Страница 175 из 187
Западный человек подверг себя опасности потерять свою душу из-за концентрации на сенсационно успешном стремлении повысить уровень своего материального благосостояния. Если ему суждено найти спасение, то он найдет его только в том, что будет делиться результатами своих материальных достижений с менее материально успешным большинством человеческого рода. Регулирующему рождаемость инженеру-агностику придется столь же многому научиться у невоздержанного и суеверного крестьянина, сколь и крестьянину — у инженера. Какую роль будет суждено сыграть историческим высшим религиям мира в просвещении обеих сторон и в достижении между ними взаимопонимания, остается вопросом, на который пока нельзя ответить.
5. Жили счастливо с тех пор?
Если бы мы могли представить мировое сообщество, в котором человечество впервые избавилось бы от войны и классовой борьбы и продолжало решать проблему перенаселенности, то мы могли бы предположить, что следующей проблемой, с которой столкнется человечество, будет роль досуга в жизни механизированного общества.
Досуг всегда играл роль первоочередной важности в истории, ибо если необходимость была матерью цивилизации, то досуг был ее кормилицей. Одной из отличительных черт цивилизации была та скорость, с какой этот новый образ жизни раскрывал свои потенциальные возможности. И этот толчок был сообщен цивилизациям меньшинством из меньшинств — немногими целеустремленными людьми среди привилегированного класса, чьей привилегией было обладание досугом. Все великие достижения человека в области искусств и наук были плодами выгодно использованного досуга этого творческого меньшинства. Однако промышленная революция нарушила — и сделала это несколькими различными путями — прежнее отношение между досугом и жизнью.
Наиболее значительной из этих перемен была психологическая. Механизация нарушила существовавшую в сознании промышленного рабочего напряженность между его восприятием своей работы и восприятием своего досуга, от которого в доиндустриальную эпоху ни крестьянское большинство, ни привилегированное меньшинство не зависели. В аграрном обществе цикл времен года, который являлся земледельческим календарем, устанавливал также и для праздного меньшинства распределение времени между приемами при дворе и войной или между заседаниями в парламенте и охотой и рыбной ловлей. Крестьяне и их правители воспринимали работу и досуг как должное, как перемежающиеся фазы ритма Инь-и-Ян, отбиваемого постоянно повторяющимися циклами дня и ночи, лета и зимы. Каждая фаза была освобождением от другой. Однако эти доиндустриальные взаимозависимость и равенство работы и досуга были выведены из строя, когда рабочий превратился в оператора машин, которые могли продолжать работу день и ночь круглый год. Постоянная промышленная война, которую рабочий теперь оказался вынужденным вести, чтобы помешать машинам и их хозяевам загнать себя до смерти, пропитала его сознание враждебностью к тяжелому труду, который его крестьянские предки воспринимали как нечто само собой разумеющееся. Это новое отношение к работе привело его к новому отношению к досугу, поскольку если работа по своей сути есть зло, то в таком случае досуг должен обладать абсолютной ценностью сам по себе.
Реакция человеческой природы против рутины фабрики и офиса к середине XX в. зашла уже так далеко, что свобода от чрезмерного гнета работы стала цениться больше, чем вознаграждение, которое рабочий мог бы получить, работая без выходных. Однако в то же время необузданное до сих пор развитие технологии сыграло мрачную шутку со своими человеческими жертвами. Когда им уже не угрожала работа до полусмерти, им стало угрожать сокращение по причине «безработицы». Таким образом, профсоюзная ограничительная практика, которая была задумана как форма организованной неспособности затормозить смертельную гонку машины, стала служить дальнейшей цели рабочих экономить остаток занятости, который в целом явно вырывали из человеческих рук[751]. Можно было бы предсказать наступление «земного возвращенного рая», где режим «полной занятости» был бы также режимом, при котором рабочее время, затраченное каждым индивидом, занимало бы такую малую часть его дня, что он обладал бы досугом, почти равным досугу давно угасшего привилегированного класса «праздных богачей», к которому его предки привыкли относиться неодобрительно. В подобных обстоятельствах использование досуга явно стало бы важнее, чем было когда-либо прежде.
Как человечество будет использовать этот будущий универсальный досуг? Этот волнующий вопрос был поднят сэром Альфредом Эвингом[752] в президентском обращении к Британской ассоциации 31 августа 1932 г.
«Некоторые могут предвидеть отдаленную Утопию, в которой будет совершенное регулирование труда и плодов труда, справедливое распределение занятости, заработной платы и всех предметов потребления, которые произведены машинами. Но даже в этих условиях будет оставаться нерешенным вопрос: как человеку проводить свой досуг, который он завоевал, переложив почти всю свою ношу на неутомимого механического раба? Смеет ли он надеяться на такое же духовное улучшение, которое сделает его способным использовать свой досуг разумно? Дай Бог, чтобы он стремился и достиг этого! Только ища он найдет. Я не могу думать, что человечество обречено на истощение и прекращение развития того, что является одной из его самых больших дарованных Богом способностей — творческой изобретательности инженера».
Pax Romana (римский мир) был очень далек от того будущего, которое мы предугадываем теперь в отношении досуга, который он обеспечивал для человеческого существования. Однако несмотря даже на это, автор трактата «О возвышенном стиле», писавший в неопределенное время расцвета Римской империи, чувствовал, что ослабление напряжения, вызванное установлением эллинского универсального государства, привело к ухудшению человеческих качеств.
«Одним из бедствий духовной жизни людей, рожденных в нынешнем поколении, является низкое духовное напряжение, в котором лишь немногие среди нас избранные души проводят свои дни. В нашей работе, равно как и в нашем отдыхе, единственной нашей целью является популярность и наслаждение. Мы не заботимся о завоевании того подлинного духовного сокровища, которое заключалось бы в ободрении человека на его дело и в завоевании признания, которого тот действительно был бы достоин».
Эти выводы эллинского критика были поддержаны в начале Нового времени западной истории одним из первооткрывателей современного научного духа. Следующий отрывок взят из сочинения «Успехи и развитие знания [божественного и человеческого]», опубликованного Фрэнсисом Бэконом в 1605 г.
«Как было хорошо замечено, когда добродетели растут, процветают военные искусства, когда добродетели находятся в статичном состоянии, процветают свободные искусства, а когда добродетели в упадке — чувственные. Так, я подозреваю, что этот век мира — где-то внизу колеса. С чувственными искусствами я соединяю шутливые обычаи, ибо введение в заблуждение чувств является одним из чувственных удовольствий».
«Шутливые обычаи» обеспечили бы добрую часть использования досуга в век телевидения и радио. Повышение рабочего класса до материального уровня среднего класса явно сопровождалось в духовном плане пролетаризацией жизни большей части среднего класса.
Гости на пиру у Цирцеи вскоре оказались в ее свинарнике[753]. Открытым оставался вопрос: останутся ли они там на неограниченное время? Неужели это судьба, которая ожидает человеческий род? Неужели действительно человеческий род удовольствуется тем, что будет «жить счастливо с тех пор» в «прекрасном новом мире»[754], в котором единственной сменой однообразия безвкусного досуга будет однообразие механической работы? Подобный прогноз, несомненно, не учитывал бы творческое меньшинство, которое во все века истории было солью земли. Мрачный диагноз автора позднеэллинистического трактата «О возвышенном стиле» упустил из виду наиболее важный элемент в современной ему ситуации. Он, по-видимому, ничего не знал о христианских мучениках.
751
Идея о том, что когда-то машины «станут взрослыми» и освободят своих человеческих помощников, была развита в книге Сэмюэля Батлера «Едгин», опубликованной в 1870 г. (Прим. А. Дж. Тойнби).
752
Эвинг Альфред, сэр (1855-1935) — английский физик, открывший явление гистерезиса и давший ему название.
753
Имеется в виду древнегреческий миф о волшебнице Цирцее (Кирке), жившей на острове Эея и превратившей спутников Одиссея в свиней. Однако Одиссей заставил Цирцею снять колдовство.
754
Аллюзия на роман-антиутопию О. Хаксли «Прекрасный новый мир» (1932) о стандартизованном технократическом обществе.