Принц Вианы

Отзывчивые люди эти лесорубы; хотя, попадись мы им в меньшинстве, тут еще бабушка надвое сказала, как бы мы разошлись. Вокруг такая глухомань, у нас с собой хорошие кони и куча ценных вещей напоказ, а нравы в этом веке простые до безобразия.

Шли сначала по просеке, а потом, когда лесорубы скрылись из глаз последнего нашего всадника, свернули, ориентируясь по солнышку, на запад, в девственный лес. И через лигу, забравшись в самую несусветную глухомань, встали на уютной полянке для краткого отдыха, который неожиданно оказался долгим. Не могли же мы уйти без собственных разведчиков, которых сами же послали выведать удобные для нас пути…

Высланные вперед разведчики выяснили, что шато помощника турского ловчего нам никак не обойти. Несмотря на то что Луи Одиннадцатый давно забросил охоту как развлечение, егерей в штате его ловчего все равно должен быть полный комплект. А егеря в лесу — это вам не железные болваны на железных конях, цепляющиеся за все ветки по дороге длинными дрючками. Посему за благо посчитали быстрее убраться подальше от замка такого опасного королевского придворного с его лесным спецназом.

В моем положении — в носилках, когда даже лишней фразой перекинуться не с кем — просто несподручно, оставалось только думать о том, как все тут знакомо вокруг и в то же время не похоже на то, что я изучал. Тот же Паук, по нашим учебникам и монографиям, сидел в Плесси-ле-Тур мрачным затворником, общаясь только с астрологом, брадобреем и палачом, и совсем не был расположен к активной придворной жизни, а тут совсем наоборот — пышный королевский двор с кучей на все готовых фавориток и забавными шутами. И конечно же интригами. Но все вокруг упорно называют его затворником исключительно потому, что по другим местам он не ездит. Даже в соседний Тур не выбирается. В эту-то эпоху бродячих королевских дворов… Загадят придворные один замок — и едут в другой. Пока пять-шесть замков поменяют, слуги уже первый отмыли до готовности к эксплуатации. Так и кочевали европейские монархи.

Карта опять же оставляла у меня стойкое ощущение чего-то неуловимо иного, отличного оттого, что я видел раньше. Но чувство это было неоформленным — не был я специалистом по истории этого региона. По разным там германиям я бы еще понял, в чем фича, а тут… Зацепило только то, что королевство Кастилия и Леон на севере Пиренейского полуострова не имело выхода к морю. И это всего за десятилетие до экспедиции Колумба. Галисия, Астурия и Кантабрия отмечены как самостоятельные княжества. Вон кантабрийский инфант со мной по лесам Турени шляется, а не в Эскуриале покоряет сердца строгих мадридских красоток, которые с легкостью могут обнажить грудь, но никогда не покажут вам щиколотку. Впрочем, и Арагон закрашен на этой карте совсем другим цветом, а он-то тут с Кастилией — федеративная монархия, как и в изучаемой мной истории.

Страна Басков вроде пока никому не принадлежит, так как тоже была выделена особо. И страны-то как таковой нет. Есть три отдельные самоуправляемые территории: Алава, Гипускоа и Бискайя. Но это баски, они всегда были не под властью, а всего лишь под сюзеренитетом то наваррских, то кастильских королей. Только в девятнадцатом веке Испания стала наступать на их древние свободы. Окончательно их отобрал каудильо Франко лишь в середине века двадцатого. А ведь именно баски дали основной кадровый состав моряков, навигаторов, капитанов и адмиралов испанского флота. В том числе и для важнейших экспедиций как Колумба, так и Магеллана, обеспечив Кастилии и Арагону рывок в мировые державы. Другое дело, что открывшиеся им возможности испанцы благополучно спустили в канализацию, истратив доставшиеся им тонны золота на войну, войну и… войну. И вместо того, чтобы развивать собственную страну, взрастили себе конкурентов неумеренным импортом. Попутно устроив «революцию цен», обесценив это золото, нескончаемым потоком вываливаемое ими на Европу.

Если тут все так, как указано на этой карте, то это дает мне некоторый простор для импровизаций. Уточнить бы только, когда эта карта составлялась. Может, ее сведения давно уже протухли.

Ужинали без хлеба, который тривиально кончился, но никто не роптал. Однако и веселья обычного у вечерних костров не наблюдалось. Устали люди от лишений. Хотя, на мой русский взгляд, лишения еще даже не начинались.

На совете командиров решили: с утра идти прямо на запад и не блукать больше понапрасну в этом непроходимом царстве Берендея. Утомительно потому что. А мы только в самом начале нашего анабасиса. Нельзя выдыхаться на старте.

А насчет карты дон Саншо меня успокоил: рисовали ее всего полтора года назад надежные картографы.

Не стало для меня большой новостью и то, что королева Кастилии Изабелла Католичка уже засылала в Гернику[79] своих эмиссаров с предложениями к баскам о сюзеренитете — это было мне и так известно, только я думал, что там давно все у них срослось. Дон Саншо эту информацию подтвердил, что пряников кастильцы местной старшине наобещали под священным дубом больше, чем моя регентствующая маман, которая у меня оказалась прижимистой. Понять ее можно — в тридцать восемь лет тут женщина считается старухой, и любовники обходятся с каждым годом все дороже. Земель и крестьян на раздачу, как у Екатерины Великой, в Наварре лишних нет. Опять-таки: понять женщину можно, а вот простить…

— Но окончательного решения старшины Басконии пока не приняли. Так что думать надо, Феб, думать, — внушал мне дон Саншо. — А то разорвут наши страны кастильцы, выйдут к морю в Бильбао и слопают нас поодиночке. Изабелла даже не подавится. Особенно после того, как они соединились в унию с Арагоном. Одно успокаивает — не всем это нравится там. У них самих.

— Прав ты, сказать нечего поперек, — согласился я с инфантом. — Сначала вы, потом мы. К тому и идет, если не сопротивляться. Разорвут на части. И Паук в стороне не останется — оттяпает все мои земли севернее Пиренеев. А Арагону достанется все, что южнее хребта.

— Ну вот… — улыбнулся дон Саншо. — Ты прекрасно все стал понимать. Теперь отдашь за меня сестру замуж?

Я подумал для вида и согласился. Союзники в данном раскладе лишними не бывают. А у меня их, кроме Саншо, пока никого и нет. Даже армии и флота.

— С одним условием: только после того, как ты мне дашь вассальную присягу за свои земли. И войска.

— Воевать-то с кем собрался? — удивился кантабрийский инфант.

— Воевать — нет. А вот давить некоторых — да. Иначе меня самого в Наварре прирежут или отравят. Пока их маман на себя отвлекает, а вот как я сяду сам на трон в Помплоне — года не пройдет. А ты в таком разрезе — следующий на заклание, зять мой. Учти. Титул принцессы Вианской к Каталине перейдет. Так что после меня первый претендент на наваррский трон будешь ты. И травить мои рикос омбрес будут уже тебя.

Саншо озадаченно почесал висок около здорового глаза.

— Платить будет чем? — неожиданно спросил он, имея в виду войска.

— Найду, — ответил я твердо. — На наваррских инфансонов[80] у меня надежды нет.

«Куда я денусь, — подумал я мрачно, — найду деньги, пусть даже церковную кассу придется ограбить, иначе мне на том свете любое злато-серебро без нужды».

— Тогда из Нанта плывем сразу в Сантандер, — завершил Саншо нашу сделку. — Говорить будем с моим папашей о свадьбе. Кстати, где ее играть будем?

— В Сантандере, — решил я, — подальше от моих любителей арагонского всевластия нобилитета. Так, по крайней мере, они будут у тебя в гостях. Соответственно сократятся в наглости.

Ранним утром арбалетчики подстрелили пятнистую косулю, неосторожно выскочившую прямо на наш бивуак, и все утро прошло в пожирании свежего жаркого, которое жрали недожаренным, с кровью и сукровицей, капая с рук прозрачным соком и урча от удовольствия, — совсем как дикие англяне. Да и что там той косули на два десятка голодных организмов в полном расцвете сил?

79

Герника – духовная столица басков.

80

Инфансон (исп. infanzyn) – изначальный титул потомственного дворянства в Пиренейских королевствах. Букв, «дети из хороших семей», не сумевшие пробиться к благосостоянию и власти. Напоминали новгородских детей боярских – потомков бояр, до вхождения Новгорода в Московское княжество. Инфансоны были «рыцарями, рожденными от бедных отцов, но знатного рода». Они содержали в своем доме несколько десятков оруженосцев и рыцарей (кабальерос), в том числе своих родственников и иностранцев, стояли ниже рикос омбрес, но выше кабальерос. Иногда мелким инфансонам было не под силу исполнять сословные обязанности, и они могли отказаться от знатности и перейти в сословие вилланов.