Страница 9 из 89
Она ждала бурной реакции на оскорбление, но ее жених только улыбнулся снисходительной улыбкой и мягким, ровным голосом ответил:
– Возраст – любви и семье не помеха, Елена Петровна. Действительно, вы еще очень молоды и, вероятно, испытываете страх перед моими годами и неизвестностью. Уверяю вас, что я ничем не доставлю вам неудовольствия.
Никифору Васильевичу нравился ее строптивый характер, горящие глаза, непокорность, поэтому он подумал, что ему интересно будет наблюдать за тем, как постепенно все «издержки молодости» и характера строптивой девочки перейдут в покорное, любящее и самоотверженное материнство. Он готов был любить Елену и как жену, и как ребенка. Так было раньше, с его предыдущей женой, и теперь ему очень этого не хватало.
Но невеста не отступала:
– Вы говорите, неудовольствие? Да вы просто хотите сделать меня несчастной! Я не представляю, как мы будем жить с вами вдвоем!
– Помилуйте, Елена Петровна! Единственное мое желание и намерение – сделать вас счастливой! Не бойтесь меня, я не кусаюсь! Я сделаю все, чтобы вам у меня понравилось, а также то, что уже обещал! – возразил господин Блаватский довольно мягко, но бескомпромиссно.
– Благодарю вас, Никифор Васильевич, – ответила обреченно Елена и произнесла, словно поклялась: – Я вас не боюсь, но предупреждаю, что вы ничего не получите от этого брака!
– Как знать, Елена Петровна, как знать. И все же я надеюсь на ваше благоразумие.
Господин Блаватский очередной раз поцеловал Елене ручку, на том и расстались.
В то же время родственники пытались вразумить непокорную Елену, как могли. Они вели с ней длинные и нудные разговоры об ответственности в браке, о ее будущих обязанностях, долге перед мужем. В частности, описывали в красках «кошмарные» радости жизни жены военного в глухой окраине России среди воинственных горцев. Подобные разговоры приводили юную девушку в еще большее уныние и наводили смертельный страх.
Елена то слушала, то молчала, то плакала, то пыталась возражать – бесполезно. Родственники стеной стояли на своем. Екатерина, тетка Елены, год назад ставшая госпожой Витте, а два месяца назад матерью очаровательного малыша, грозилась даже проклясть Елену на смертном одре, если она их опозорит. «Ну, это уж чересчур», – воскликнула непокорная невеста и неожиданно ошеломила всех очередной, свойственной ей с детства, пугающей выходкой – сбежала. Пропала неведомо куда! Ее искали, как водится, везде: по углам, по чердакам, по подвалам, крышам и прочим укромным местам, доступным только ветру или духам, но безрезультатно – девушка словно испарилась.
Однако через три дня беглянка, слава богу, нашлась. Еде она скрывалась, так и не объяснила, но, появившись, как ни в чем не бывало объявила всем, что еще раз подумала и приняла окончательное решение. Теперь она согласна выйти замуж хоть за кого, так как считает, что, будучи замужней женщиной, она наконец освободится от постоянной опеки и надзора родственников.
Родственники, несмотря на столь дерзкое заявление, были счастливы. Теперь уже не зная, что и думать, они согласились бы на все, даже если б Елена заявила, что уходит в монастырь. Но, дабы пресечь дальнейшие сплетни и пересуды, начинавшие распространяться по Тифлису, родня молилась всем святым, чтобы невеста очередной раз не передумала. Они старались сгладить все острые углы и утихомирить взбунтовавшуюся невесту, считая каждый день, оставшийся до свадьбы, и мечтая только о том, как бы поскорее выдать ее замуж.
Глава 5
Красная дева
Некоторые утверждают, что все, к чему стремится человек в течение жизни, служит отраженной мечтой его детства.
Вечером того дня, когда пропавшая Елена нашлась, она вместе с сестрой Верочкой закрылась в своей комнате. Девушкам хотелось немного посекретничать и избавиться от досужего интереса взрослых. Но Верочку мучил тот же вопрос, что и остальных:
– Леля, где же ты была, все так волновались!
– Нигде – дома, – коротко и без желания ответила Елена.
– Как дома?.. Дом весь обыскали, все щели, даже подвал, чердак и сад, но тебя не нашли.
– Говорю тебе, я была дома, в укромном месте. Туда заходили, но меня не видели. Я спряталась.
Вера вспомнила о способностях сестры к исчезновениям, когда та, буквально «проходя сквозь стену», появлялась в самых неожиданных местах. Посему она не стала спорить и внутренне согласилась с объяснением. Похоже, Елена говорила правду.
– A-а, тогда понятно, – протянула Вера. – А почему ты переменила свое решение? Я до сих пор не пойму, хочешь ты замуж или нет?
– Замуж я не хочу, тем более за этого «облезлого», но считаю, замуж мне все-таки выйти надо.
– Ничего не понимаю! – всплеснула руками Верочка. – Если ты замуж не хочешь, тем более за господина Блаватского, тогда зачем же ты за него выходишь?
– Сама не знаю. Мне так сказал мой Хранитель.
– Какой Хранитель? Твой индус в белой чалме? Но это же видение, призрак. Как можно его слушать? – возразила сестра.
– Да, это мой индус. Он всегда появляется передо мной в критические минуты или минуты опасности. Вот и эти три дня я провела вместе с ним.
Верочка с недоверием глядела на сестру, опасаясь, все ли у нее в порядке с головой из-за свадебных переживаний. Но, не подавая вида, вновь спросила:
– И чем же вы с ним занимались эти три дня, с индусом?
– Мы много беседовали.
– О чем?
– О разном, о «Красной Деве», например.
– О ком?
– О «Красной Деве». Ты не поймешь.
– Почему же я не пойму? Я не дурочка. Расскажи мне об этой «Деве», и я пойму. Я же говорю – мне интересно! – обиженно возразила Верочка.
– Ну хорошо, если тебе так интересно, слушай. «Красная Дева» символизирует трансмутацию низшей животной природы человека в высшую, божественную. Продолжать?
Верочка испуганно захлопала глазами, потом руками замахала:
– Не надо, не надо. Я думала, «Красная Дева» – это о любовном. А об… транс… забыла… чего-то во что-то. Как ты там сказала? Лучше тебе все-таки беседовать о таком с твоим заоблачным индусом. А мы давай продолжим разговор о твоем замужестве, хорошо? Что же тебе сказал о нем твой Хранитель?
– Он сказал, что мне надо сделать то, что я решила. Это мой путь, – серьезно ответила Елена.
– Какой путь?
– Не знаю. Мой индус часто спасал и выручал меня в трудные минуты. Я верю ему. Я же тебе говорю, он – мой Хранитель и этим все сказано.
– Ну ладно. Допустим, он – твой Хранитель. Но как же он указал на твою дорогу или, как ты говоришь, путь? – забеспокоилась Вера.
– Он сказал, «открой книги своей матери, посмотри закладки, там все сказано». Я нашла изданные много лет назад мамины повести «Идеал» и «Напрасный дар», открыла страницы, где каким-то чудесным образом оказалось несколько закладок. На страницах были выделены абзацы, вот послушай, я тебе прочту. – Елена взяла раскрытую книгу, заложенную свернутым листом бумаги в определенном месте, и прочитала:
«Право, иногда кажется, будто мир божий создан для одних мужчин: им открыта вселенная со всеми таинствами, для них и слава, и искусства, и познания, для них свобода и все радости жизни. Женщину от колыбели сковывают цепями приличий, опутывают ужасным «что скажет свет?» – и если ее надежды на семейное счастие не сбудутся, что остается ей вне себя? Ее бедное, ограниченное воспитание не позволяет ей даже посвятить себя важным занятиям, и она поневоле должна броситься в омут света ши до могилы влачить бесцветное существование!..»
Или вот, еще одна, – Елена нашла в книге заложенную страницу и продолжила:
«Положение мужчины с высшим умом нестерпимо в провинции; но положение женщины, которую сама природа поставила выше толпы, истинно ужасно. И напрасен дар ее, напрасны все порывы к усовершенствованию: однажды заброшенная судьбою в глушь, она, как преступник, отверженный обществом, не вырвется более ни к свету, ни к жизни…»