Бегство в мечту

— Садист! — с чувством бросила ему девушка. — Ты ему едва зуб не выбил!

— Если б я это не сделал ему, то он сделал бы это мне, — пожал плечами Туманов. — Сами же меня понукали: «Иди, поддай им».

— Но не настолько же сильно! Ты насколько сильнее их? Мог бы просто аккуратненько растащить.

— «Аккуратненько», — передразнил Туманов. — Они меня и без того едва не съели, а начни я нотации читать…

— Дай носовой платок, — приказала ему девушка, рассматривая ссадины на ухе своего подопечного.

Туманов насупился, вынул из кармана шорт носовой платок и протянул ей. Наташа аккуратно вытерла кровь вокруг ранки, приподняла за подбородок голову парня и с удовлетворением осмотрела свое творение.

— Какие симпатичные здесь ребята, а, Вика? — спросила она подошедшую подругу. — Точь-в-точь лисенок…

Туманов закашлялся и возмущенно посмотрел на нее.

— Ну, знаешь ли!.. — сказал он обиженно. — Я, конечно, ценю юмор ситуации…

— Помоги мне, Вика, — попросила Наташа, поднимая парня на ноги. — Теперь отведем его в общежитие и умоем. Нельзя же ему в таком виде домой возвращаться… Неудивительно, что они так относятся к городским, — с возмущением посмотрела она на Андрея. — Чего еще ждать от самоуверенных и жестоких горожан… Пойдем, — подтолкнула она парня. — Не бойся, не съедим мы тебя… Ты идешь? — это уже относилось к Туманову.

— Увольте, — с сарказмом в голосе откланялся Андрей. — «Самоуверенные и жестокие горожане» чужды проявлению подобного милосердия. Как закончите обработку его «смертельных ран» и нечем будет заняться, приводите его обратно, я даже возьму на себя труд подготовить почву для новой вспышки вашего сострадания.

— Дурак, — пренебрежительно бросила ему через плечо уходящая девушка.

— И садист, — добавил за нее Туманов. — Ты видел, какую он скорчил рожу?! — возмущенно повернулся он к молчавшему Кулагину. — Прямо «умирающий лебедь»… А она?! Интересно, если бы я подставил под их сапоги свою макушку, меня жалели так же?

— Зря ты с ними не пошел, — сказал Кулагин. — Почему-то она настроена против тебя.

— Отойдет, — отмахнулся Андрей. — Просто у нее сегодня плохое настроение.

— Ты уж извини меня, что все так получилось… Хотя я и не просил тебя вмешиваться.

— Ничего, ничего, — отозвался Андрей. — В следующий раз я не стану мешать — получай на здоровье… Нет, какой лицемер! — снова посмотрел он вслед уходящей троице.

— Может, догонишь? — предложил Кулагин.

— Ни за что, — заявил Туманов. — Для нее это только «одноразовая игрушка». Не думаю, что такой лицемер придется ей по душе.

— Женщин никогда не поймешь, — подтвердил Кулагин. — Либо ты им нравишься, и тогда можешь ничего не делать, они доберутся до тебя сами, либо ты им не нравишься, и тогда хоть разбей лоб, но толку не будет.

— Но не серьезно же все это, в самом деле? — возмутился Туманов.

Кулагин промолчал, и Андрей еще долго смотрел вслед скрывшимся в лесу девушкам.

— Эспандер мой, эспандер, — причитал Генка, ползая на четвереньках по полу и заглядывая под кровать. — Где мой эспандер? Такой маленький, кругленький… Я не могу оставить его здесь одного… Куда же он закатился?

— Забудь ты о нем, — раздраженно посоветовал Андрей, уминая тугие сумки. — Без поисков твоего эспандера дел хватает. Через три часа поезд.

— Я его не брошу, — упрямился Генка, заглядывая за печь. — Он будет скучать без меня.

— Совсем с ума сошел, — покачал головой Туманов и, пошарив рукой на полке с посудой, вытащил оттуда эспандер, — Клади вещи на место и не придется их разыскивать по часу.

— Хороший мой! — обрадовался Еременко, несколько раз сжимая эспандер поочередно левой и правой рукой. — А я уж было расстроился… Что-то ты стал ворчлив в последнее время. И я догадываюсь, в чем там дело… Ты готов?

— Давно готов. Присядем на дорожку. Мало того, что путь неблизкий, так еще и по приезду предстоит о-го-го какая работенка…

Ребята присели на диван и обвели прощальным взглядом дом. Без разбросанных по стульям футболок и раскиданных по углам тапочек он казался нежилым и печальным.

— Как ты себя чувствуешь? В силе накрутить хвосты местным «рукопашникам»? — спросил Еременко. — Если сумеем — вернемся обратно со значками «КМС», а это уже о чем-то говорит…

— Думаю, справимся, — отозвался Андрей. — Что сможем — сделаем.

— Если б ты не пропадал целыми днями в пионерском лагере, у меня была бы в этом стопроцентная уверенность, — сказал Генка. — А так… Придется тебе «прыгать выше головы». И ради чего время терял? Ты бегал за ней почти год, а этот светловолосый мальчишка… Как его?

— Корицын, — нехотя подсказал Андрей. — Мой тезка.

— Вот-вот, этот «тезка» «охомутал» ее за месяц. Я тебя предупреждал!

— Оставь свое мнение при себе, — раздраженно бросил Андрей, встал, поднял сумки и направился к выходу. — Это еще «вилами по воде писано». Я-то ее лучше знаю. Это временное увлечение.

— Как же — временное… Повадился туда, как кот к молочной крынке, каждый день там сидит, глаз с нее не сводит. А как она на него смотрит? Я же вижу.

Он закинул за спину рюкзак, подхватил чемодан и бросился догонять Андрея.

— Ты-то куда смотрел? — продолжал он, пристраиваясь шаг в шаг. — Давно взял бы да выкинул в окно, благо второй этаж.

— Я хотел, но она вмешивается…

— Как это «вмешивается»?! Выкинул — и все!

— Я уже и сам ничего не понимаю, — признался Туманов. — Хочу как лучше, а выходит как хуже. И так пробовал, и этак… Если б дело было только в нем, это не было бы проблемой. Дело в ней. Я боюсь ее обидеть… Остается только ждать. Сейчас я только мешаюсь под ногами, а уйти не хватает сил, вот и жду… Неизвестно чего. Самое смешное, что с ним творится то же самое. Он, как теленок, смотрит на нее, она над ним насмехается, унижает, а он не уходит. Так как два дурака и сидим рядком. Ситуация совершенно абсурдная. Иногда мне кажется, что она специально делает это, за что-то мстя всем мужчинам сразу… Сознательно или подсознательно — не знаю, но то, что это для нее нормальная ситуация, я представить себе не могу. Изучал, изучал психологию, а к себе применить не в силах. Не могу понять, не могу разобраться… Точнее, понять могу, принять — не в силах.

— Правильно говорят: «Нет мудрецу пользы в его мудрости, если он сам себе помочь не в силах»… А его-то за что унижает?

— Та же история, что и со мной. Денег нет, перспектив нет, а удосужился влюбиться в красивую женщину. Но ему все же легче: он, что называется, «в ее вкусе». А мне объясняет, что уважает и ценит… как друга, но не более. У меня впереди армия, а ему еще год до призыва. Но и ему «правдиво» обещано, что перспектив у него ноль. Впрочем, мы сами виноваты. После таких откровений следует уходить… Но где взять силы уйти?

— О-хо-хо, — вздохнул Генка. — Ничего ты без меня не можешь. С женщинами надо по-другому. Их не надо понимать. За них надо решать. Слушать их, соглашаться и делать по-своему.

— Вот этого она и не любит.

— Ерунда! — категорично заявил Генка. — Нет женщины, которая не уважает силу.

— Это мазохистки, — отрешенно отозвался Андрей. — Такие женщины мне не нравятся… И хватит об этом…

— Как хочешь, — обиделся Еременко. — Но помяни мои слова: когда ты вернешься победителем с этих соревнований, она будет смотреть на тебя совсем иначе.

— Твои слова да Богу в уши, — вздохнул Туманов, — Хочется в это верить, но… Знаю, что это не так… Проклятье! Почему я чувствую себя таким идиотом?! Ведь знаю, как и что надо делать, а поступаю так, как хочет она… Хотя и она этого не хочет, ожидая иного… Логика и эмоции, эмоции и логика… А хочется любить всей грудью, вопреки логике и рассудку. Помнишь, как у Александра Вепря: «И звезды становятся ближе, когда в первый раз ты влюблен, и кажется, этой звездою навеки ты покорен. То ярче они, то гаснут, сердце заставив кричать… И хочется снова и снова имя ее повторять. И звезды становятся ближе, и уж не так холодны, как раньше, когда светили, из лихолетья тьмы. В любимых глазах отражаясь, несут они призрачный свет, и в глубине их теряясь, меняют свой прежний цвет…».