Дверь обратно

Естественно, руку поднял Анебос. И как он с такими познаниями долину Нила в маковое поле не превратил?

— Так аккурат, на Трибогов День[47] и цветет.

— Правильно, и какой это у нас месяц?

— Травень.[48]

— Ну вот, значит, и вызываем братца Травеня. — Он огладил длинную седую бороду и нараспев начал: — «Месяц Травень, приди, сердцем и зенитом весны предкам своим помоги». Кто-нибудь знает вызывальный знак Травеня?

На этот раз все молчали. Тогда дед Всевед, переложив палку в другую руку, свободной начертал в воздухе что-то очень похожее на цветок о четырех лепестках, которые малюют маленькие дети, а потом распылил пригоршню земли по ветру.

Минут пять ничего не происходило, а затем воздух заколебался, и из него соткался огромный призрачный силуэт молодого мужчины, заслонивший собой почти половину неба. Одеяние его очень походило на всеведовское: оно тоже состояло из сплетенных трав, но только сплошь пронизанных расцветающими бутонами цветов. На голове гнездился мохнатый венок все из тех же первоцветов.

— Звал меня, старче?

— Здрав буде, братец Травень, — поклонился в пол дед Всевед.

— И ты не хворай, уважаемый кузельник, — поклонился в ответ месяц.

— Просьба у меня к тебе, — старик оперся о палку, — необходимо твое влияние на это поле.

— На это? — Травень обвел взглядом маленькую делянку. — А цель какова?

— Да вот молодых поучить, да ишшо Яга Ягинишна маков цвет заказывала.

— Да будет так, — тряхнул головой месяц и пропал.

И тут же, как по мановению пресловутой волшебной палочки, из невзрачных травяных кочек полезли на свет божий стебельки нарождающихся цветов, а еще минут через двадцать вся делянка уже была усеяна нежно пламенеющими маками.

Оказывается, все это время я стояла с открытым ртом. Так, значит, сказка «Двенадцать месяцев» и не сказка вовсе, а научно-исторический доклад просто… Дела!

Когда урок закончился, небо ясно намекало, что дело близится к вечеру. Я до сих пор так и не могла понять, сколько же длятся здесь занятия. По ощущениям, на каждый урок отводилось часа два, не больше. Но по факту получалось, что гораздо дольше. Зато знания прочно сидели в уме, нанизываясь, как бусины на леску!

По пути к своему теремку я раздумывала: вот интересно, если бы я этого Травеня вызвала к лесной затерянной избушке, он бы мог возле нее конец мая — начало июня создать? Или это только к полям относится?

На спальной поляне Чадолюба гордо продемонстрировала новые умения малыша — буквы «глаголи», «добро» и «есть», а также знаки ,  и  соответственно. А еще она научила его танцу, который назвала почему-то «боевым». Желая тут же мне это показать, она, звонко прихлопывая в ладоши, затянула веселую песню, а Славик, как маленький озорной котенок, стал подпрыгивать, кувыркаться и идти вприсядку по широкому кругу. Получалось у него необычайно потешно. Но вот в самом танце ничего боевого я не усмотрела. Обыкновенная «присядка», которую бацают и сейчас русско-народные коллективы.

— А почему ты боевым-то его назвала? — утирая слезы умиления, спросила я.

— Потому что исстари так бойцов и обучают, — гордо поглядывая на раскрасневшегося Славика, сказала она.

Я недоуменно приподняла брови.

— Ну вот смотри, у боя вприсядку несколько уровней, — она махнула широким рукавом, и в воздухе ожили картинки, чем-то напоминающие мультфильм. Малыш радостно захлопал в ладоши. — Кувырки — это если воин потерял коня, и надо уйти от столкновения с ворогом или просто приземлиться удачно. — Нарисованные человечки показали, как бы это могло быть. — Гуськом или ползунком можно проползти под брюхом вражеского коня, чтобы подрезать жилки или паховину. Коленцем — подставить подножку или подсечь, опять же, коня или человека, ну а прыжками и колесами сшибить с большей силой противника. Потому в танце «присядке» много внимания уделяется именно ногам. Всякие махи и подпрыгивания в том числе.

Все это наглядно демонстрировал волшебный мультфильм.

— Да и в кулачном бою, где большая свара, без присядки настоящему бойцу не обойтись. — Чадолюба опять махнула рукавом, и видение пропало. — Завтра приходить?

Я кивнула головой, со стыдом раздумывая, сколько же людей в моем времени знает, что танец «вприсядку» — это не скоморошьи потешки, а отточенная система национального боя?

Я потащила Славика, который все еще пытался позадорнее скакнуть, к столу. Большинство наших уже уплетало там за обе щеки.

Анебос приветственно махнул нам рукой, показывая на свободное место рядом с собой. Что-то верной Свиксы при нем не наблюдалось…

— Где это твоя подружка? — буркнула я, стараясь подсадить разошедшегося не на шутку малыша повыше.

— А она дополнительный урок Логики и Загадкостроения взяла.

Ну взяла и взяла, и фиг с ней. Я заказала нам пельменей и начала жевать, рассматривая окружающих.

— А пойдемте сегодня в бестиарий? — неожиданно предложил псеглавец. — И Славику интересно будет.

— А это еще что такое? — Пельмень соскользнул с ложки и шмякнулся на то место, где у приличных барышень грудь находится.

— А где всякие неведомые звери и существа представлены. — Анебос старательно отводил взгляд, всем видом показывая, что ничего не заметил.

— Зоопарк, что ли? — Блин, пятно все-таки осталось.

— Я не знаю, что значит зоопарк, а в бестиарии странные создания собраны.

Твою ж мать, я еле-еле удержала язык на привязи, чтобы не сообщить пареньку, что для меня половина класса, включая его самого, странные создания! Но, поскольку Атей сегодня о своем существовании никак не намекал, а самой отсвечивать у него, выслушивая бредовые обвинения, мне не хотелось, я царственным наклоном головы выразила согласие.

Уже когда мы шли по Роще Предков, я спросила, не знает ли он какого-нибудь хорошего знахаря.

— Зачем тебе?

— Да Славика показать, это ведь ненормально, что ребенок так долго не разговаривает!

— Двое суток? — Он удивленно покосился на меня. Черт, я и забыла, что время, проведенное нами в лесу, здесь никем не замечено. — Незачем его показывать, он может говорить, просто сам не хочет.

— А ты откуда знаешь, что может говорить?

— Так ты сама посмотри, у него с речевым аппаратом все нормально. — И, как будто и правда дал добрый совет, удовлетворенно пошел дальше, таща Славика на плечах.

Я, конечно, закатила глаза, но он этого не увидел. Пришлось догонять их и пристраиваться рядом. Всю дорогу я раздумывала, спрашивать про божественное будущее, ожидающее его, или нет. Потом решила, что много чести, и просто пошла рядом, тяготясь молчанием. Анебосу же на тишину между нами было вроде как плевать. Он бодро шагал, крутя песьей башкой, и, судя по всему, наслаждался теплым летним вечерочком.

До этого самого бестиария мы добрались уже впотьмах, так как находился он у самого моря. Анебос взял меня за руку и повел ко входу в пещеру.

— Бестиарий там? — Бродить по подземельям в ночи, разглядывая зверушек, хотелось все меньше и меньше. Притом за последнее время я насмотрелась столько чудес, что вкус к необычному слегка притупился.

Вот только довольная мордаха Славика примеряла меня с действительностью. Мы, согнувшись, вошли через низкое отверстие в абсолютно пустую пещеру. Никаких ходов-выходов из нее больше не было. Песья башка радостно улыбался, поглядывая на меня. Мне стало вдруг как-то не по себе. Вспомнилась отчего-то сказка про Красную Шапочку и серого волка…

— Ну ты готова? — Как-то особенно угрожающе зависнув надо мной, спросил Анебос.

Йух его знает, какую готовность он имеет в виду! На всякий случай я согласно кивнула, подтягивая все же Славика себе за спину. И тут же мне в нос шибануло мерзким духом разложившейся плоти. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, морда Анебоса кардинально изменилась. Она увеличилась раз, наверно, в пять и обросла какими-то бело-рыжими кудлями. Именно из его раскрытой пасти и смердело свежесожранным трупом. Я заорала и отпрянула. И только сейчас увидела, что нахожусь уже не в пещере, а на берегу озерца, в которое на бешеной скорости обрушиваются струи водопада. Брызги, образующиеся при этом, тут же намочили мне лицо и одежду. Руки у меня, в прямом смысле, опустились. Да сколько ж это может продолжаться? Только выбрались из проклятого леса, как нелегкая занесла меня сюда! Кудлатая собачья башка отвернулась от нас, и я увидела, что прицеплена она теперь не к человеческому туловищу, а к змеиному. Что характерно, тоже бело-рыжему. Тварь по-собачьи встряхнулась и нырнула в озерцо, с тихим шорохом войдя в воду.