигантской территории завода. Он был огромен, как город, совсем как здесь. Один из моих предков воевал там.

– Опять задираешь нос, Техасец? – подозрительно спросил Ковбой. – Пора задать тебе хорошую трепку. Постарше и похитрее, Эванс быстро сообразил:

– А на чьей стороне он воевал, дятел?

Это привело Горчакова в бешенство, как обычно, и он, брызгая слюной, отстаивал героизм своих вымышленных предков, проявленный ими в служении Родине во время долгой и тяжелой Великой Отечественной войны. Все любили поддразнить Горчакова, но не потому, что члены его семьи, – кстати, одной из самых богатых ковбойских семей на Серильос, – дома до сих пор разговаривали по-русски, а из убеждения, что все они считались урожденными техасцами. Множество обитателей трех планет – красные, белые и коричневые – происходили от обитателей древних земных провинций Чихуахуа, Нью-Мексико, Аризоны и Соноры, все они относились к техасцам с такой же любовью, как сова к вороне.

В данном случае фамильные традиции требовали добить техасца. Тракторный завод, о котором шла речь, носил имя Феликса Дзержинского, а вовсе не назывался «Красным Октябрем». Либо был неправ отец Боб со всеми своими изысканиями и записями, либо под удар попадала честь как Техаса, так и членов семьи Горчакова.

– Эй вы, парни! – вмешался в разговор Гавилан Камачо. – Закругляйтесь с трепом.

– Слушаюсь, – откликнулась Кали и мягко добавила: – Если вы закроете рты и пошире распахнете глаза, то от вас будет больше пользы. А здесь есть на что посмотреть.

Габби проворчал что-то невнятное. В заявлении лейтенанта прозвучали нотки обиженного ребенка, а это ему не понравилось.

«Чересчур вежлива», – подумала Кэсси о Макдугал. Сама она все это время осматривала окрестности. Кали снова оказалась права, черт бы побрал ее синие, как незабудки, глазищи. Здесь многое следовало бы рассмотреть.

В современном производстве Кэсси разбиралась мало и не знала точно, что именно производит ХТЭ, кроме бытовой потребительской электроники. Она видела ряды длинных низких строений, которые, по ее мнению, могли быть заводскими и монтажно-сборочными помещениями, но подальше, слева, стояли высокие огромные ангары, при виде которых инстинкт подсказывал, что там роботы.

Чем начиняли здесь роботов? Хотелось бы ей это знать. Коммуникационные приборы? Управляющие системы? Контрольные системы? Кэсси не знала. ХТЭ обычно не фигурировала в качестве крупного производителя военной техники Империи Драконис.

От увиденного у девушки по спине прошел холодок. В известном смысле она возвращалась домой. Нельзя сказать, что она осталась довольна.

Впереди вырисовывался силуэт здания, построенного в стиле японского дворца: многоярусный, с загнутыми вверх краями крыш, как у пагоды. Настоящий китч во вкусе Дома Куриты, выполненный в темно-бордовом мраморе с золотыми прожилками. В отличие от традиционных японских крепостей, практически недоступных для проникновения, к дверям сооружения вели широкие ступени, заканчивающиеся около величественной арки дверного проема, увенчанной угрожающе изогнутым драконом.

На вершине лестницы стоял толстый лысый мужчина в великолепном алом халате. Поверх него был надет жилет темного пурпура с вышитыми на груди драконами, с плечами, загибающимися вверх наподобие крыльев. Бронзовые створки дверей за его спиной были украшены тем же гербом, что и главные ворота.

Человек напоминал карикатурного Будду, и Кэсси, подъезжая, заметила, что он широко улыбается, словно поставил в играх на Солярисе на поваренка против знаменитого Кая Алларда-Ляо и поваренок выиграл.

Рядом с ним стоял необычно высокий и худой человек, похожий на аиста, с продолговатыми резкими чертами лица и начинающими седеть волосами. Одежда мужчины носила традиционные серый и фиолетовый цвета, он напоминал обычного палача Драконис в древние времена, свирепого при выполнении своих обязанностей и вполне безобидного во внеслужебное время.

Но таким он казался лишь на первый взгляд. Кэсси сразу раскусила его. «Главный убийца», – решила она, подъезжая к самому подножью лестницы, как и было приказано.

Несмотря на полученные указания, Кэсси не отпустила возможности показать себя. Подъехав к месту назначения, она отпустила тормоза на переднем колесе, всем корпусом налегла на руль и оторвала массивный обод заднего колеса от мостовой, резко задрав его вверх. Балансируя только на переднем колесе, девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, после чего с глухим шлепком опустила заднее колесо велосипеда на асфальт.

Девушка бросила беглый взгляд на ближайшего гвардейца в голубой форме, застывшего слева от нее на расстоянии вытянутой руки. Она не могла понять, дрогнули ли ресницы стража во время ее лихаческой проделки. Казалось, он был сделан из цемента.

Довольно крепкие сукины сыны, но пока на параде.

Надо посмотреть, не дрогнут ли они в бою.