Страница 6 из 6
Изобразить мир и понять, объяснить его — вот две главные задачи первого поколения русских реалистов, великого треугольника (Пушкин — Лермонтов — Гоголь), а также Грибоедова с его единственным произведением. Они решают эти задачи в созданных почти одновременно уникальных, штучных произведениях: почти классицистической по структуре комедией, приобретающей трагические черты (“Горе от ума”), исторической драмой-трагедией (“Борис Годунов”), романом в стихах (“Евгений Онегин”), поэмой в прозе (“Мертвые души”), романом в новеллах (“Герой нашего времени”), поэмой-петербургской повестью (“Медный всадник”).
Пафосом очень краткой эпохи, первого периода русского реализма (от “Горя от ума” и “Бориса Годунова” до “Мертвых душ”), становится универсальный, всеобъемлющий гуманизм, интерес к конкретной человеческой судьбе, будь это император, казак-бунтарь, разочарованный дворянин, помещик или крепостной крестьянин, крупный или мелкий чиновник, простой офицер, преуспевающий художник или художник-неудачник, светская дама, девушка-горянка… Созданные писателями-реалистами характеры выстраиваются в длинный ряд, превращаются в типы и сверхтипы.
Этот новый взгляд на человека хорошо объяснил поэт и критик уже следующего XX века. “Россия XVIII века, особенно Россия екатерининская, победная и торжествующая, создала такую же победную и торжествующую поэзию. Русские люди екатерининского века были прежде всего созидателями. ‹…› Творцы государства и его силы — как должны были они преклоняться перед Творцом всего мира! И от „Размышлений” Ломоносова до державинской оды „Бог” непрестанно звучали в русской поэзии гимны щедрому и всемогущему Зиждителю.
Но волна напряженной деятельности постепенно спадала. Создатели России один за другим сходили со сцены: их роль была сыграна. Ими созданная, цветущая Россия от восхвалений Творца переходила к восхвалению творений. Здесь и заключена основная, первоначальная разница между Державиным и Пушкиным, который застал Россию уже созданную. Первый воспел Творца, второй — тварь; Державин — господина, Пушкин — раба; Державин — Фелицу-Екатерину, Пушкин — декабристов и горестную судьбу „бедного Евгения”” (В. Ф. Ходасевич. “Фрагменты о Лермонтове”, 1914).
Первый период русского реализма, эпоха Пушкина и его современников-поэтов, Грибоедова, Лермонтова и Гоголя получил название золотого века. Однако когда XIX столетие завершилось, рамки золотого века расширились. Так стали называть всю эпоху от Пушкина и до Чехова.
Но и в этой, теперь уже почти столетней, эпохе прозаик Б. К. Зайцев увидит ту же ноту гуманизма, которую его современник, поэт и критик В. Ф. Ходасевич отметил у Пушкина: “Золотой век нашей литературы был веком христианского духа, добра, жалости, сострадания, совести и покаяния — это и животворило его. ‹…› Наш Золотой век — урожай гениальности” (Б. К. Зайцев. “Серебряный век”).
Путь русской литературы из глубины веков к золотому веку нам предстоит проследить по главным произведениям-вехам в реке времен — от “Слова о полку Игореве” до “Мертвых душ”.