Страница 4 из 10
– Я не Лёва, я Андрей!
Она посмотрела на него удивленно:
– Похоже, ты начинаешь проявлять самостоятельность. Пора тебе выбить настоящую мужскую роль.
– И как ты это сделаешь? – он схватил ее за руку. – Покажи!
– Ты, в самом деле, хочешь это знать?
– Да!
– Я просто попрошу, – она улыбнулась своей странной, сводящей с ума улыбкой и положила руку ему на плечо.
Совсем, как тогда, во время их первой встречи. И не так. Провела ладонью, до локтя, заскользила пальцами по предплечью и, остановившись на его ладони, легонько ее сжала. А потом отпустила и погладила. И вдруг ее рука замерла. Он почувствовал силу и нежность ее прохладных пальцев. А сами их кончики были жгуче-холодными, казалось, у него на ладони лежит горсточка льдинок. В такую жару, после утомительного дня, показавшегося Ромашову бесконечным, это было особенно приятно. – Останемся друзьями, – тихо сказала Рара. – Твои дела идут в гору, чего тебе еще?
– Я хочу знать, зачем я тебе, если ты не хочешь быть моей женщиной?
Она на минуту задумалась. Они сидели в кафе, куда зашли после только что завершившихся съемок. Вечером, уже после девяти, Рара приехала из офиса кинокомпании «Денебола» на съемочную площадку, навестить своего любимого актера. Он заподозрил, что ее прислал генеральный продюсер, с которым она по-прежнему спит. Узнать, как себя чувствует главный герой? Насколько устал господин Ромашов, и в какой он вообще нынче форме? Он, действительно, устал, поэтому хотел эту женщину сильнее, чем обычно. Смертельная усталость мешала ему контролировать свои чувства.
– Зачем я тебе? – с нажимом повторил он свой вопрос.
– Хорошо, я объясню. Сейчас все только начинается, кинематограф будет бурно развиваться, как и все остальное. Потому что появляются сумасшедшие деньги. Их будут во что-то вкладывать, или в кого-то. В обществе же сейчас сплошная мешанина. Со временем все его члены распределятся по своим нишам, и наступит порядок. А потом скука. Желание перемен. И начнется новый цикл. Но сейчас – самое начало всего. Нулевые они и есть нулевые. Вот и надо вмешаться в это распределение. Есть место секс-символа, как есть место всенародно любимой певицы, главной балерины или самого тиражного автора. Это место кто-то должен занять, просто потому, что оно есть, и на него нужен человек. И он, этот человек, не в вакууме живет. У него есть связи, друзья, родственники. Чем больше его лобби, тем больше у него шансов попасть на заветное вакантное место. Новому времени нужны новые идолы.
– А что требуется от самого человека?
– Вот тут мы дошли до сути. Покладистость и сговорчивость. Лояльность. Независимые и строптивые никому не нужны. С ними трудно. Ну и, разумеется, желание чего-то добиться, работать.
– При первой нашей встрече ты сказала, что я мягкий, – усмехнулся он. – Этим и обусловлен твой выбор?
– Отчасти, – улыбнулась Рара. – Ведь когда ты будешь на вершине успеха, ты же не забудешь тех, кто тебя туда поднял? Не беспокойся, за каждый скормленный витамин я потребую с тебя массу маленьких услуг, – пошутила она.
– Но я хочу ответную услугу. Всего одну.
– Какую?
– Я хочу с тобой спать. Разве ты сама в этом не заинтересована? Это привяжет меня к тебе и будет гарантией того, что я буду делать все, что ты скажешь.
– А ты не глуп. А как же мои чувства?
– А мои? Чем я, по-твоему, должен играть?
– А ты играешь? – рассмеялась она, показав ослепительно белые зубы, ровные, похожие на дорогие жемчужины. Это было единственное в ее внешности, что сразу бросалось в глаза: безупречные зубы. – Лёва… Извини, Андрей, ты себе льстишь. Всю жизнь ты будешь играть себя самого. Ты очень хорош собой, женщины будут сходить по тебе с ума, и тебе вовсе не надо для этого играть. Камера тебя любит. Но не вздумай ее обманывать: играть какие-то чувства. Она тебя мигом разоблачит. Покажет твою беспомощность. Будь собой.
– Хорошо. Я это учту. Так что насчет нас с тобой?
– Я на пять лет старше.
– Не набивай себе цену.
– Я далеко не красавица.
– Это все?
– И, главное, как я уже сказала: я люблю другого.
– А мне на это наплевать! Я подозреваю, что ты меня, таким образом, завлекаешь. Если отбросить эмоции, ситуация выглядит так: молодого красивого актера опекает малопривлекательная редакторша кинокомпании. Должность не слишком завидная, к тому же редакторша на пять лет его старше. И каковы ее шансы, если она решила заполучить его в свою постель? А о твоей любвеобильности ходят легенды. Они, эти шансы, практически равны нулю. Вот ты и набиваешь себе цену.
– Блестяще! – похвалила Рара. – Я тебя недооценила. Нет, Ромашов, ты не глуп. Ты умеешь манипулировать людьми. Тебя стоит опасаться. Поэтому лучше уж я буду с тобой спать. Но давай обставим это как-нибудь красиво? Как у тебя с романтикой?
– Так же, как с литературой. Я много читал, но мало что понял.
– Хорошо, едем!
– Куда?
– Ко мне домой.
– Это и есть романтика?!
Она рассмеялась в ответ своим странным смехом. Он уже начинал понимать, что особенного в этом смехе, чего в нем больше. Определенно, безумия. Когда речь идет о любви, о сексе, или о том, что еще называют траханьем, в Раре появляется эта опасная сумасшедшинка. Ему стало не по себе.
– Ты боишься? Или ты передумал?
– Нет, отчего же?
– А твой муж дома? – спросил он, когда они уже ехали в лифте.
Рара жила на последнем этаже, под самой крышей, и все время, смеясь, говорила, что крыша эта постоянно течет. Все в ответ почему-то улыбались. Хотя, какой тут намек? На ее неверность мужу? На бесконечные романы, о которых Раевич не может не знать?
– Я не знаю, дома он или нет, – улыбнулась Рара. – Для тебя, для того, что у нас с тобой будет, это не имеет никакого значения.
Лифт вдруг дернулся и встал.
– Дом старый, у нас постоянно что-то ломается, – равнодушно сказала Рара, и вдруг принялась стаскивать с него футболку.
– Что ты делаешь?!
Она пошарила за спиной и нажала кнопку вызова диспетчера.
– Слушаю вас… – проскрипел динамик через минуту.
В этом момент Ромашов стоял уже и без штанов, а Рара медленно опускалась перед ним на колени.
– Говори… – велела она.
– Что говорить? – сдавленно спросил он.
– Говорите: что случилось? – надрывался динамик.
– У нас… лифт… встал…
Рара тихонько рассмеялась.
– На каком этаже?
– Понятия не имею! – выдохнул он.
– Какой подъезд? – допытывалась диспетчерша.
– Сука! – выругался он. – Что ты делаешь?!
Динамик потрясенно замолчал.
– Как это выключить? – простонал он, шаря рукой по панели с кнопками и попеременно нажимая их все.
– Чем вы там занимаетесь? – сообразила диспетчерша.
– Мы трахаемся! – громко сказала Рара, освободив на секунду свой рот.
– Хулиганы! Я милицию вызову!
Ромашов попытался оттолкнуть эту безумную женщину, которой пришло в голову здесь и сейчас заниматься сексом, но в этот момент лифт дернулся и поехал вверх. Ромашов представил, что вот сейчас они остановятся, двери откроются, и, возможно, там, на площадке верхнего этажа, стоит ее муж…
– Не надо бояться, мальчик, – сказала Рара, поднимаясь с колен и тыльной стороной ладони вытирая мокрый от спермы рот.
– Это ты называешь романтикой?! Я понял: ты просто хочешь от меня избавиться!
– Я хочу, чтобы ты перестал бояться. Тебя слишком заботит мнение о тебе других. А я ищу тебя самого.
Лифт остановился. Когда они вошли в квартиру, ее муж оказался дома.
«Она с самого начала это знала!» – потрясенно подумал Ромашов.
Все происходящее вызвало в нем ужас и отвращение. Поэтому первое, что он сделал: пошел в туалет. Склонившись над унитазом, он подумал:
«Все, что было в нем чистого и честного, весь его внутренний мир, взлелеянный им с такой любовью, в мгновение ока рассыпался под этим ударом судьбы на миллион осколков…»
«…в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения…»