Темная сторона Англии

— Ну что еще? Чего я еще не узнал про тебя за последние двое суток? — Я снова не на шутку напрягся. Но то, что я услышал в следующее мгновение, заставило меня похолодеть.

— Мне нужна твоя помощь. Мне нужен кто-то, кто поможет мне завязать с наркотиками. Я наркоманка. Но не так давно. И я хочу бросить, пока это еще возможно. Проблема в том, что мне никто не хочет в этом помочь. Нет никакого Питера. Мои родители живут здесь, но они выгнали меня из дома потому, что мой отец большой чиновник в городской администрации и он не хочет порочить свое имя. Я вижу тебя вторые сутки, но понимаю, что ты добрый человек. Помоги мне, пожалуйста. Просто поддержи меня. Я справлюсь, потому что хочу быть нормальным человеком. Я хочу детей, хочу семью, помоги мне выбраться из этого ада, прошу тебя.

— Парня тоже нет? — Я уже был готов к любым новостям.

— Вот он-то как раз и есть. Именно из-за него все и случилось. Когда мы познакомились по Интернету, он был крупным бизнесменом в Питере, несмотря на то, что ему было всего двадцать пять лет. Я уехала к нему, когда мне было шестнадцать и первое время мы были безумно счастливы, а потом он подсел на героин. Я старалась вытащить его из этой помойки, уговаривала, плакала, устраивала скандалы. А когда сказала, что уйду, если он не завяжет с этим дерьмом, он улучил момент, вместе со своими дружками связал меня и вколол мне лошадиную дозу, после которой я стала таким же зомби, как и он. Постепенно мы потеряли все. А я, влюбленная дура, в надежде, что ситуацию можно исправить, предложила уехать из Питера и вернуться сюда. Но и тут легче не стало. Все продолжалось. Всего за полгода наша квартира превратилась в притон. Он бил меня, заставлял идти работать на улицу, разводить людей на деньги, чтобы купить очередную дозу, а потом эти дозы все чаще нужны были и мне самой. В конце концов я собралась с духом и в середине ночи, пока все спали, ушла. Дальше ты все знаешь.

Ни хрена себе я влип! Вот это да! Хоть кино снимай. Я сидел за столом напротив нее и не знал, что ответить. В моих руках находилась судьба маленького хрупкого человечка, упавшего на дно жизни, но пытающегося выгрести наверх. Я много раз слышал про то, что наркоманы — конченые люди и что нет никакого смысла их лечить. С другой стороны, я смотрел в глаза, полные надежды, и понимал, что для нее решиться на такое, в ее юном возрасте, тоже было делом довольно непростым. «Я хочу быть нормальным человеком…» Эти слова стояли колом у меня в ушах. А кто же тебе не давал? Прочитать ей мораль про то, что надо тщательнее выбирать круг общения? Так ведь когда они знакомились, он был вполне нормальным парнем.

Вопрос в том, что он так и остался в этом болоте, а она хочет выбраться из него. Все окружающие отвернулись, поэтому вполне естественно, что она готова просить о помощи первого встречного, который приютил ее и готов выслушать все ее откровения как на духу.

Человек просит помощи. Человек или наркоман? Наверное, человек, если в ней еще осталось хоть какое-то понимание «нормальности». Она сама хочет все исправить, она сама приняла такое решение, она сама говорит, что справится. И все, что требуется — это только ее поддержать.

— Что ты конкретно хочешь от меня? — Мой голос был уже не таким уверенным, как десять минут назад.

— Мне надо знать, что то, что я буду делать, нужно хоть кому-то еще, кроме меня. Мне надо знать, что рядом есть человек, который поможет мне переломаться. Кто поверит в меня, кто сможет запереть меня в квартире, если это будет нужно, а может быть, даже привяжет к батарее. Я знаю, что именно надо делать, и все тебе подробно расскажу. Это будет страшно, но я сделаю это, если буду знать, что делаю это не зря. Сегодня я снова была на «точке». Но если ты скажешь, что поможешь мне, будем считать, что я была там в последний раз.

— Хорошо, — после долгого раздумья я подвел итог ее откровения. — Давай попробуем. С чего начнем?

— С того, что заберем мои вещи…

О чем я думал, когда шел на эту квартиру? Хороший вопрос. Спустя много лет, когда я вспоминаю об этом, у меня все равно нет ответа. Да я вообще не понимаю, как согласился туда идти. Подумать только! С голыми руками поперся в наркоманский притон!

Нужная нам дверь была не заперта. Просто прикрыта. Ленка тихонько нажала на ручку и обернулась:

— Будь осторожен. Скорее всего, они все в отрубе. Но если кто-то выйдет, не жди. Будет приближаться — бей. Он потом все равно ничего не вспомнит.

— Хорошо. — Я застегнул все молнии на куртке и переложил мобильник в карман штанов.

Она приоткрыла дверь, тихонько вошла и кивком головы позвала меня в квартиру. Я вошел и при свете единственной лампочки увидел разломанные полы, межкомнатные двери с выбитыми стеклами и почувствовал жуткую вонь немытых тел. На стенах маркером были изображены какие-то чудовища, а на внутренней стороне входной двери был нарисован рогатый черт и написано: «Добро пожаловать в ад!» Ленка прошмыгнула в темную комнату и буквально через секунду выскочила с сумкой и двумя пакетами.

— Все, уходим! — Она потащила меня за рукав в коридор.

Я оглянулся и увидел, как из комнаты, пошатываясь, вышло какое-то бледное лохматое существо в рваной одежде, заросшее щетиной, с черными кругами под глазами, по-видимому, пытавшееся понять, кто же был в его комнате и что именно унес. Вид у него был как у восставшего из могилы зомби из фильма ужасов. Мы не стали дожидаться лифта и по лестнице рванули вниз.

— Ну, видел? — спросила она меня, когда мы сели в машину и выехали со двора. — Я не стану такой…

Что, говорите, видели кино про наркоманов? Про то, как они переламываются? Ха! Я думаю, что эти фильмы снимают люди, большинство из которых только слышали про этот процесс. Если бы все, через что мне пришлось пройти в течение следующего месяца, заснять на камеру, это без труда взяло бы первый приз в Каннах за лучший фильм ужасов, даже в номинации немого кино.

— Не верь мне, что бы я тебе ни говорила, ни одному слову. — Каждый вечер начинался с инструктажа. — Я буду кричать, рыдать, умолять, говорить, что умираю, что мне нужно на улицу, потому что мои родители погибли в автокатастрофе. Не верь ничему. Если я буду рваться ко входной двери, бери ремень и связывай меня по рукам и ногам. Я буду орать и вырываться, но утром я скажу тебе «спасибо».

И наступала ночь. Это было самое ужасное время. Ангел превращался в черта. Трудно описать то, что происходило в ее комнате. В реальности это было похоже на эпилепсию в самой тяжелой форме. Временами мне приходилось держать ее, чтобы она не убилась обо что-нибудь, а временами действительно вязать по рукам и ногам. Через несколько дней я понял, что ситуация с каждым разом становится все хуже, и после работы поехал в центр помощи, чтобы поговорить с каким-нибудь врачом.

Это было ужасное место. Мрачное и тоскливое. Тени в больничных пижамах, бродящие по коридорам с пустым взглядом, и медсестры, в глазах которых крупным шрифтом написано, как же их достало это царство теней. Я спросил, где мне найти главного врача. Мне показали.

Открыв дверь, я увидел довольно молодого доктора, сидящего за столом.

— Здравствуйте, есть проблема. — Я не знал, как мне удачнее построить разговор.

— Здесь практически у всех проблемы. — Он улыбнулся и показал мне на стул. — Рассказывай.

Мы проговорили минут двадцать. Я рассказал про тот ужас, который происходит у меня дома, про то, что я уже не соображаю, что мне делать дальше. Про то, что я уже по уши ввязался в жуткую историю и что на сегодняшний день у меня в квартире находится «старый тяжелый чемодан без ручки», который и нести тяжело, и бросить невозможно.

— Колоть умеешь? — Доктор вопросительно посмотрел на меня.

— Да. Мать — медработник. Еще в детстве научила.

— Будешь возить ее на капельницы. Тебе, наверное, надо анонимно?

— Конечно. Меня тут полгорода знает в лицо.

— Значит, будешь привозить ночью. После двенадцати часов. Мы будем промывать ей кровь капельницами, а ты дома, как только ее начнет ломать, будешь колоть обезболивающее, но не больше трех ампул в сутки. Лекарства и шприцы я тебе дам. Визит 500 рублей. Мне.