Страница 11 из 13
Глава 3
Будильник задребезжал просто ужасно — с огромным трудом разлепив глаза, я не сразу нащупал его рукой, а когда нащупал, то не сразу смог выключить.
«Спать хочу… Сейчас кофе выпью, покурю и пойду в гоу-гоу-бар, там же поем и опохмелюсь, потом на пляж, а вечером — снова в гоу-гоу или на пляжный дискарь», — зевая во весь рот, ещё не проснувшийся, я планировал свой очередной отпускной день и начал, по обыкновению, лениво потягиваться, не открывая глаз.
Однако открыв глаза, несколько секунд я не мог понять, где нахожусь и что вообще происходит.
Потом резко всё вспомнил до такой степени, что слёзы выступили на глазах.
«Это был не сон, не страшный сон, а реальность, и я — в этой новой, странной реальности», — я оперся на руки и лениво присел на своей скрипящей пружинной кровати, медленно мотая головой и потягиваясь. — «Почему же так всё болит и ломит, всего пару часов тренировки вчера и такой эффект⁈ Или это от забегов на складе?» — крепатура была очень ощутимая. — «Наверно, после тренировки был обморок вчера. Помню, что с трудом дошёл до раздевалки…»
Я потер плечо, которым вчера ударился — оно неприятно ныло.
Оглядев квартиру, а правильнее сказать — небольшую, компактную комнату, я с тяжелым вздохом поднялся, поскольку время поджимало, а дел было невпроворот: принять душ, сделать кофе, поесть и выдвигаться бодрым шагом в городское управление, потому что суббота выходным днем не являлась ни для юнкеров, ни для других сотрудников нашего отдела.
Тем не менее, в комнате размером квадратов с сорок оказалось всё необходимое — небольшая кухонная стойка с полочками, миниплитой на магобатарее, чайником, турочкой и даже молотым бразильским кофе. Был ещё шкафчик с вещами и своеобразная ванная в виде компактного помещения, обложенного белым кафелем, с прицепленным вверху душем, умывальником и напольным унитазом, вмонтированным немного криво.
Как же я обалдел с этого всего!
Зубы чистил мятным порошком.
«Мыльно-рыльное — обнять и плакать. От одного этого можно умом тронуться — здесь шестилезвийного „Жиллета“ и геля для чувствительной кожи нет и не предвидится в ближайшие пару столетий», — я с содроганием взял в руки сначала опасную, старую на вид бритву «Фридрих Веспе», потом сомнительного вида безопасный станок и пенал с лезвиями «Оса».
Проведя ладонью по лицу, я посчитал однодневную щетину вполне терпимой, чтобы лишний раз не бриться всем этим великолепием. Надо будет поискать что-то более подходящее, если оно вообще есть. Можно ходить к профессиональным брадобреям, но это дорого.
«Ну, ничем особо не хуже комнаты моего студенческого общежития, а в некотором смысле и лучше — девушек можно приводить. Юночку!» — ополаскивая зубы и умываясь, я даже на миг замер от этой мысли — настолько она показалась мне перспективной и волнительной. — «Не хватает для полного счастья моего смартфона с набором хитов за последние три года и сериалами. А вообще валить отсюда надо, однако более нормальную квартиру снять — это очень проблематично и дорого для моего кармана сейчас».
Попивая сваренный в турке кофе без сахара — его не было, и закусывая найденной на полке порцией вчерашней гречневой каши с мясной подливой, я подошёл к окну — началось лето, погода была хорошая, довольно уже теплая.
Закончив приготовления и одевшись в синий полуспортивный костюм с малиновыми вставками, найденный в шкафчике, я запер квартиру, перекинул через плечо барсетку и спустился. Дворик, который я вчера толком не рассмотрел, оказался зеленым, уютным и расположенным в боковом переулке, как и сам дом.
Любуясь необычными для себя видами Ботанического сада, я решил пройтись бодрым шагом в сторону Петровки, посмотреть город, купить сигарет.
Так и сделал. По пути рассматривал людей и окружающие пейзажи — они и удивили, и поразили, и весьма напугали.
«Всё это напоминает нулевые годы прошлого века из кино — и архитектура, и одежда людей, и какая-то общая атмосфера. Машины эти странные и корявые, лошади, извозчики, торговцы газетами», — идя по улице, я не переставал удивляться своеобразной красоте города и поражаться тому, насколько эта Москва не похожа на привычную мне.
Пройдя несколько сотен метров, увидел на углу трехэтажного дома небольшой галантерейный магазинчик, скорее даже лавку — моё внимание привлекла сигаретная витрина.
«Опа, опа, зелёная ограда… Табачок!»
В бумажнике было семьдесят рублей наличными и как я с облегчением вспомнил через несколько секунд, ещё триста — дома в тумбочке. Эти деньги были из моей последней, выходной стипендии, и до первой зарплаты их надо было растянуть. А до зарплаты далеко!
«Здесь же совершенно иной курс и покупательная способность денег», — на несколько секунд стушевавшись, осознал я новые реалии.
Зайдя в магазин, я поздоровался с пожилой хозяйкой — на вид еврейкой, и осмотрелся — вещичек было много довольно разных и интересных по своему виду и назначению, но ценники были очень непривычные.
Наиболее бюджетная пачка сигарет «Махра Соколиная» обошлась мне в четыре рубля двадцать пять копеек, спички — ещё в семьдесят пять копеек.
Распечатав пачку и повертев пальцами сигарету без фильтра, я подкурил и с наслаждением затянулся — табачок оказался значительно более приятным, чем в привычных сигаретах моего мира.
«Удружил дедушка, старый хрен — с моим базовым окладом в шестьсот восемьдесят пять рэ шиковать не получится от слова совсем, не говоря уже про съём нормальной квартиры. Тут волей-неволей придется искать левые доходы, иначе ноги быстро протяну», — я двинулся дальше, раздумывая о здешних ценах и экономике. — «В конце концов, царь, его родственники, министры и прочие прихлебатели купаются в роскоши, пьянствуют, сибаритствуют, а я чем хуже? Тем, что у меня меньше магическая мощь⁈ Может, когда-нибудь это получится исправить!»
Свернув с Мещанской на Пряничную и направляясь в сторону Самотечной площади, я довольно грубо и умозрительно попробовал высчитать по соотношению цен на сигареты здесь и в своём времени, чему соответствует один местный рубль на привычные мне деньги по покупательной способности.
Чуть не сломал себе мозг.
Докурив, решил оставить это увлекательное занятие как-нибудь на потом из-за принципиального различия потребильских корзин у себя и здесь.
На пересечении улицы Пряничной, которую я прошёл бодрым шагом, и Самотечной площади взгляд упал на заведение с вывеской «Кафетерий», а вернее сказать, на небольшую толпу пестро разодетых молодых парней и девушек, которые стояли недалеко от входа. Некоторые из них орали друг на друга.
Я так бы и прошёл мимо, если бы один из парней не начал звать на помощь — две довольно плотных, коренастых девицы крестьянской наружности, но в приличной одежде, начали его бить массивными сумочками наотмашь.
«Что здесь происходит, что это за представление?» — удивляясь собственной решительности, я вознамерился вмешаться.
— Я тебя кастрирую, сволочь, если не женишься, — орала одна из девок и со всей дури ударила паренька сумкой по голове — он скукожился в защитной стойке и пытался отступить ко входу в кафе.
— Ты всю жизнь будешь работать на алименты, ублюдок, — выкрикивала вторая девица.
«Что это за цирк дю Солей в исполнении клоунов-аматоров?» — ощутил я легкую заинтригованность.
— Так, а что здесь происходит, дамы и господа? — громко вопросил я, подходя к этой группе сзади и снова глубоко удивляясь самому себе.
Очень многие повернулись в мою сторону.
— Ты кто такой, парень? Ишь, разоделся как модно! Иди, куда шёл, пока целый, — весьма отвязно заявила первая девица — не слишком привлекательная шатенка с пухленькими щеками и наглым взглядом. Она даже прекратила избивать паренька своей сумочкой.