Господня Истина Святых Апостолов

— “Понтий, дорогой, ты уже вернулся?” — “Клав­дия, что-то случилось?” — “Нет”. — “А я считаю, что что-то случилось”. — “С чего ты взял?” — “Ты так говоришь со мной, давно я не слышал от тебя таких слов”. — “Пока тебя не было, я все взвесила и обду­мала, и у меня пробудилось чувство жалости к тебе”.

— “Так ты из-за жалости со мной так говоришь?” — “Понтий, понимай, как хочешь, и когда все поймешь, то ты изменишь свое отношение ко мне”. — “Что ж, Клавдия, будем надеяться на лучшее, а сейчас идем отдыхать, устал я от всего”. — “Хорошо, идем”. — “Только завтра подними меня пораньше”. — “Пон­тий, может, завтра ты возьмешь меня с собой?” — “Нет-нет, Клавдия, ни в коем случае”. — Ему стало стыдно, и Понтий покраснел. — “Что с тобой?” — “Да нет, ничего, просто вспомнил сегодняшний разговор со сле­дователем. Идем быстрее отдыхать, а то я чувствую, что мы сейчас снова рассоримся”. — “Я почему-то не понимаю тебя”. — “Ладно, Клавдия, давай лучше по­молчим”. — “Ну раз ты так хочешь, давай помолчим”.

Антипу одолевали черные мысли, он как никогда чувствовал себя одиноким. Мысли приходили одна за другой. В холодном поту он мучился всю ночь, в чем-то завидовал Пилату, после ругал его. Ему грезилось все страшное, и он кричал. Лишь только под утро он успокоился и уснул, но не надолго.

— “Мать Мария”. — “Я вас слушаю, Даврий”.

— “Мне уже пора возвращаться, и чувствую, что я не дождусь Иисуса, и я вас попрошу по возможности, пусть Иисус посетит меня, мне намного легче будет не только работать, но и жить. Мне было приятно познакомить­ся с вами, и я породнился с Вашим семейством. Кор­нилий, вы идете со мной?” — “Да, Даврий, сейчас пой­дем”. — “Иосиф!” — “Нет, я, пожалуй, останусь здесь и завтра навещу вас”. — “Хорошо, я вас буду ждать”.

Наступал вечер. Они шли не спеша. “Знаешь, Корнилий, я убедился в честности каждого Ученика”.

— “Даврий, но здесь не должно быть сомнений”. — “Это для тебя, Корнилий. Я же должен все проверить, характер у меня такой. Какой все-таки трудный день был для меня, смерть была рядом, а вот Бога мне не довелось увидеть. Корнилий, посмотри на звезды, как ты думаешь, почему они светятся?” — “О, Даврий, если бы я знал, то и я был бы Богом, но мне не дано этого знать. Думаю, что когда попадем на Небеса, то все узнаем”. — “Ну, Корнилий, давай пока не спешить туда, лучше будем неграмотными в этом, а придет наше время…” Корнилий рассмеялся. — “Что, страшнова­то?” — “Да нет, просто рано, а, по правде говоря, и страшно”. Они подходили к Иерусалиму. “Город, го­род, сколько тайн ты таишь в себе и не хочешь от­крыть их мне”, — думал Даврий. — “Корнилий, раз­реши мне сегодня переспать у тебя”. — “Я не против, идем”. Где-то вдалеке за горизонтом сверкали мол­нии. “Я чувствую, что погода испортится”. — “Нам это уже не страшно, мы уже дома”.

— “Корнилий, сегодняшняя встреча принесла мне много удовольствия”. — “Даврий, ты же говорил, что устал, давай лучше отдыхать”. — “Да нет, я, наверное, не усну”. — “Ну что ж, как хочешь, я лично буду отдыхать”.

— “Корнилий, еще раз повторяю: я тебе завидую”. — “Твое дело”. Прогремел раскат грома. “Корнилий, что это?” — “Даврий, наступило утро”. — “Извини меня, но как некстати дождь, хотя какая разница, что дождь, что солнце, все равно нужно идти. Я, Корнилий, даже не знаю, как сегодня себя вести”. — “Будь таким, каким ты есть. Это все, что я могу тебе посоветовать”. — “Спасибо тебе, Корнилий”. — “Да не за что”.

— “Иисус!” — Да, Мама?” — “Вчера Тебя хо­тели ви…” — “Мама, Я все знаю, ибо Я был рядом с вами”. — “Но почему же ты не появился пред следо­вателем?” — “Я пока не считаю нужным. Извините Меня, что Я не появился и пред вами, как обещал. Я задержался в Капернауме”. — “Разве Ты был и там?”

— “Да, Мама, Меня многие там узнали”. — “Иисус, ответь Мне: лично Ты доволен?” — “Мама, что Ты имеешь в. виду?” — “Все то, что в данный момент происходит именно так”. — “Мама Мария, Я доволь­ствуюсь тем, что Я присутствую здесь, в этом Моя сила”. — “Иисус, Ты не понял Меня. Скоро, очень скоро Тебе предстоит уйти от нас, и мы все знаем куда”. — “Мамочка, не нужно об этом. Сколько мож­но говорить, ведь уйду туда, где есть все, уйду, не поки­дая вас всех, и Мне очень странно, что снова задаешь Мне такие вопросы”. — “Иисус, прости Меня, но Мне сейчас в данный момент приходится больше об­щаться с Твоими Учениками, да и вообще с людьми, и порой бывает, что Мне очень трудно все объяснить”.

— “Мама, не нужно никому и ничего объяснять, кто хочет поверить в Меня, тот поймет все: и истинный мир, и свое тело, ибо сознание есть проявление Божье, Я неоднократно говорил об этом и буду повторять, сколь­ко хочешь. Вот в данные дни Моего нового пребыва­ния на Земле Мне бывает тоже очень трудно, ибо многие просто зациклились на одном слове — смерть. Доказываю им обратное, они не верят. Призываю их: посмотрите на Меня, осознайте и прочувствуйте все, и лишь тогда все поймете. Но не все получается так, как бы хотелось. Одна часть людей смотрит на Меня, как на дьявола, другая преклоняется предо Мной, третьи вообще не хотят Меня слушать, даже те, кому Я помог, и те, кто убедился в Моем воскрешении”. — “Иисус, но не будем таить друг от друга то, что творится между нами. Ведь и Ученики не все тоже понимают происходящее”. — “Мамочка, Я разберусь Сам, ибо Сам все вижу. Они верили в Меня больше в живого, чем сей­час в воскрешенного, и думаю, что им придется изме­нить свое первоначальное, ибо во Мне итог, а в итоге Я вижу начало, что заложил наш Отец Небесный. Мо­жет, все хотели видеть другого, но не Меня, но раз так пришлось и выбор выпал на Меня, то придется тер­петь именно Мое присутствие на Земле. Вот в тот момент, когда Я буду уходить в Царствие Божье, все до конца поймут Мою принадлежность как человека и как истинного Бога. Я был послан, но Я и взойду к тому, кем был послан. Это не говорит о том, что Я покидаю вас, ибо Я снова обретаю вас, как своих са­мых достойных и самых преданных Мне и лику Все­вышнего, ибо в Нем все — и Я, и живущие на Земле. И во всякие века — это не будет преградой для Моей Веры”. — “Иисус, Ты все правильно говоришь, на то Ты и есть Сын человеческий, Сын Божий”. — “Но есть одно “но”. — “Мама, Я Тебе скажу, что Иеруса­лим будет неприступным, но спустя некоторое время и он рухнет, и лишь Сила Господня поднимет его, а Иеру­салим Небесный останется нетронутым, ибо в нем бу­дет царить наш Вседержитель, Отец Наш, и Я буду правой рукой у Него, у нашего Всевышнего”. — “Иисус, скажи Мне, что такое Иерусалим Небесный?” — “Мама, если на Земле Отец отвел место для земли обетован­ной в ограниченном виде, то в Царствии Небесном Простора хватит для всех и всего, и Иерусалимский простор будет выглядеть человеческой надеждой как истинно святое место для всего Творения Божьего”.

— “Иисус, но Небеса очень высоко”. — “Мама, не в том дело, до них можно дотронуться рукой прямо сей­час, недалеко. Конечно, смотреть ввысь приятно, но сна­чала нужно присмотреться ко всему окружающему и лишь после поднять свой взор к Небесам. Клянусь пред Тобой, Мама, что со временем люди воспримут все”. — “Иисус, но посмотри, каждого умершего отда­ют погребению земле, и люди видят в том свой итог”.

— “Это заблуждение, Мама, и почему Я доказываю все Тебе? Ведь Ты видела свою бабушку, видишь Меня, какие доказательства нужны еще, чтобы доказать то, что есть на самом деле?” — “Сынок, лично Мне ниче­го не нужно, людям нужно. Тем, кто видит лишь смерть, а не воскрешение”. — “На глазах у людей Я творил чудеса, Я поднимал из мертвых, хотя таковых были еди­ницы, но все остальные подвластны Отцу Нашему”.

— “О Господи, Иисус, как все трудно воспринять, тем более понять”. — “Конечно, Мама, ибо грань между человеком и Богом всегда существовала”. — “Скажи Мне, и долго эта грань будет существовать?” — “Сравни­тельно нет. Для Царствия Божьего. Для людей — да. И вот когда они не опомнятся, то грань покажет себя”. — “Иисус, Я думаю, что с лучшей стороны”. — “Мама, не сомневайся. Мы должны говорить обо всем хорошем”.