Страница 60 из 74
— Я пойду, не буду мешаться, — сказал он, поднимаясь и отряхивая пепел со штанов. — Так что если хотите, можете секретничать сколько душе угодно.
Но Тассадар поднял руку и преградил мужчине путь.
«Джеймс Рейнор наш союзник», — обратился верховный тамплиер к умудренному годами протоссу. — «И наш… друг».
Джим мог поклясться, что будь у протоссов рты и лёгкие, Тассадар бы сделал глубокий вдох, прежде чем сказать последнее слово. Это слово несло в себе многое. Причём не только для протоссов — услышав его, Рейнор потерял дар речи. Его глаза увлажнились. Частичка его смеялась над столь синтементальной реакцией, но другая, куда большая часть — все поняла. Протоссы не просто читали эмоции и мысли друг друга, они проецировали их, а потому утверждение Тассадара несло в себе всю сущность его размышлений и чувств.
Джим понимал, что это признание особого толка. Тассадар сказал, что они не просто товарищи по оружию — что и так подразумевалось из слова "союзник". Назвав же его "другом", Тассадар признал, что связь между ними куда глубже, эта связь несла в себе общие понятия чести и требовала определенной и обоюдной ответственности. Он подумал, что ближайшим аналогом такого признания, пожалуй, стало бы кровное побратимство, когда люди обязываются поддерживать друг друга так, как если бы они принадлежали к одной семье. Это была ошеломляющая честь, и он никак не ожидал чего-то подобного от высокого и молчаливого пришельца-воина.
— Спасибо, — сказал Джим Тассадару, зная, что одного слова будет достаточно, чтобы тамплиер почувствовал всю благодарность, которую он сейчас испытывал. Мужчина посмотрел протоссу в глаза, и понял, что был прав. Джим перевел взгляд на Зератула, который выглядел одновременно и смеющимся и озадаченным. — Но мне не хочется вам мешать.
«Ты не помешаешь», — уверил его Тассадар. — «Тебе всегда рады».
Он опустил руку, показывая, что Рейнор волен уйти, если таков будет его выбор, и в итоге они оба повернулись к темному тамплиеру.
Твоя очередь.
Эта мысль просто не могла не возникнуть в голове Джима.
Возможно, Прелат услышал его мысль. Или, может, просто пришел к выводу, что соратники ждут его решения, по столь щекотливому вопросу. Старый протосс выждал еще мгновение — вероятней всего для пущего эффекта, после чего слегка кивнул.
«Твой взгляд глубок», — похвалил он Тассадара. — «Ты видишь душу, и признаешь родство, несмотря на несхожесть формы. Впечатляет».
Что-то в его тоне напомнило ревность, и Джима внезапно озарило. Со всей его мудростью, ученостью и дипломатичностью, со всеми его разговорами об открытом разуме, Зератул имел весьма четкий набор представлений о некоторых вещах. И Тассадар только что продемонстрировал, что способен выйти за рамки того, чему его учили, и мыслить нестандартно. Это был редкий талант, и один из тех, которыми Прелат не обладал.
«Многое из того, чему я тебя научу, может быть постигнуто лишь через слияние мыслей», — продолжил Зератул. — «И посему, наш товарищ, — он кивнул на Рейнора, — не сможет присоединиться. Однако я поделюсь всем, чем смогу, дабы он мог лучше узнать нас и наш путь».
Зератул вновь кивнул, но на этот раз глубже, словно поклонился террану.
«Возможно, через это ты откроешь для себя истинную суть протоссов, и примешь нас не как чужаков».
«И, возможно, — добавил Тассадар, — твоя точка зрения, не скованная нашими обычаями, будет полезна для всех нас».
Рейнор задумался об этом, но лишь на секунду.
С одной стороны, это могло быть довольно-таки тоскливо, особенно когда два протосса "сольют мысли", как выразился Зератул. С другой стороны, многое из того, что он знал о протоссах, было довольно любопытным, и только что ему предоставили шанс узнать то, чего еще не знал ни один не-протосс. Что-то такое, о чем, возможно, даже не знают и некоторые протоссы.
Но решающим фактором стало то, что Тассадар назвал его "другом".
Джим вдруг осознал, что этот момент — один из важнейших в его жизни. Его можно было поставить в один ряд с днем, когда он покинул дом, с днем, когда он спас жизнь Майклу Либерти, с днем, когда он ушел от Арктура Менгска. Тамплиер пригласил его принять участие в чем-то чрезвычайно важном, и отказ значил бы неуважение к узам только что достигнутого единения.
Придя к такому выводу, Джим успокоился, сел обратно на камень, и кивнул.
— Не знаю, будет ли с меня какой толк, — признался он, — но все равно спасибо.
Вопрос был урегулирован. Уже позже, вечером — потому как не в правилах старого протосса было что-то предпринимать без нагнетающих чувство значимости пауз — Зератул начал их обучение.
Как и предупреждал темный тамплиер, Джим просто физически не успевал уследить за всем. Часто два протосса сливали разумы воедино, чтобы Прелат смог показать что-то напрямую. Они пытались включить Рейнора в свою связь, но тот не уловил ничего, кроме нескольких странных образов и звуков, а в итоге у него разболелась голова.
«Ваша психика не предназначена для подобных манипуляций», — чуть позже отметил Прелат, с нотками извинений в голосе, — «и связь работает лучше, если связаны только два разума, даже среди протоссов».
Так что большую часть времени Джим просто сидел между двумя «статуями», или слонялся неподалеку, пока темный и светлый тамплиер обменивались информацией.
Порой, бывало, Зератул рассказывал друзьям об истории и теологии протоссов, и Рейнор слушал вместе с Тассадаром, хотя он и не мог уловить всех тонкостей. Он узнал о зел-нага, тех, кто принимал участие в становлении расы протоссов тысячи лет назад и которых они обвинили в своих бедах. Он узнал о кровавых междоусобицах, что раздирали расу Перворожденных на части, и о мистике, известном как Кхас, который вновь объединил народ и создал учение Кхала — «Пути Восхождения». Именно Кхала, с ее жестким сводом законов, определила жизнь современного общества протоссов. Но были и такие протоссы, что отказались подчиниться этой доктрине, и вследствие чего были изгнаны из родного мира. Именно они и стали темными тамплиерами.
«Силы, которые мы культивируем, подарены нам самими зел-нага», — объяснял Тассадару Зератул, — «и они впитаны в саму основу нашего существа. Однако в твоем случае они профильтрованы Кхалой, которая ограничивает их узким каналом, под бдительным оком старших поколений. Но наша истинная сила простирается далеко за пределы этих рамок».
«Однако без этих ограничений мы потеряем всякий контроль», — возразил Тассадар. — «Так уже случалось, когда Адун не справился со своими обязанностями и позволил кланам дать волю силам, которые едва не уничтожили наш мир».
Волна потрясения и застарелой боли поднялись в душе Зератула, заставив Рейнора вздрогнуть.
«Да, я знаю об этом, — признался Тассадар, — Слухи все еще бродят, и когда мы достигаем в своем восхождении сана тамплиеров, нам объясняют, в чем разница между правдой и ложью».
«Объясняют, да», — согласился Зератул. — «Но не полностью. Вам дается не полная правда, а лишь версия, которую Конклав признал официальной столетия назад».
Старый протосс отвернулся, не в силах больше говорить. Джим понял, что уроки на сегодня закончены.
Прошло целых три дня, прежде чем они снова вернулись к истории протоссов. На следующий день после первого урока зерги обнаружили замаскированную стоянку союзников, поэтому пришлось на время забыть об обучении и отбивать атаку кровожадных тварей. Еще день ушел на сворачивание лагеря, сбрасывания с хвоста преследователей, и поиска новой, подходящей для укрытия долины. Для людей процесс передислокации был достаточно трудоемким, но протоссы помогали рейдерам паковать палатки и оборудование, так что время на сборы удалось сократить до двадцати минут. С каждой схваткой и каждым новым лагерем взаимопонимание между расами только крепло. Как, впрочем, крепли взаимоотношения между двумя группировками протоссов.
Джим был уверен, что их «лидерские посиделки» всецело способствуют этим процессам.