Огненный всадник

— Плохи оказались шутки с дьяволом, — криво усмехнулся Хломада, — моя родня знавала этого Твардовского. Знаете, как он кончил? Твардовский рассказывал кому-то, что продал душу дьяволу с одним условием — если умрет в Риме. Твардовский смеялся, говоря, что никогда не собирается ехать в Италию, но все вновь были в шоке, узнав, что смерть застигла алхимика в тот момент, когда он находился в корчме «Рим».

— Я тоже об этом слышал, — сделал большие глаза Михал.

— Ладно, — улыбнулся Степан Злотник, решив разрядить обстановку, — давайте выпьем за нашего именинника, чтобы он никогда не связывался с дьяволом, которого все равно не проведешь!

Они засмеялись, чокнулись и пригубили хрустальные бокалы. Разговор перешел на тему войны с Московией.

— Виноваты в войне поляки, польские жиды и Хмельницкий, — говорил раскрасневшийся Степан, уже порядком хмельной, — это из-за жидовских ростовщиков Польши, обдиравших русинских крестьян и помещиков, праведно взбунтовался Хмельницкий, а мы предали русских братьев наших, стали помогать полякам их разбивать. Поляки же сейчас нам вообще никак не помогают. Смысл Люблинской унии тогда в чем?

— Нет, виновата лишь Московия и мы сами, — качал головой Хломада, — там все время зуб на нас имели, а мы вместо того, чтобы быть начеку, погрязли в интригах. Они захватили Новгород, Псков. Если бы не антимосковская коалиция в Ливонскую войну, то захватили бы и Ливонский Орден, и Курляндию. Война Руси с Польшей — это лишь повод царю нас захватить. Война случилась бы в любом случае. Посмотрите, почему московский царь не с Польшей воюет, а с нами? Я же к Московии никаких претензий не имею, почему же они имеют к нам претензии? — грустно рассуждал Хломада, поглядывая на мерцающее в камине пламя. — Хотя одна претензия у меня есть. Я вот карту рассматривал столетней давности. Московия, надо заметить, уже далеко на запад продвинулась от своих изначальных границ. У Вязьмы ее границы были, не далее. Но мало, что наши Брянск и Курск завоевали, так царь еще западней идет! А я ведь даже не знаю людей, в которых стреляю из пушки. Мы друг другу ничего не сделали дурного.

— Увы! — восклицал Михал. — Это и есть главная несправедливость всех войн! Сражаться должны лишь те, кто хочет воевать. Я так считаю! Поэтому уважаю тех королей, которые не за спинами своих солдат сидят, а сами ведут в бой свое воинство!

— Но какую цель преследует московский царь? — не унимался Хломада, делая глоток из хрустального бокала.

— Думаю, царь хочет завоевать все русские земли, — отвечал Михал, — ведь завоевали же Новгородскую республику и ликвидировали Псковскую. Иван Жахливый на полном серье-зе предъявлял права на Курляндию, хотел и литвинским королем стать. Если бы не разбили его, то, наверное, и на нас бы пошел. Сейчас же их цель — уничтожить нас либо подчинить.

— Но почему, имея такого опасного соседа, мы оказались не готовы к войне? Что у нас за король? Что за шляхта? Где согласие? Зачем такая свобода и вольности, если сильный враг за один раз все это забрать сможет?! — в былое время и в былых обстоятельствах Хломада не посмел бы так разговаривать с Михалом, но сейчас он явно осмелел.

— Это надо короля и великого князя спросить, а не нашего, — заступился за Михала Степан, — как и шляхту, которая использует вольности в ущерб всей стране. Законы опять же странные. Почему в Варшаве так и не назначили великого гетмана в первые дни войны? Почему не объявили посполитое рушение? Почему мы за поляков воюем, а они за нас — нет? В чем смысл Люблинской унии? Вот вы, пан Михал, крестник нашего короля! Ответьте!

— Король далеко не все решает, — покачал головой Михал. Ему было горько слушать острую критику в адрес своего крестного отца Яна Казимира, короля Польши и великого князя Литвы, однако правда есть правда.

— Поверьте, — Михал пытался объяснить не только своим пушкарям, но и себе самому, — оно верно, что вопросов много накопилось. Все надо пересматривать и исправлять. Оказывается, нелегко быть свободным государством. Не все шляхтичи умеют распоряжаться своими правами и свободами.

— Вот именно! — вдруг вспыхнул Хломада. — Поэтому нам свой король нужен! Ведь что получается? Ян Казимир — он и польский король, и наш великий князь. Официально. А практически он просто польский король, а своего короля у нас нет! Вот вы, Радзивиллы! Вас же не зря называют некоронованными королями Литвы! Почему бы вам не стать главой нашего княжества? Ведь у нас по большому счету бес-королевье, и шляхта совсем обнаглела, простите за смелость!

— Есть же парламент! — возразил Михал, но по поводу бес-королевья он был явно согласен. Сам не раз думал, почему бы Радзивиллам не стать королевским домом Литовского княжества и самим не управлять своим государством, ведь его род посильнее и повлиятельнее в Европе, чем сам Ян Казимир или кто-то еще из европейских королей. А тут… До Варшавы ведь, как ни крути, далековато. Поэтому, тяжело вздохнув, Михал предложил поговорить о чем-то другом. Хломада пристыженно замолчал, зыркнув на Степана. Пауза затянулась. И тут Михал, словно вспомнив что-то, улыбнулся, резко встал, сказав:

— Я чуть не забыл! Вот, хочу вас кое-чем угостить особенным!

Он подошел к камину, нагнулся и стал ковырять золу кочергой, доставая из нее и складывая в оловянную миску какие-то черные обугленные клубни. Затем поставил миску на стол и каждому дал по два клубня, обжигая пальцы.

— А сейчас я предлагаю вам отведать секрет моей кухни, — загадочно улыбнулся Михал, дуя на кончики пальцев, испачканные золой.

— Что это? — спросили почти хором Степан и Хломада, с любопытством разглядывая обугленные колобки в своих медных мисках. Они знали, что Радзивиллы любят различные изыски в кухне, чтобы переплюнуть Сапег или Тышкевичей. И у них это часто получалось. В Несвиже хвалили рецепт щавелевого супа Барбары Радзивилл на молоке, сливочном масле, манке и желтке, а также все были наслышаны об очень сложном блюде из судака, которое можно было попробовать лишь в замке. По случаю осады Михал ограничился почти одними десертными блюдами, полагая, что для дружеского дня рождения этого вполне хватит. В принципе, оба столяра и не роптали по этому поводу. И вот, какой-то сюрприз.

— Это чисто радзивилловское блюдо — бульбус, — хитро улыбнулся слегка захмелевший после венгерского токая Михал.

— Бульбус по-латыни — лук! — удивленно посмотрел на Михала Хломада.

— Похвально, что не забыли латынь, пан Хломада, — продолжал хитро улыбаться Михал, — но это по-латыни лук, а по-нашему — испанское земляное яблоко. Согласитесь, «испанское земляное яблоко» звучит длинно, а «бульбус» короче и красивей. Тем более что мой бульбус растет, как и лук, в земле.

— А как его есть? — поинтересовался Степан.

— Просто. Обдирайте обугленную шкурку, сыпьте солью из солонки и ешьте. Я купил их в Италии, где был недавно. Испанец, угощавший меня этим бульбусом, предпочитал варить этот овощ в воде в котле, но бульбус можно и печь в золе. Что мне нравится куда больше. Готовится быстро и, как видите, несложно.

Михал подул на горячий клубень, убедился, что тот уже немного остыл, быстро ободрал черный угольный слой. Оказалось, что внутри этот овощ желтый, полый и мягкий, даже рассыпчатый. Степан и Хломада также очистили свои клубни и, посыпав солью, осторожно откусили.

— О! Вкусно! — обрадовались они.

— Я бы назвал это не земляным, но волшебным яблоком Радзивиллов! — улыбнулся Степан.

— Вот прогоним московитов, я еще мешок куплю, — кивал своими длинными локонами Михал, — этот овощ испанцы завезли из Вест-Индии. В Европе это большая редкость.

— Так зачем все время покупать, ведь можно и самому ее разводить! — по-крестьянски практично рассудил Хломада. — Зачем покупать? Посеять в огороде, и все дела!

— Посеять? — Михал пока даже не думал об этом.

— Так, пан Михал, — кивнул Степан, — взять семена и посеять у нас. Чем мы не Вест-Индия! — и он весело рассмеялся.

— Но у бульбуса нет семян, — удивленно покрутил в руках кусочек недоеденной картофелины Михал.