Страница 46 из 55
Алджернон. Но я вовсе не беспутный, кузина. Пожалуйста, не думайте, что я беспутный.
Сесили. Если это не так, то вы самым непозволительным образом вводили нас в заблуждение. Надеюсь, вы не ведете двойной жизни, прикидываясь беспутным, когда на самом деле вы добродетельны. Это было бы лицемерием.
Алджернон (глядя на нее с изумлением). Гм! Конечно, я бывал весьма легкомысленным.
Сесили. Очень рада, что вы это признаете.
Алджернон. Если вы уж заговорили об этом, должен признаться, что шалил я достаточно.
Сесили. Не думаю, что вам следует этим хвастаться, хотя, вероятно, это вам доставляло удовольствие.
Алджернон. Для меня гораздо большее удовольствие быть здесь, с вами.
Сесили. Я вообще не понимаю, как вы здесь очутились. Дядя Джек вернется только в понедельник.
Алджернон. Очень жаль. Я должен уехать в понедельник первым же поездом. У меня деловое свидание, и мне очень хотелось бы… избежать его.
Сесили. А вы не могли бы избежать его где-нибудь в Лондоне?
Алджернон. Нет, свидание назначено в Лондоне.
Сесили. Конечно, я понимаю, как важно не выполнить деловое обещание, если хочешь сохранить чувство красоты и полноты жизни, но все-таки вам лучше дождаться приезда дяди Джека. Я знаю, он хотел поговорить с вами относительно вашей эмиграции.
Алджернон. Относительно чего?
Сесили. Вашей эмиграции. Он поехал покупать вам дорожный костюм.
Алджернон. Никогда не поручил бы Джеку покупать мне костюм. Он не способен выбрать даже галстук.
Сесили. Но вам едва ли понадобятся галстуки. Ведь дядя Джек отправляет вас в Австралию.
Алджернон. В Австралию! Лучше на тот свет!
Сесили. Да, в среду за обедом он сказал, что вам предстоит выбирать между этим светом, тем светом и Австралией.
Алджернон. Вот как! Но сведения, которыми я располагаю об Австралии и том свете, не очень заманчивы. Для меня и этот свет хорош, кузина.
Сесили. Да, но достаточно ли вы хороши для него?
Алджернон. Боюсь, что нет. Поэтому я и хочу, чтобы вы взялись за мое исправление. Это могло бы стать вашим призванием, — конечно, если б вы этого захотели, кузина.
Сесили. Боюсь, что сегодня у меня на это нет времени.
Алджернон. Ну тогда хотите, чтобы я сам исправился сегодня же?
Сесили. Едва ли это вам по силам. Но почему не попробовать?
Алджернон. Непременно попробую. Я уже чувствую, что становлюсь лучше.
Сесили. Но вид у вас стал хуже.
Алджернон. Это потому, что я голоден.
Сесили. Ах, как это мне не пришло в голову! Конечно, тот, кто собирается возродиться к новой жизни, нуждается в регулярном и здоровом питании. Пройдемте в дом.
Алджернон. Благодарю вас. Но можно мне цветок в петлицу? Без цветка в петлице мне и обед не в обед.
Сесили. Марешаль Ниель? (Берется за ножницы.)
Алджернон. Нет, лучше пунцовую.
Сесили. Почему? (Срезает пунцовую розу.)
Алджернон. Потому что вы похожи на пунцовую розу, Сесили.
Сесили. Я думаю, вам не следует так говорить со мной. Мисс Призм никогда со мной так не говорит.
Алджернон. Значит, мисс Призм просто близорукая старушка.
Сесили вдевает розу ему в петлицу.
Алджернон. Вы на редкость хорошенькая девушка, Сесили.
Сесили. Мисс Призм говорит, что красота — это только ловушка.
Алджернон. Это ловушка, в которую с радостью попался бы всякий здравомыслящий человек.
Сесили. Ну, я вовсе не хотела бы поймать здравомыслящего человека. О чем с ним разговаривать?
Они уходят в дом. Возвращаются мисс Призм и доктор Чезюбл.
Мисс Призм. Вы слишком одиноки, дорогой доктор. Вам следовало бы жениться. Мизантроп — это я еще понимаю, но женотропа понять не могу.
Чезюбл (филологическое чувство которого потрясено). Поверьте, я не заслуживаю такого неологизма. Как теория, так и практика церкви первых веков христианства высказывались против брака.
Мисс Призм (нравоучительно). Поэтому церковь первых веков христианства и не дожила до нашего времени. И вы, должно быть, не отдаете себе отчета, дорогой доктор, что, упорно отказываясь от женитьбы, человек является всеобщим соблазном. Мужчинам следует быть осмотрительнее, слабых духом безбрачие способно сбить с пути истинного.
Чезюбл. Но разве женатый мужчина менее привлекателен?
Мисс Призм. Женатый мужчина привлекателен только для своей жены.
Чезюбл. Увы, даже для нее, как говорят, не всегда.
Мисс Призм. Это зависит от интеллектуального уровня женщины. Зрелый возраст в этом смысле всего надежней. Спелости можно довериться. А молодые женщины — это еще зеленый плод.
Доктор Чезюбл делает удивленный жест.
Мисс Призм. Я говорю агрикультурно. Моя метафора заимствована из садоводства. Но где же Сесили?
Чезюбл. Может быть, она тоже пошла пройтись до школы и обратно?
Из глубины сада медленно приближается Джек. Он облачен в глубокий траур, с крепом на шляпе и в черных перчатках.
Мисс Призм. Мистер Уординг!
Чезюбл. Мистер Уординг!
Мисс Призм. Какой сюрприз! А мы вас не ждали раньше понедельника.
Джек (с трагической миной жмет руку мисс Призм). Да, я вернулся раньше, чем предполагал. Доктор Чезюбл, здравствуйте.
Чезюбл. Дорогой мистер Уординг! Надеюсь, это скорбное одеяние не означает какой-нибудь ужасной утраты?
Джек. Мой брат.
Мисс Призм. Новые долги и безрассудства?
Чезюбл. В тенетах зла и наслаждения?
Джек (качая головой). Умер.
Чезюбл. Ваш брат Эрнест умер?
Джек. Да, умер. Совсем умер.
Мисс Призм. Какой урок для него! Надеюсь, это ему пойдет на пользу.
Чезюбл. Мистер Уординг, приношу вам мои искренние соболезнования. Для вас остается по крайней мере утешением, что вы были самым великодушным и щедрым из братьев.
Джек. Брат Эрнест! У него было много недостатков, но это тяжкий удар.
Чезюбл. Весьма тяжкий. Вы были с ним до конца?
Джек. Нет. Он умер за границей! В Париже. Вчера вечером пришла телеграмма от управляющего Гранд-отеля.
Чезюбл. И в ней упоминается причина смерти?
Джек. По-видимому, острая простуда.
Мисс Призм. Что посеешь, то и пожнешь.
Чезюбл (воздевая руки горе). Милосердие, дорогая мисс Призм, милосердие! Никто из нас не совершенен. Я сам в высшей степени подвержен простуде. А погребение предполагается здесь, у нас?
Джек. Нет. Он, кажется, завещал, чтобы его похоронили в Париже.
Чезюбл. В Париже! (Покачивает головой.) Да! Значит, он до самого конца не проявил достаточной серьезности. Вам, конечно, желательно, чтобы я упомянул об этой семейной драме в моей воскресной проповеди?
Джек горячо пожимает ему руку.
Чезюбл. Моя проповедь о манне небесной в пустыне пригодна для любого события, радостного или, как в данном случае, печального. (Все вздыхают.) Я произносил ее на празднике урожая, при крещении, конфирмации, в дни скорби и в дни ликования. В последний раз я произнес ее в соборе на молебствии в пользу Общества предотвращения недовольства среди высших классов. Присутствовавший при этом епископ был поражен злободневностью некоторых моих аналогий.