Страница 39 из 70
Надо отметить, что после того, как жена Ильмаринена безвременно погибает, к матери она не возвращается. И когда неудачливый супруг снова приезжает в Похъёлу, чтобы просватать вторую дочку, новая невеста кричит ему:
Все это дает основание думать, что Похъёла – это все-таки царство живых, и несмотря на то, что эти земли ассоциировались у карелов с холодом, злом и болезнями, назвать Похъёлу загробным миром можно лишь с очень большой натяжкой. Это, скорее, мир пограничный – чужой, загадочный, но вполне живой. А вот за ним, на берегах загробной реки Маналы, действительно начинается царство мертвых: Мана, Манала. или Туонела.
Туонела расположена под землей. Ильмаринен, которого посылает туда его будущая теща, говорит невесте, что он должен «опуститься в царство мертвых». Впрочем, находится оно, по-видимому, достаточно близко к земной поверхности: авторы рун (то есть песен) «Калевалы», которые любят подробнейшим образом расписывать каждый шаг своих героев, путь из Похъёлы в Туонелу упоминают лишь вскользь. Про саму Туонелу известно, что она покрыта дремучими лесами (в которых, впрочем, есть поляны); из деревьев «Калевала» упоминает дубы и сосны. Здесь водятся медведи и волки – именно за ними посылает Лоухи жениха своей дочери. В глубоких и темных водах Маналы водятся щуки – за такой щукой, во исполнение очередного приказа тещи, отправляется Ильмаринен. По размерам загробная рыба значительно превосходит аналогичных рыб мира живых: «с топорище язычище… шириной спина в семь лодок».
Царством мертвых правит некая Калма; она, по-видимому, вершит суд над умершими. В целом загробная участь карелов и финнов представляется достаточно бесскорбной – юноша по имени Куллерво, сирота, над которым жестоко издевалась его хозяйка, говорит ей, когда она умирает:
Это дает основание думать, что даже за тяжелые преступления грешники наказывались всего лишь дремотой. Впрочем, в другой руне «Калевалы» сообщается, что женщине, которая «родную мать забыла»,
Но как именно отплатят, руна не сообщает.
Из других народов финно-угорской группы можно отметить марийцев, которые создали небольшое, но хорошо обустроенное загробное царство под землей. В царстве этом мирно сосуществуют христианские и языческие традиции. Души марийцев могут возрождаться до семи раз, причем каждый раз – на другой планете. Земное воплощение, как правило, бывает последним, после смерти душа в течение семи дней посещает места своих прежних жизней, а на восьмой день вступает в подземный мир. Этот мир встречает новых обитателей весьма недружелюбно: вход охраняют собаки, от которых нужно отбиваться липовой или рябиновой палкой; здесь кишат змеи, против которых помогают только прутья шиповника. Затем душа перебирается через крутые горы, обдирая ногти. Делу могут помочь запасные ногти, остриженные еще при жизни и заботливо положенные родственниками в гроб.
В конце концов покойный добирается до подземного судилища, которое возглавляет некто Киямат. Этнограф девятнадцатого века С.К. Кузнецов, изучавший нравы марийцев (тогда их называли черемисами), утверждает, что Киямат «сквозь пальцы смотрит на легкие плутни умерших, облыжно ссылающихся на свою глухоту и слепоту, и не прочь взять с прибывающей души взятку при первом же устном допросе, совершаемом с очевидным (благодаря взятке) пристрастием». Впрочем, никакая взятка не может избавить усопшего от главного испытания: он должен пройти по тонкой жердочке, висящей над пропастью. Душа грешная срывается в пропасть и падает в котел с кипящей серой и смолой, а душа праведная достигает рая, который расположен тут же, под землей. Впрочем, помимо взятки и праведности, у душ есть еще одно подспорье для преодоления пропасти: они берут с собой положенную в гроб шелковую нитку, которая, будучи прикрепленной к жердочке наподобие качелей, позволяет не переходить пропасть, а перелетать ее. Подобная же нить, протянутая из гроба до поверхности земли, служит своеобразной лестницей, по которой покойный выходит на землю, чтобы повидаться с родственниками и вкусить жертвенной пищи.
Загробный мир марийцев, хотя и находится полностью под землей, достаточно четко делится на две абсолютно разные природные зоны. Одна из них предназначена для грешников, под влиянием христиан в ней создали специальные места мучений: зловредные колдуны висят, подвешенные за язык, те, кто плевал людям в лицо, лижут раскаленные сковородки, особые злодеи кипят в смоляных котлах. Но муки эти не вечны: искупив грехи, душа отправляется в так называемое «темное место», где ей без особых мук, но и без радостей предстоит отныне обитать. Впрочем, «темное место» можно искусственно освещать, но делают это не души, а их родственники, зажигая поминальные свечи.
Покойники, которые благодаря своей праведности (или взятке, или же шелковым качелям) сумели преодолеть коварную пропасть, попадают в рай. Рай этот хотя и находится под землей, но достаточно хорошо обустроен. По уверению уже упомянутого этнографа С.К. Кузнецова, над ним «светит солнце, хотя и не столь яркое, как здесь на земле, но все-таки поддерживающее своим светом и теплом вялую органическую жизнь загробного мира, во всем по внешности схожую с настоящей…
Души предаются здесь совершенно земным занятиям, работам, ремеслам и даже удовольствиям. У них есть там свой скот, убыль в котором пополняется приношениями родных, есть своя оседлость, словом – полное хозяйство. Ранее умершие черемисы ласково встречают нового пришельца в загробный мир. Здесь заводятся новые знакомства, возникают новые связи: парни женятся, а девушки выходят замуж. Малолетки вырастают, делаясь взрослыми. Казалось бы – все идет в загробном мире по-земному, только другим, более размеренным и спокойным темпом; здесь, в светлом месте, нет ни ссор, ни зависти, ни драки, словом – мало разнообразия, сравнительно с землей. Но душа должна оставаться здесь навеки: ей уже не предстоит обновления, или воскресения к новой жизни, и вот она, наслаждаясь этим несколько однообразным “блаженством”, хотя и живет в “полном удовольствии”, но частенько испытывает приступы сильной тоски по всему земному…».
Впрочем, добросердечный Киямат периодически дает душам «отпуск», обычно от вечерних до утренних сумерек, и они могут навещать родных и получать от них заупокойное угощение. Существует период массовой амнистии, когда на землю отпускают даже самых закоренелых грешников, это, например, время от Страстной недели до Троицы. Интересно, что грешники, вместо того чтобы примерным поведением добиваться уменьшения срока, напротив, используют это время для разнообразных бесчинств: топчут посевы, воруют скот, провоцируют живых на семейные скандалы. Для того чтобы умилостивить покойников, живые выставляют для них угощение. Конечно, прежде всего поминают «своих» умерших, но не забывают и о безродных.
По сообщению Кузнецова, иногда – не чаще чем два-три раза в столетие – покойные совершают массовые набеги на какую-нибудь злополучную территорию, причиняя крупный материальный ущерб. Обычно это бывает делом рук организованной группы покойников, которые умерли очень давно, персональных жертв не получают, а общими удовлетворяться не хотят. Тогда для них устраиваются экстренные групповые поминки с богатым угощением, которое должно умилостивить бесчинствующих предков.