Страница 2 из 4
В 1742 году Ломоносов был зачислен в штат Петербургской академии наук адъюнктом (ассистентом) физики. Но уже в 1745 году он становится профессором (академических профессоров называли и академиками) химии. Однако этим круг его академических занятий не ограничивается. Для Ломоносова-ученого словно не существует понятия невозможного. Он берется за все, всюду успевает, постоянно пытается что-то сделать, открыть, понять. Он проводит химические опыты и эксперименты по исследованию атмосферного электричества (во время одного из них был убит молнией соратник Ломоносова профессор Рихман). Он пишет “Российскую историю” и письмо-трактат “О сохранении и размножении российского народа”. Он организует мозаичную фабрику (для чего пришлось проделать около четырех тысяч опытов) и хлопочет о создании Московского университета и гимназии при нем.
Полное собрание сочинений Ломоносова составляет десять огромных томов. Туда входят работы по физике и химии, астрономии и лесной науке, металлургии, географии, истории и, конечно, стихи и филологические работы.
Ломоносов был настоящим сыном своего века, века Просвещения и классицизма, с его культом Разума, Государства, общего блага. В его бурной, лихорадочной деятельности как-то терялась, исчезала отдельная человеческая судьба. “Дух личной независимости очень хорошо уживался в Ломоносове с почти полным <...> равнодушием к основным вопросам общественного устройства, — заметил Г. В. Плеханов. — Исходной точкой для всех <...> проектов служит государственный интерес. Собственный интерес жителей уходить из поля зрения (“Ломоносова” (М. В. Ломоносов”).
Великий ученый, как и многие в XVIII веке, верит в необходимость просвещенной монархии. Он не посягает на социальную структуру даже в мыслях (как это чуть позднее сделает А. Н. Радищев), он естественно вживается в нее. Путь к вершинам просвещения видится ему в индивидуальном порыве при создании благоприятных условий.
Однако в силе остается вопрос: мог ли повторить путь Ломоносова талантливый крепостной мальчишка из курской или орловской деревни, из тех мест, где происходит действие тургеневских “Записок охотника”? Или для того, чтобы поступить в основанный Ломоносовым университет, ему надо было подождать еще столетие?
Ломоносов тем не менее до конца жизни помогал устраиваться в Петербурге и искать себе дело по склонностям землякам и родственникам.
Когда-то, перед уходом Ломоносова в Москву, сосед Иван Шубный одолжил юноше три рубля. В 1759 году в Петербурге — по стопам Ломоносова, с обозом мороженой трески — появился его сын Федот. С помощью Ломоносова он начал свою карьеру в столице с должности придворного истопника, но вскоре обнаружил талант художника, стал известным резким по кости и скульптором, создавшим один из лучших скульптурных портретов Ломоносова (1793).
Племянник Ломоносова, М. Е. Головин, поступил в академическую гимназию в год смерти дяди и впоследствии стал известным физиком-методистом, по учебникам которого училось несколько поколений русских школьников.
Для истории русской культуры важны не только деятельность Ломоносова, но и его образ, пример его фантастической судьбы. Жизнь в данном случае разыграла счастливый сюжет “романа карьеры”: человек из низов, провинциал, преодолевая множество препятствий, находит свое призвание и приносит славу себе и отечеству.
Последней главой в революционной книге А. Н. Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву” (1790) является “Слово о Ломоносове”. Хотя многое в деятельности Ломоносова Радищев воспринимает критически (с ним потом спорил Пушкин), разговор о нем является свидетельством громадной потенциальной силы и талантливости народа, страдающего в цепях дикого рабства
В середине следующего века появляется некрасовский “Школьник” (1856). Рассказ о босоногом крестьянском мальчишке, идущем на учение в город, завершается раздумьем-напутствием:
Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.
Не без добрых душ на свете —
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете —
Сон свершится наяву!
<...>
Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край,
Что выводит из народа
Столько славных то и знай...
В конце ХIХ века еще один мальчик, герой повести А. П. Чехова “Степь” (1888), услышит от своего спутника похожие слова: “Ничего, ничего, брат... Ломоносов так же вот с рыбарями ехал, однако из него вышел человек на всю Европу”.
Уже в ХХ веке сходным образом сложилась судьба сибирского мужика В. М. Шукшина, уже в зрелом возрасте поступившего в Институт кинематографии и ставшего известным писателем, кинорежиссером, актером. Недаром Шукшин любил некрасовское стихотворение и использовал его в одном из своих фильмов.
Путь Ломоносова, шагнувшего из безвестности к вершинам науки и культу-ры, стал путеводной звездой для многих талантов во глубине России.
Оды: ямбов ломоносовских грома
Ломоносов не только был одним из первых русских поэтов Нового времени. Он (совместно с В. К. Тредиаковским) разработал принципы силлабо-тонического стихосложения, которые в главных чертах сохранились и сегодня.
В 1739 году никому пока не известный студент Михайло Ломоносов прислал в Академию наук из Германии “Письмо о правилах российского стихотворства”, в котором были изложены основы новой стиховой системы, призванной заменить привычный для русской поэзии XVII века силлабический стих. К теоретическим размышлениям был приложен практический образец: “Ода блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над Турками и Татарами и на взятие Хотина 1739 года”:
Восторг внезапный ум пленил,
Ведет на верьх горы высокой,
Где ветр в лесах шуметь забыл;
В долине тишина глубокой.
Внимая нечто, ключ молчит,
Который завсегда журчит
И с шумом вниз с холмов стремится.
Лавровы вьются там венцы,
Там слух спешит во все концы;
Далече дым в полях курится.
Основой этого произведения послужило взятие русскими войсками турецкой крепости в Молдавии. Однако его значение шире: Ломоносов фактически заложил основы главного жанра русской поэзии XVIII века — торжественной оды.
Поводом оды становится какое-то важное для государства событие: восшествие на престол, день рождения или бракосочетания царствующих особ. Но предмет, тематика оды разнообразна. Это событие включается в широкий контекст, позволяя поэту нарисовать пейзаж или картину сражения, обсудить какую-то общественную идею, поразмышлять о роли искусства и даже собственной жизни (поэтому ода была, как правило, жанром пространным, монументальным, в первой ломоносов-ской оде 28 строф). Но все эти темы диктовались общей установкой искусства классицизма: созданием обобщенной, идеализированной картины мира, подчиненной требованиям Разума. Поэтому обязательным для оды считались высокий стиль (достигавшийся прежде всего за счет использования церковнославянизмов) и ораторская интонация (требовавшая не столько чтения, сколько декламации, скандирования).
У Ломоносова и других одописцев ХVIII века ода имела и формальный признак — одическую строфу. Так называли десятистишие с рифмовкой АбАб+ВВгДДг. Легко заметить, что десятистишие распадается на четверостишие и шестистишие, по типу рифмовки тоже напоминающее четверостишие с наращением двух стихов, Обычно в четверостишии одической строфы формулировалась ее тема, а в шестистишии развивалась и конкретизировалась.
Оды Ломоносова (в отличие от его современников А. П. Сумарокова и В. К. Тредиаковского) отличаются индивидуальными признаками. Они более свободны от обязательных требований как в композиции, так и в создании отдельных образов. Для ломоносовской оды характерно, как говорил он сам, “сопряжение далековатых идеей” (“Краткое руководство к красноречию...”, 1748).