Господня Истина Святых Апостолов

Антипе немного стало лучше. “Наверное, мне при­дется идти к следователю и просить его, чтобы он отпустил меня в Рим, и я его там буду ждать, а власти пускай делают со мной, что хотят, моих сил больше нет терпеть все это”. — “Антипа, ну как ты?” — “Понтий, ты?” — “Как видишь, мне намного лучше”. — “Ну, слава Богу, а то мы с Клавдией испугались за тебя. У тебя был такой вид. Следователь тебя не навещал?”

— “Нет, Понтий, я сам собираюсь к нему”. — “Зна­чит, Антипа, ты еще болен, раз сам хочешь идти и нему”. — “Нет, Понтий, всему свое время, и мое время пришло ко мне и обнимает меня. Лучше будет, когда со мною будут рядом Соломия и Иродиада”. — “Что ж, если ты решился, значит, ты еще сильный человек и когда ты пойдешь к нему?” — “Я точно еще не решил, но скоро”. — “Антипа, я думаю, что все будет хорошо”. — “Я тоже на это надеюсь, Понтий”. — “Тогда отдыхай и набирайся сил, ведь путь в Рим не из лег­ких. И все же, когда решишь идти к следователю, сообщи мне, я поеду вместе с тобой”.

Дождь не прекращался. “Даврий, ну что, идем?” — “Корнилий, идем, мне хочется посмотреть на этих лю­дей. Можно сказать, что моя жизнь была у них в руках и в те минуты они ею распоряжались. Мне хочется увидеть их глаза, именно глаза, что они мне скажут. Если в них я увижу слабость и страх, то я им ничего не сделаю, но ежели они будут светиться яростью и злом, то они будут казнены и казнены будут показательно. Я вот думаю: “Иисус учит одному, люди же творят другое, что же ими руководит?” — “Даврий, знаешь, на мой взгляд, всеми нами руководят деньги”. — “Корнилий, я понимаю, и все же как сопоставить все божественное и поступки чисто человеческие?” — “Даврий, пока ты пой­мешь, Рим в огне сгорит и ты правильного ответа для себя так и не найдешь, поэтому и был — есть Иисус, дабы нас всех, твердолобых, изменить в сторону боже­ства, а не разврата и насилия”. — “Корнилий, я смотрю на тебя как на философа, судя по всему, не зря я тебя называю Соломоном. Так, давайте идти, но нам нужен еще свидетель, а из этого следует, что мы должны взять с собой и Осию. Думаю, что он может опознать их”. — “Конечно, возьмем и его”.

Вместе с Осией они двигались к дому, где не­сколько дней назад была рождена темная мысль, кото­рая повлияла на жизнь Даврия. “Что-то, Корнилий, у меня на душе, скверно, меня даже тошнит”. — “А ты случайно не заболел?” — “Да вроде бы нет”. — “Дав­рий, я имею в виду от любви к той, в белом одеянии”.

— “Ну зачем ты так?” — “Да я и сам не знаю, но сейчас все возможно”. — “Что ты, Корнилий, имеешь в виду?” — “Да так, ничего”. — Ну, ты и ехидна, у тебя яд сильней, чем у всех змей вместе взятых”. — “Это, Даврий, тебе только так кажется. Осия, Артема, стойте, нужно вернуться. Меня судья заговорил, так что извините. Здесь они и живут, Даврий”. — “Что?”

— “Вместе зайдем?” — “Нет, Корнилий”. — “Осия, ты не боишься?” — “Я и сам не знаю”. — “Но бо­ишься ты или нет, тебе нужно первому войти в дом”.

— “Раз нужно, тогда я понял”.

— “Здесь есть кто?” — “Да”. — “Можно у вас немного переждать дождь? А то вовсе измок”. — “Конечно, присаживайся”. — “Да, понимаешь, я не один”. — “Ну пусть тогда и они входят”. Корнилий, Даврий, Артема зашли в дом. “О, Господи, Корнилий, какой здесь запах стоит, я здесь долго не выдержу”.

— “Присаживайтесь. Я хозяин дома, звать меня Сте­фан”. — “А это кто лежит?” — “Мой меньший брат, Уза”. — “Почему он не встает?” — “Его собака сильно покусала и вот сейчас рана гниет и не заживает.

— “Так вот почему здесь такой запах стоит. И давно ли она его покусала?” — “Да нет”.

Осия подошел к Стефану. “Стефан, посмотри на меня, не похож ли я на ту собаку? И вот на того чело­века посмотри, — Осия указал на Даврия. Стефан все понял. Он заплакал и стал на колени. “Теперь мне все понятно, вы нас нашли и думаю, что судить будете прямо здесь”. Даврий подошел к Стефану. “Встань и посмотри мне в глаза и ответь мне, за что вы хотели меня убить?” — “Да разве мы хотели вас уби­вать, мы - то как раз и не хотели”. — “Если не секрет, кто же желал моей смерти?” — “Один из священни­ков пришел к нам и предложил четыре серебряных за вашу жизнь”. — “И вы согласились?” — “А что ос­тавалось делать, есть-то хочется”. — “А кто с вами еще был?” — “Друзья моего брата”. — “Стефан, ты сможешь узнать того священника?” — “Не знаю, но он сказал нам, что он из Иерихона. Но я его недавно видел у здания, где заседает синедрион”.

— “Корнилий, мне давно было ясно, идемте отсю­да”. — “А нас с братом вы заберете?” Даврий внима­тельно посмотрел на Стефана. “Зачем вы мне нужны, вот на тебе деньги, пригласи кого-либо из знахарей, пусть поможет брату твоему. Артема, Осия, идемте, нам здесь делать нечего”. — “Даврий, а если они еще…”

— “Нет, Корнилий, ты видел его глаза”. — “Я же не пророк”. — “Но ведь, Корнилий, ты же был прав, когда сказал, что на все плохие поступки человека тол­кают только деньги, в чем ты оказался и прав”. — “Даврий, улыбнись, смотри, солнце начинает пробиваться из-за туч, а с ним вернется и твое настроение”. — “Осия, ты идешь с нами?” — “Нет, Даврий, меня ждут в другом месте”. — “Разве ты уже стал кому-то нужен?” — “Да”. — “Если не секрет, кому?” — Осия покраснел. “Что ж, с тобой все понятно. Спасибо тебе, и иди туда, где тебя ждут”.

— “Даврий, а почему ты пожалел, можно сказать, своих убийц?” — “Понимаешь, Корнилий, я предста­витель закона, а не грубый воин, как ты, и в людях что-то понимаю”. — “А я разве не понимаю?” — “То ведомо лишь тебе, Корнилий, ты мне говорил об Ироде, так что с ним?” — “Он болен”. — “Да. Так, может, посетим его дворец?” — “Мне все равно, если хочешь, идем”. — “Нет, лучше будет, когда я их приглашу к себе, а то он может решить, что я боюсь его. (Не знал тогда Даврий, что очень скоро Антипа Ирод навсегда уйдет из жизни вместе с Иродиадой и Соломией. Судь­ба семьи Ирода тоже была предначертана силами спра­ведливости).

“Наставник, наставник!” — “Сейчас, Петр. Петр, Андрей, присаживайтесь. Как ваши дела? Петр, что ты молчишь?” — “Наставник, да что можно сказать, вот уже скоро как сорок дней…” — “Говори по сути”. — “Иисус, мы чувствуем, что начинается не духовная, а физическая борьба между нами и священниками и мы ее уже ощуща­ем на себе. Вчера неизвестные люди избили меня с Андреем, да и Матфея тоже, он не смог прийти, лежит дома. Только, Наставник, пойми нас правильно, мы не жа­ловаться пришли и помощи просить, мы хотим, чтобы Ты все знал”. — “Петр, не отчаивайтесь, я все понимаю. Гонения вас будут преследовать и в них вы почувствуете свое унижение пред нечестивыми. Я бы смог наказать их огнем небесным, но не могу. Нужно, чтобы они все испы­тали такие же трудности на себе. Лишь тогда они поймут, что ошибались в себе и в своих деяниях”. — “Наставник, скажи нам. что нас ждет впереди?” — “Петр, с увереннос­тью смогу сказать — очень много работы. Андрей будет путешествовать по Земле. Вместе будете нести в своих душах Веру нашу. Трудности и опасности будут преследо­вать вас везде. Готовы ли вы к испытаниям?” — “Настав­ник, видим Тебя живым и снова среди нас, поэтому мы готовы на все”. — “Хорошо, об остальном не спрашивайте Меня. Тебе, Андрей, скажу, что предстоит тебе увидеть земли, дотоле раньше не виденные, и по твоему сказу, в тех местах, где ты побываешь, там будут строить Храмы в честь Божью и вашу, на больших холмах они будут стоять с золотыми куполами. И все люди будут говорить, что по велению Андрея Первозванного воздвигнут сей Храм”.

Андрей улыбнулся. “Учитель, а почему — Перво­званный?” — “А разве вы не помните, кто одним из первых стал Моим Учеником?” — “Да-да, Наставник, это я и Петр”. — “Так вот, Андрей, с сегодняшнего дня ты есть Святой Апостол Андрей Первозванный, и гордись, ибо вас с Петром будут почитать везде, и пра­ведными церквами вы будете воспеты, воспеты, доколе будет жизнь на Земле. А жизнь — вечна. Петр!” — “Наставник, я догадался и все сделаю”. — “Мне очень скоро придется вознестись в Царствие Отца Моего, собери всех Учеников и будьте все время рядом со Мной”. — “Хорошо, Учитель. Только за Иоанном Зеведеевым нужно отправиться сейчас в Ефесь, он находится там”. — “Петр, он все знает и будет здесь в назначенный день”. — “Учитель, а не страшно ли Тебе оставлять здесь нас одних?” Иисус улыбнулся. “Андрей, вы же ведь уже взрослые люди”. — “Да мы понимаем, но чувства делают свое и им не прикажешь”.