Страница 39 из 53
— Но ведь ионизация происходит в нашей атмосфере.
— В данном случае, я думаю, мы можем рассматривать нашу атмосферу как часть Облака. Свечение ночного неба говорит, что все пространство между Землей и наиболее плотной, дискообразной частью Облака, заполнено газом. Можно сказать, что с точки зрения радиотехники мы находимся внутри Облака. Этим, я думаю, и объясняются наши неполадки со связью. Раньше, когда мы были еще снаружи Облака, зверь защищал себя от идущих с Земли радиоволн не ионизацией нашей атмосферы, а внешним ионизованным слоем самого Облака. Но раз мы оказались внутри этого защитного экрана, электрические разряды стали возникать уже в атмосфере, нарушая радиосвязь.
— Звучит логично, Крис, — сказал Марлоу.
— Адское наказание, — подтвердил Александров.
— А как быть с передачами на волне в один сантиметр? Они проходят беспрепятственно, — возразил Вейхарт.
— Цепь рассуждений становится слишком длинной, но напрашивается еще одна идея. По-моему, она заслуживает внимания, поскольку может подсказать, что нам делать дальше. Мне кажется маловероятным, что это Облако — единственное в своем роде. Природа никогда ничего не изготовляет в одном экземпляре. Почему бы не допустить, что нашу Галактику населяет множество таких зверей. Тогда следует предположить наличие связи между ними. А это означает, что какие-то длины волн нужны Облаку для поддержания внешней связи, такие волны наверняка могут проникать внутрь Облака и не причинять вреда его нервной системе.
— И вы думаете, для этого подходит длина волны в один сантиметр?
— Ну, конечно.
— Но почему тогда не было ответа на наши передачи на этой волне? — спросил Паркинсон.
— И это понятно, мы не посылали никаких сообщений. Что можно ответить на передачу, не несущую никакой информации?
— Почему бы нам не попробовать передавать на одном сантиметре осмысленные сообщения? — воскликнул Лестер. — Непонятно только, можно ли надеяться, что Облако сумеет их расшифровать?
— Для начала это не так уж и принципиально. Важно просто показать, что наши передачи содержат какую-то информацию. Нам достаточно периодически повторять одинаковые сочетания сигналов. Но как только Облако догадается, что наши передачи отправлены разумными существами, можно будет ждать ответного сообщения. Сколько вам понадобится времени, чтобы начать, Гарри? Пока вы, кажется, не готовы передавать модулированные сигналы на одном сантиметре?
— Увы, но дня за два мы обязательно управимся, если будем работать по сменам круглые сутки. Я так и знал, что не добраться мне сегодня до постели. Пошли, ребята, начинаем.
Лестер встал, потянулся и вышел из комнаты. Все стали расходиться. Кингсли отвел Паркинсона в сторону.
— Послушайте, Паркинсон, — сказал он, — об этом не стоит болтать, пока не узнаем больше.
— Само собой, премьер-министр и так подозревает, что я немного тронулся.
— Но одно вы можете ему сообщить. Если бы Лондон, Вашингтон и другие страны смогли наладить производство десятисантиметровых передатчиков, весьма вероятно, что связь между странами была бы восстановлена.
Поздно вечером, когда Кингсли и Энн Холей остались одни, Энн спросила:
— Как тебе такое пришло в голову, Крис?
— Видишь ли, на самом деле все довольно очевидно. Основная трудность заключается в нашем предубеждении против подобных мыслей. Представление о Земле, как о единственной обители жизни, очень глубоко укоренилось во всех нас, несмотря на научно-фантастические романы и детские комиксы. Если бы мы с самого начала смотрели на эти события непредвзято, мы бы давным-давно все поняли. С самого начала было очень много непонятного, и в этом непонятном была своя система. Как только я преодолел психологический барьер, то сразу увидел, что трудности просто и естественно устраняются, достаточно было сделать одно-единственное предположение, и все сразу встало на свои места. Думаю, что и Александров давно все понял, жаль, что его английский так плох.
— Ты хочешь сказать, чертовски плох. И ты серьезно думаешь, что эта затея со связью удастся?
— Вся надежда только на это. От этого зависит наше существование.
— Почему?
— Вспомни, какие бедствия уже претерпела Земля, хотя Облако ничего специально против нас не предпринимало. Небольшое отражение света от его поверхности едва не изжарило нас живьем. Краткое затмение Солнца едва не заморозило. Если Облако направит против нас самую ничтожнейшую часть находящейся в его распоряжении энергии, все люди, растения и животные, будут стерты с лица Земли.
— Но почему оно должно так поступить?
— Откуда я знаю! Много ты думаешь о каком-нибудь ничтожном жучке или муравье, когда наступаешь на него ногой во время прогулки? Достаточно одного газового сгустка вроде того, что попал в Луну три месяца назад, и нам конец. Рано или поздно Облако обязательно начнет опять выбрасывать точно такие же сгустки. А может быть, и сгустков не понадобится, и мы погибнем от какого-нибудь чудовищного электрического разряда.
— Облако действительно может это сделать?
— А почему бы и нет? Облако располагает поистине колоссальной энергией. Если же мы сумеем рассказать ему о себе, возможно, оно и позаботится о том, чтобы не растоптать нас.
— Станет ли оно о нас беспокоиться?
— Ну, если бы жучок сказал тебе: «Пожалуйста, мисс Холей, постарайтесь не ступать сюда, а то вы меня раздавите», — неужели бы ты его раздавила?
Глава 10
Связь установлена
Спустя четыре дня, после тридцати трех часов передач из Нортонстоу, от Облака поступили первые сигналы. Это привело всех в неописуемое волнение. По-видимому, было получено какое-то осмысленное сообщение — среди сигналов можно было обнаружить регулярное повторение одинаковых импульсов. Были предприняты отчаянные попытки их расшифровать. Однако все усилия оказались безуспешными. В этом не было ничего удивительного; как отметил Кингсли, достаточно трудно раскрыть шифр даже в тех случаях, когда известен язык, на котором составлено сообщение. В данном случае язык Облака был совершенно непонятен.
— Сложная задача, — заметил Лестер, — причем перед Облаком стоит, очевидно, точно такая же проблема, как и перед нами, и оно не поймет наших передач, пока не научится английскому языку.
— Боюсь, что нам будет намного сложнее понять его сообщения, чем ему наши, — возразил Кингсли. — Есть все основания полагать, что у Облака значительно более развитый интеллект, чем наш, и язык его, — каким бы он ни был, — вероятно, много сложнее нашего. Я думаю, нам нужно бросить эти бесполезные попытки расшифровать полученные сообщения. Подождем, пока Облако сумеет разобраться в наших. Как только оно освоит английский, то сможет ответить в нашем собственном коде.
— Это чертовски удачная мысль — всегда заставлять иностранцев изучать английский, — сказал Александров Иветт Хедельфорт.
— В начале, как мне кажется, нужно сосредоточиться на информации, связанной с математикой и вообще с наукой, так как они выражают наиболее универсальные представления о мире. Потом можно будет попробовать передавать и социологический материал. Нам предстоит огромная работа — записать все, что мы хотим сообщить Облаку, на магнитную ленту.
— Вы хотите сказать, что нам следует передать нечто вроде краткого курса математики и других наук, а также английского языка? — спросил Вейхарт.
— Именно так. И, по-моему, нужно приступать к делу немедленно.
Их ожидал успех, и успех большой. Уже через два дня был получен первый вразумительный ответ. Он гласил:
«Сообщение получено. Информации мало. Шлите еще».
Следующую неделю почти все были заняты тем, что читали вслух выдержки из различных, заранее выбранных книг. Все это записывалось на магнитную ленту и затем передавалось по радио. Но в ответ приходили только краткие требования все новой и новой информации.
Марлоу сказал Кингсли: